Форма входа
М.Л. фон Раан
Императорской российской службы Секунд - майор
"Перечень собственного своего журнала в продолжение прошедшей войны при завоевании Молдавии и Бессарабии
с 1787 по 1790 год"
Письмо 2
Из Польской Украины Февраля 2 дня 1788 года.
Армия, состоящая под начальством фельдмаршала Князя Потемкина-Таврического, назначена к осаде Очакова, куда она, оставив Российские пределы, прямо и отправилась. Как по видимому при оной теперь еще ни какого дела не будет, то и вступил я в Войски, находящиеся под командою фельдмаршала Графа Румянцева-Задунайского, которые конечно ранее начнут действия свои, имея предметом своим завоевание Молдавии. Намерение мое есть то, чтоб присутствовать при вступлении в неприятельские провинции, для сообщения обещанного описания всех действий.
В конце прошедшего года собрались Bcе Войска из внутренности России к Польской границе, а от части в Таврическую Область, и разделились на две армии. Первая под командою фельдмаршала Графа Румянцева - Задунайского будет действовать в Молдавии, а вторая состоящая в повелении фельдмаршала Князя Потемкина-Таврического, производить будет движения свои из Таврический Области и первою целью её будет крепость Очаков. Войски первой армии вступили уже в Польшу и расположились по зимним квартирам, В рассуждении их движений буду я сообщать вам, все то, при чем. самолично буду, а о предприятиях второй армии, будете вы от меня получать те известия, которые мне доставлять будут посредством переписки друзья мои находящаяся при оной.
Гравюра Иоганна Мартина Вилля. Сражение при Кинбурне 1787 г.
Граф Румянцев-Зудунайский разделил свои войска на четыре корпуса, из коих первой составляя главный корпус (corps d’Armee), находится в собственно его команде; а прочие три дивизии поручены трем Генерал – Аншефам, а именно: одна Графу Салтыкову, которая при вступлении в Молдавию пойдет к Хотину, вторая Барону Эльмпту, а последняя Генералу Каменскому, фельдмаршал сам не приехал еще к армии; 2 дивизии в Польше в зимних квартирах следующим образом расположены. (Намерение мое было присовокупить при сем карту, занимаемых Российскою Армией в Польше Кантонир и зимних квартир; но от того книга сия сделалась бы очень дорога. А по тому прошу я читателей моих, при сем и в трех следующих письмах посмотреть специальную карту Польских провинции, Подолии, Брецлава и, находящегося в Польской Украине Уманского округа)
Река Буг закрывает перед всей армии против неприятельской стороны; Граф Салтыков, который кроме своей дивизии до прибытия фельдмаршала командует и главным корпусом стоит в Подолии, и правым своим флигелем примыкает к городку Бару, а левым к городу Виниче, и в провинции Брецлавской к правому флигелю корпуса Генерала Эльмпта, который занимаешь города Немиров, Брацлав и Ладишку. К левому флигелю сего корпуса прикосновен правый флигель корпуса Генерала Каменского, который заняв в Польской Украине весь уманский округ, простирается левым своим флигелем до Овлиополя, где сходятся при трех реках, Буге, Синюхе и Кодиме пределы России, Польши и Турции. Тут соединятся уже с нашим левым флигелем отряд правого флигеля Екатеринославской армии, которым начальствует Генерал-Майор Максимович.
Мы стоим здесь довольно спокойно в зимних наших квартирах. В прошедшем месяце послан был один отряд чрез реку Буг, до Бальты на неприятельскую границу, для встревожения неприятеля, который часто показывается на Польской стороне, но в то время ни кого не видали и здесь ни чего не случилось.
По приказанию фельдмаршала начинаем мы набирать вольнослужащих. Я не ожидаю ни чего доброго от этой сволочи, которая по большей части состоит из беглых к нам перекинувшихся Молдаванцов и Валохов, они имеют предметом грабеж, и для того только вступают в службу, дабы грабить в собственных своих провинциях, где ни какого имущества не имеют. Они вооружены собственною своей амунициею, служат конные и называются Арнаутами. и проч.
Письмо 4
Вложенное в предыдущем. Херсон. Апреля 7 дня 1788 года.
“Крепость Кинбурнская лежит, как вам известно, почти на конце косы, которая из Крымской степи на Юг от Днепра по ту сторону Херсона простирается в Черное море. Неприятель делал вид cделать из Очакова через Лиман по сю сторону Десант, чтоб учинить нападение на сию малую крепость. Когда о сем сведали, то поручили Генералу Суворову начальство над детартаментом, для прикрытия сей косы и входу в Таврическую Область.
Перед крепостью устроили большую батарею для прикрытия берега, который очень песчан и плоский, а спереди сделаны были три ложамента, один за другим, вдоль по широте всей косы. Через несколько дней увидели, как и ожидали несколько Турецких флагов, приближающихся от Очакова к сему берегу. Они в некоторой отдаленности от берега стали на якорях, и к вечеру начали бомбардировать батарею.— Но бомбы по большой части перелетали над головами нашего войска, падали на другой стороне в море. На рассвете неприятель вышел на берег и сделал нападение на передней наш ложамент, который поперек косы с одной стороны до другой был расположен; но он был отбит. К вечеру атаковал он, вторично и сие действие было решительнее. Неприятель напал с чрезвычайною яростью и отнял у нас первый ложамент.
Между тем с неприятельских судов со стороны берега пальба беспрестанно продолжалась, Генерал Суворов приметил такой беспорядок, вышел из своей батареи, бросился в толпу сказав: ребята в перед; и, таким образом выгнали неприятеля из ложамента. Через короткое время неприятель опять собрался и начал снова атаку, при чем войска наши стали было отступать. В сем смятении Генерала Суворова отрезали от его флигеля и он остался между неприятелями. Тогда гренодеры первого фланга, которые отбиваясь отступали, приметив сие кричали: Братцы! Генерал остался впереди. Сие восклицание привело их в новой жар, и они с примкнутыми штыками, в неописываемой ярости наступали на неприятеля. Генерал соединился с войсками своими и прогнал неприятеля из своих ложаментов до самого берега. Войска наши произнося, свойственное им при одержании победы, страшное для неприятеля и знаменующее погибель его восклицание: ура, толпами гнали неприятеля в море и гренодеры штыками побили их великое множество, которые в воде стояли по пояс и не могли доплыть до судов своих, а множество их там потопилось. Таким образом встречен был неприятель при первом своем посещении, и он оставя наши берега боле не показывался.
В сем действии особливо отличился один Ротмистр одного Карабинерного полку. Он видел, что отделенная часть линии, состоявшая из бригады, на левом флигеле была без начальника, что офицеры были побиты и что конница не могла действовать. Он тотчас поскакал к той части войска, и сказав: ребята, что стоите, ступайте! ударил шпорами лошадь свою. Стой! закричал ему один старый гренодер, Господин ротмистр, сойдите с лошади и тогда мы последуем за вами. Тотчас Ротмистр сошел с лошади, которая побежала за фронт, командовал саблею: ступай. Бригада храбро стояла и немало способствовала к окончанию действия. Ротмистр награжден Военным Орденом святого Георгия и Майорским чином. Генерал Суворов легко, а Генерал-Майор Рек тяжело ранены. В скорости не могу более писать. Остаюсь и проч.
Сражение при Кинбурне 1 октября 1787. Гравюра А. Коцебу. 1850-е годы
Письмо 10
Из лагеря под Очаковым, в Августе месяце.
« ...Неприятельский флот, употребив наперед некоторые умыслы против Авангардии нашей, отважился в конце прошедшего месяца сделать формальное нападение при удобном ветре, который был препятствием, что наш флот некоторое уже время в узком заключенном пространства залива между Кинбурном и Очаковым, не смотря на все свои старания, ни каких предприятий делать не мог. Пальба продолжалась несколько часов; Турки сражались упорно, а матросы наши уже наскучив негодовали, что ветер препятствует им к неприятельским батареям приближаться и сцепиться. У наших кораблей повреждены были снасти и паруса; а кузовам наших кораблей неприятельские ядра ни какого вреда не сделали. К всеобщей досаде действие сие с начала походило более на шутку; на конец переменился ветер из Юго-Западного, во время действия в Юго-Восточной, но в тоже мгновение сделался он ужасною бурею; а между тем флот наш получил способ действовать. Через несколько минут подошел он к самым неприятельским батареям, которые не ожидая еще большего сближения распустив паруса, предались задом способному им для побега ветру. Корабли наши преследовали их далеко в море, что было очень трудно, по причине тесного прохода в заливе на несколько миль. Одно неприятельское судно, когда оно стало течь и видело свою погибель, сдалось нам, а некоторые неприятельские баркасы и куттеры были потоплены.
Принц Нассау, начальствующий Адмирал, в начале действия, откомандировал одно маленькое судно с несколькими пушками, для рекогносцирования берега и осмотрения некоторых диспозиций ожидаемого неприятеля. При сем случае судно сие было совсем отрезано от своего флота и так приближилось к Неприятелю, что оно не смотря на превосходство неприятеля, принуждено было действовать. И теперь услышите вы редкое деяние отважностью и мужеством своим достойного Офицера, который оным делает честь своей фамилии и прославил имя свое в народе своем. Оным судном командовал Капитан-Лейтенант Сакен. Подчиненные его, удостоверены будучи о способностях и храбрости своего Начальника, сражались как львы. Он довольное время пушками своими отбивал неприятеля, который стараясь его окружить, на конец видя, что не возможно избежать сцепления с сугубым мужеством и неустрашимостью поощрял он подчиненных своих к ручному сражению.
"Перечень из собственнаго своего журнала в продолжение прошедшей войны при завоевании Молдавии и Бессарабии с 1787 по 1790 год, с приобщением одного чертежа", Сочинял в письмах к своему другу императорской российской службы сек[унд]-маиор фон Раан, Санкт-Петербург, 1792 г.
Один неприятельский корабль о многих пушках, приближился к нашему и выкинул свои крюки: тогда все оставили паруса и принялись за сабли и топоры; нападение было кровопролитно, каждый солдат видел при себе Сакена и следовал его примеру, то есть сражались как львы и рубили всех Турок, которые только подымали головы свои на палубу. На конец кричали Сакену, что корабль его течет и угрожает погибелью. Ужас несвойственный его нраву, овладел его человеколюбивою думою при сем известии, поелику он вообразил себе неизбежную погибель свою и подчиненных своих. Ни одной минуты нельзя было подумать о исправлении корабля, а чрез несколько мгновений должно было ожидать погибели, и тогда Сакен оказал высшую степень своей неустрашимой души. Ребята, говорил он, мы тонем, старайся каждый о спасении своем, я позволяю и приказываю вам то, а я уже сам подумаю о своем спасении.
Одному молодому Офицеру, который сражался возле него сказал он: ищите вашего спасения плаванием; а сей отвечал на то: я дожидаюсь вас, привыкнув следовать вашему примеру. Подите, говорит Сакен, приходит последняя минута. Между тем каждый солдат схватив первое бревно, предается волнам. Сакен видя, что все подчиненные оставили корабль, вырывает зажженный фитиль у последнего пушкаря и, бежит прямо в Крут-камеру. Пушкарь приметив его намерение, тотчас бросает в море. Сакен проходит в пороховую камеру и в первую бочку бросает горящий фитиль. Между тем временем неприятель взошел на наш корабль и его судно крепко сцепилось с нашим.
В сие мгновение разорван корабль на бесчисленные части, и неприятельский корабль имея равную участь, летит с треском на воздух; и после того известно стало, что с оного неприятельского корабля ни один человек спастись не мог. Сакен отмстил за себя, смерть его была достаточным удовлетворением для него и отечества его. Дай Боже, что б сей пример имел сильное действие. Несколько дней тому назад неприятель делал два раза разные вылазки из Очакова, но принужден был с потерею возвратиться. После того Князь Потемкин-Таврический вознамерился сам рекогносцировать крепость, и для того рано по утру взял с собою немногих Офицеров. В числе оных находился и Генерал-Майор, Кременчугский Вице-Губернатор, который имел такое несчастие, что ему оторвало рикошетным ядром левую ногу, и теперь сомневаются, чтоб он остался жив.
Письмо 17
Из Очакова от Декабря 28 дня 1788 года.
Наконец находимся мы в стенах Очаковских, и после претерпения невероятных трудностей, проводим покойные дни в беседовании с пленными нашими Турчанками. Вот тебе все происшествие нашей экспедиции, как мы вошли на сии страшные стены.
Декабря 5 дня в вечеру фельдмаршал Князь Потемкин-Таврический собрал военный совет. В рассуждении несносных тягостей, которые мы здесь под пушками крепости, при продолжительном морозе в землянках наших толь долгое время претерпевали, и многих от того родившихся болезней, все солдаты желали штурму. И по тому того вечера в военном совете после некоторых несогласий, положили сделать штурм. Для оного назначили следующее утро. Армию раздели на семь колонн, которые из второй Параллели шли на штурм. Первую Колонну вел Генерал-Аншеф Миллер, вторую Генерал-Майор Барон фон Дерпален, третью Генерал-Майор Князь Волхонский, четвертую Бригадир Хрущов, пятую Бригадир Мейендорф. Шестая колонна шля к Гассан-Пашинскому Замку, отделенно на конце косы лежащему и атаковали в одно время. Седьмою, как резервною колонною, начальствовал сам фельдмаршал. Генерал-Майор Волконский, и Бригадир Горич которые первые вошли на парапет, убиты. Еще убито Штаб и Обер - Офицеров 25 и рядовых, с ,небольшим 900 человек; число раненых еще не известно. Сопротивление неприятеля было упорно; гарнизону по ceбе было 9000 человек, а в крепости прежде штурму считали вообще 25 тысяч душ.
В добычу получено 300 пушек и множество амуниции. Известно, у Турок в таком случае, все способные владеть оружием, должны чинить оборону; и следовательно число сражавшихся можно полагать до 15 тысяч человек. Число убитых с нашей стороны не было бы так велико, если б от взорвания двух подкопов не погибли многие. Добыча была гораздо более, нежели мы ожидали. Кроме тяжелой амуниции получено множество пистолетов, сабель, кинжалов, стрел, кос и тому подобных вещей, которые после взятия крепости целыми возами продавались. Турецкий пиастр, по нашим деньгам около 60 копеек, потерял половину цены своей, а червонец Турецкий ходил за рубль. Число прекрасных женщин очень велико, которые теперь все разделены. Купеческих товаров нашли мы чрезвычайное множество. Князь Потемкин - Таврический после окончания сего действия поехал в Петербург, и до того времени, пока войска вступят в зимние квартиры, поручил начальство над ними Князю Репнину.
В прочем гранодеры наши живут теперь прекрасно и спокойно; жаль только, что мы почти везде принуждены жить в домах без кровель, которые во всем городе не так скоро исправлены быть могут. В небольшой отдаленности от крепости, при морском Заливе лежит маленькая крепость, называемая Березанна; там было гарнизону 250 человек и один Паша (Тут заметить я должен, что б не смешивали имен Паша и Паши. Паша означает Генерала, а Паши просто Начальника). Крепость сию атаковали Запорожские козаки, коих начальник сам выпросил себе позволение на то. Он с Запорожцами своими сел на малые суда и в подкрепление им дал Фельдмаршал 2 Егерские Батальона. Лишь только они высажены были на берег и хотели начать действие, то выслал гарнизон свою капитуляцию к фельдмаршалу, которая состояла в том, что б их свободно проводили через Дунай. На сие мы согласились взяли их в полон, и проводили через Очаковскую степь к Бендерам, а оттуда далее за Дунай.
В поспешности прилагаю вам копию с письма, которое я вчера получил от приятеля своего, находящегося при армии фельдмаршала князя Потемкина-Таврического. Из оного уведомитесь вы о действии, недавно случившемся между нашим и неприятельским флотами, на Черном море, неподалеку от Очакова.
<…>
…Неприятельский флот, употребив наперед некоторые умыслы против авангардии нашей, отважился в конце прошедшего месяца сделать формальное нападение при удобном ветре, который был препятствием, что наш флот некоторое уже время в узком заключенном пространстве залива между Кинбурном и Очаковым, несмотря на все свои старания, никаких предприятий делать не мог. Пальба продолжалась несколько часов; турки сражались упорно, а матросы наши, тем уже наскучив, негодовали, что ветер препятствует им к неприятельским батареям приближаться и сцепиться. У наших кораблей повреждены были снасти и паруса, а кузовам наших кораблей неприятельские ядры никакого вреда не делали. К всеобщей досаде действие сие сначала походило более на шутку; наконец, переменился ветер из юго-западного во время действия в юго-восточный, но в то же мгновение сделался он ужасною бурею; а между тем флот наш получил способ действовать.
Через несколько минут подошел он к самым неприятельским батареям, которые, не ожидая еще большего сближения, распустив паруса, предались задом способному им для побега ветру. Корабли наши преследовали их далеко в море, что было очень трудно по причине тесного прохода в залив на несколько миль. Одно неприятельское судно, когда оно стало течь и видело свою погибель, сдалось нам, а некоторые неприятельские баркасы и куттеры были потоплены. Принц Нассау, начальствующий адмирал, в начале действия откомандировал одно маленькое судно с несколькими пушками для рекогносцирования берега и осмотрения некоторых диспозиций ожидаемого неприятеля. При сем случае судно сие было совсем отрезано от своего флота и так приближилось к неприятелю, что оно, несмотря на превосходство неприятеля, принуждено было действовать.
Карта-схема высадки турецкого десанта на Кинбурн 1787 г.
И теперь услышите вы редкое деяние отважностью и мужеством своим достойного офицера, который оным делает честь своей фамилии и прославил имя свое в народе своем. Оным судном командовал капитан-лейтенант Сакен. Подчиненные его, удостоверены будучи о способностях и храбрости своего начальника, сражались как львы. Он довольное время пушками своими отбивал неприятеля, который старался его окружить, наконец, видя, что невозможно избежать сцепления, с сугубым мужеством и неустрашимостью поощрял он подчиненных своих к ручному сражению. Один неприятельский корабль о многих пушках приближился к нашему и выкинул свои крюки, тогда все оставили паруса и принялись за сабли и топоры; нападение было кровопролитно, каждый солдат видел при себе Сакена и следовал его примеру, то есть сражались как львы и рубили всех турок, которые только подымали головы свои на палубу.
Наконец, кричали Сакену, что корабль его течет и угрожает погибелью. Ужас, несвойственный его нраву, овладел его человеколюбивою думою при сем известии, поелику он вообразил себе неизбежную погибель свою и подчиненных своих. Ни одной минуты нельзя было подумать о исправлении корабля, а чрез несколько мгновений должно было ожидать погибели, и тогда Сакен оказал высшую степень своей неустрашимой души. «Ребята, — говорил он, — мы тонем, старайся каждый о спасении своем, я позволяю и приказываю вам то, а я уже сам подумаю о своем спасении». Одному молодому офицеру, который сражался возле него, сказал он: «Ищите вашего спасения плаванием»; а сей отвечал на то: «Я дожидаюсь вас, привыкнув следовать вашему примеру». «Подите, — говорит Сакен, — приходит последняя минута». Между тем каждый солдат, схватив первое бревно, предается волнам. Сакен, видя, что все подчиненные оставили корабль, вырывает зажженный фитиль у последнего пушкаря и бежит прямо в крюйт-камеру. Пушкарь, приметив его намерение, тотчас бросается в море. Сакен приходит в пороховую камеру и в первую бочку бросает горящий фитиль.
Между тем временем, неприятель взошел на наш корабль, и его судно крепко сцепилось с нашим. В сие мгновение разорван корабль на бесчисленные части, и неприятельский корабль, имея равную участь, летит с треском на воздух; и после того известно стало, что с оного неприятельского корабля ни один человек спастись не мог. Сакен отомстил за себя, смерть его была достаточным удовлетворением для него и отечества его. Дай Боже, чтоб сей пример имел сильное действие. Несколько дней тому назад неприятель делал два раза разные вылазки из Очакова, но принужден был с потерею возвратиться. <…>
Медаль за взятие Кинбурна 1 октября 1787 г.