Форма входа
Татьяна Николаевна Губская
Город мраморных ангелов
(главы из книги)
Ранние могилы некрополя
В самом начале существования Николаева архитектор Иван Князев нанес на плане города жилые кварталы, улицы, будущие рынки и участок под кладбище. Этот участок находился на значительном расстоянии от городского центра, который располагался вблизи верфи. Первые могилы горожан, захороненных в некрополе в конце ХVIII – начале ХХ веков, не сохранились. Краеведы Николаева, в частности Юрий Крючков и Наталья Кухар-Онышко, считают, что в некрополе были погребены: И. Афанасьев, М.И. Афонин, И.Х. Даль, К.И. Даль, П.М. Захарьин, М.Г. Ливанов, И.И. Хемницер. Все они оставили заметный след в истории Отечества и Николаева. К сожалению, не все могилы сохранились. Но мы вспомним их, памятуя: пока сохраняется имя – память жива.
Афанасьев Иван (ок. 1730 – 1794 гг.)
Кораблестроитель и бригадир. В 15 лет начал службу на Балтийском флоте, позже занимал должность корабельного мастера, строил суда (многие – по собственным чертежам). Работал в Херсонском адмиралтейcтве в 1791 г., откуда был направлен в г. Николаев. Здесь руководил постройкой первого 90-пушечного корабля «Святой Павел», который стал флагманским судном адмирала Ф.Ф. Ушакова во время Средиземноморской экспедиции Черноморского флота.
Афонин Матвей Иванович (1736 – 1810 гг.)
Публичный ординарный профессор натуральной истории и земледелия. С отличием окончил Московский университет, продолжил обучение за границей: изучал ботанику, земледелие, горные науки. По возвращении преподавал в Московском университете минералогию, земледелие, естественную историю. С 1777 года проживал в Крыму, где проводил астрономические наблюдения с ученым Палласом. Воспоминания о жизни Афонина в г. Николаеве сохранились в книге В. Измайлова «Путешествие в полуденную Россию в 1799 году» (1805 г.). Вместе с М.Г. Ливановым занимался изучением природных ресурсов Николаевщины. Скончался в бедности.
Даль Иоганн Христиан (1764 – 1821 гг.)
Главный доктор Черноморского флота и портов, статский советник. Отец В.И. Даля. Датчанин. Обладал обширными знаниями, знал много языков. По приглашению Екатерины II работал ее библиотекарем, затем учился на медицинском факультете в Германии. С 1805-го – на вышеуказанной должности, занимал также должность старшего санитарного инспектора.
Даль Карл Иванович (ок. 1803 – 1828 гг.)
Лейтенант российского флота, астроном-любитель, брат В.И. Даля. Окончил Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге, был выпущен в звании гардемарина. С 1820 года – в Николаеве, крейсировал на разных судах, занимался описанием берегов Черного моря. Будучи любителем астрономии, вместе с адмиралом А.С. Грейгом и директором Николаевской морской обсерватории К.Х. Кнорре занимался астрономическими наблюдениями, результаты которых публиковались в международных астрономических сообщениях.
Захарьин Петр Михайлович (1744 – 1799 гг.)
Поэт, писатель. Проживал в городе Тамбове, зарабатывая на жизнь обучением дворянских детей русскому и
немецкому языкам. Исполняя поручение Г.Р. Державина, составил речь, посвященную открытию в городе народного училища (1786 г.). Успех речи и признание императрицы Екатерины II подвигли его на создание книги «Путь к благонравию, или Сокращенное наставление юношеству, содержащее в себе полезные и нравоучительные правила для всякого звания и состояния людей». Позже, в 1795 году, был опубликован его роман «Арфаксад. Халдейская повесть, содержащая в себе образ жизни и нравов древних восточных народов...». Ею восторгался адмирал Н.С. Мордвинов, он и пригласил автора, проживавшего в Москве, переехать в Николаев. Здесь П.М. Захарьин получил офицерский чин и место преподавателя в кадетском корпусе (в 1796-м преобразован в штурманское училище). Книги его переиздавались в Черноморской адмиралтейской типографии, печатались новые произведения, в том числе поэма «Пожарский» о событиях 1612 года.
Подтверждением того, что Петр Захарьин был погребен именно в Николаеве, может служить запись в одной из метрических книг Адмиралтейского собора: «24 марта 1799 года. Погребал протоиерей Ефимий Савурский в Соборе отставного капитана Петра Захарьина, коему от роду 55 лет».
Ливанов Михаил Григорьевич (1751 – ок. 1800 гг.)
Профессор земледелия, агроном и животновод. Надворный советник. Участник штурма турецкой крепости Очаков (декабрь 1788 г.). Учился в университетах в Москве и Оксфорде, стажировался в Англии. По рекомендации Екатерины II Г.А. Потемкин в 1786 году направил его в Крым для освоения земель. В 1790-м М.Л. Фалеев пригласил М.Г. Ливанова в Богоявленское для организации школы земледелия. По заданию князя Потемкина Ливановым были написаны книги по земледелию, скотоводству и животноводству.
Латышев Лука Андреевич (ок. 1770 – после 1834 гг.)
Преподаватель математики Черноморского штурманского училища. В молодые годы плавал на кораблях Черноморской эскадры под командованием Ф.Ф. Ушакова. Участник штурма крепости Корфу периода Средиземноморского похода 1798–1800 гг.
Богданович Петр Григорьевич (1763 – 4.06.1834 гг.)
Петр Григорьевич Богданович был действительным статским советником, членом конторы Главного командира Черноморского флота, участником русско-турецких войн в должности зам. командира Полтавского полка. За свои воинские подвиги получил от Екатерины II обширные земли на Николаевщине. И он, и его жена Ефросинья были погребены в Николаевском некрополе. Могила Богдановича была обнаружена в апреле 2011 года рядом с могилой его дочери, Прасковьи Богданович (в замужестве Даниловой).
Хемницер Иван Иванович (1745 – 1784 гг.)
Спорным является вопрос о погребении в Николаевском некрополе известного российского поэта-баснописца Ивана Ивановича Хемницера. Немец по происхождению, сын обрусевшего штаб-лекаря, он в 13 лет добровольно, скрыв истинный возраст, поступил рядовым на русскую службу. Служил офицером связи при генерал-аншефе князе А.М. Голицыне в период Семилетней войны 1756–1763 годов. Выйдя в 1769 году в отставку, занялся изучением литературы, минералогии, прославился как автор басен, од, эпиграмм. В 1779-м анонимно издал книгу «Басни и сказки». С 1782 по 1784-й являлся консулом России в городе Смирна (Турция). Скончался невдалеке от места службы, в городе Бурнаве. Первоначальным местом погребения считается Смирна, но из-за принадлежности к христианской церкви (поэт был лютеранином) его могли перезахоронить с мусульманской территории.
В Николаеве некоторые краеведы выдвигали свои версии относительно судьбы остаков поэта. О.Ф. Ковалева и В.П. Чистов считают, что поэта перезахоронили в Николаеве. Их мнение основано на конкретном факте: на титульном листе посмертного издания «Басен и сказок» Хемницера (1799 год) художник М. Иванов изобразил колонну-надгробие с надписью «И.И. Х. в Никол. Р». Этой же версии придерживается известный археолог и архивист Н.Н. Бантыш-Каменский.
Протоиерей П.П. Еланский в своем исследовании «Местные исторические монографии» (Николаев, 1896 г.) предполагал, что поэт скончался «проездом из Смирны в Николаеве в 1793 году». Это предположение кажется наиболее вероятным. Где могла находиться могила великого баснописца, если он был похоронен в Николаеве, – можно лишь предполагать. Скорее всего, в самом старом секторе (сегодня он вплотную примыкает к Всехсвятской церкви), в этом секторе в начале XIX века хоронили лютеран. Вскользь о погребении поэта в Николаевском некрополе упоминал и николаевский краевед Николай Дмитриевич Лагута.
«Муж чести и добра»
Михаил Леонтьевич Фалеев
Справа от церкви находится часовня над склепом семьи Аркасов. Никто из посещающиих церковный двор не проходит мимо: творение итальянского архитектора Улисса Камби действительно заслуживает внимания. И многих искренне удивляет присутствие в часовне мемориальных досок с разными фамилиями: кроме Аркасов тут покоится… Михаил Леонтьевич Фалеев, один из основателей нашего города. Дата его смерти – 1792 год – приводит некоторых посетителей к мысли, что Аркасы погребены в склепе М.Л. Фалеева.
Объясняется это совершенно иначе.
«Погожим осенним днем в конце октября 1936 года на площади возле бывшего Адмиралтейского собора, у могилы одного из основателей Николаева Михаила Леонтьевича Фалеева, собралась группа людей. Это были представители комиссии, которой Николаевский горсовет поручил снести памятник и вскрыть могилу: от художественно-исторического музея – тов. Барцевич, от горфинотдела – тов. Фаермак, от комхоза – тов. Побеляцкий, от НКВД – тов. Берловский.
Рабочие разобрали изящный пирамидальной формы обелиск, и камень в тот же день свезли во двор музея. Сняли фундамент – и открылась тщательно выстланная площадка. Сбоку от нее обнаружили вход в склеп. По лестнице члены комиссии спустились вниз, в помещение довольно значительных размеров – где-то около двух с половиной на четыре метра.
В одном из углов стояло Андреевское знамя, в другом – Российское государственное. Между ними приставлена к стене крышка деревянного гроба. Посреди обитого черным склепа, на беломраморном постаменте, под черным же бархатным покрывалом, стоял большой дубовый гроб, внутри которого находился еще один – цинковый. В ногах положена треуголка, справа от нее – морской палаш, слева – шпага. Цинковый гроб был запаян, и пришлось вызывать заводских специалистов. Они прорезали крышку.
Останки Фалеева лежали, полностью сохраняя форму: с седоватыми волосами на голове, усами и малой бородкой, в парадном золотого шитья мундире, на груди и на шее – кресты. В сложенных руках заметна догоревшая до конца свеча.
Представитель НКВД сразу же изломал знамена, а треуголку выбросил наружу. Когда снимали орден, мундир на трупе стал разрушаться: ткань истлела и осыпалась. Когда сняли ценности, гроб закрыли, уже не запаивая, обвязали проволокой и на подводе отправили на кладбище, где он был установлен в Аркасовском склепе. А место вечного уединения одного из основателей нашего города было взорвано и завалено камнями…»
…Исследователи пока не определили ни точной даты рождения Фалеева, ни места, где он появился на свет. Зато был Михаил Леонтьевич известен на всю Российскую империю как владелец фабрик и судов, обладатель 24 тысяч десятин земли в Новороссии, поставщик всех казенных запасов и провианта на всю российскую армию. А еще говорили о нем, что «…богатейшего человека почти нигде не было из числа российского купечества».
Приписан он был к купеческому обществу города Кременчуга, но нельзя не упомянуть его как военного человека, стремительно поднявшегося по служебной лестнице от поставщика армии до подполковника. За два года до своей смерти получил он свой последний чин – адмиралтейского обер-штер-кригс-комиссара – для заведования всеми денежными расходами по судостроению Черноморского флота.
Однажды основатель нашего города князь Григорий Александрович Потемкин разглядел в скромном поставщике армии будущего сподвижника и друга. Именно ему посвящены сотни писем светлейшего князя, и все – о постройке верфи, об устройстве магазинов, церквей, монастыря, кузниц, оружейных заводов. На руках Михаила Леонтьевича Фалеева Потемкин и скончается 5 ноября 1791 г., в степи под Яссами. И на плечи Фалеева ляжет тяжкий груз и нововозводимой верфи, и самого города. Однако 18 ноября 1792 года Михаил Леонтьевич сам отойдет в вечность.
Полученные при жизни деньги, награды, деревни, земли – все осталось родственникам. В 1790 году, в возрасте приблизительно 50 лет, М.Л. Фалеев составил завещание, в котором распорядился служивших при нем дворовых людей отпустить на волю. А последние слова его завещания и вовсе чудесны: «Со всех тех, кои должны мне по векселям и щетам, не взыскивать денег, по смерти моей возвратить им векселя и щеты уничтожить».
Михаил Леонтьевич Фалеев был погребен у алтарной стены недостроенного на то время собора во имя святого Григория Великия Армении (позже он станет известен как Адмиралтейский собор). На могиле его была бронзовая табличка, каким-то чудом она сохранилась до наших дней и сегодня хранится в Николаевском краеведческом музее.
Надпись на табличке гласит: «Обер-штер-кригс-комиссар флота, бригадир и кавалер Михаил Леонтьевич Фалеев – муж чести и добра, ревностный помощник князя Потемкина Таврического в деле образования Черноморского флота. Скончался 18 ноября 1792 года, в 6 часу пополудни, после 10-дневной болезни».
Казарский Александр Иванович (1798 – 1833 гг.)
Военный моряк, капитан 1-го ранга, флигель-адъютант. С 13 лет – волонтер Черноморского флота. В 1813 году был произведен в гардемарины, через год – в мичманы, в 1819-м – в лейтенанты. Служил в Дунайской флотилии с 1815 по 1820-й. В 1826 году командовал транспортом «Соперник». Был участником русско-турецкой войны 1828 – 1929 гг. Командир знаменитого брига «Меркурий»: 14 мая 1829 года выиграл бой с двумя турецкими кораблями, пытавшимися захватить бриг в плен, и обратил корабли в бегство. За это сражение был произведен императором Николаем I в чин капитана 2-го ранга и во флигель-адъютанты, а также награжден орденом Святого Георгия Победоносца 4-й ст. Кроме того, в родовой герб Казарского был внесен пистолет – как напоминание о подвиге. В память о победе брига императорским распоряжением в русском флоте было всегда велено иметь суда с именем «Меркурий».
Позже командовал фрегатом «Поспешный», кораблем «Тенедос». В 1831 году состоял при особе императора, выполняя его поручения. За это был ему пожалован чин капитана 1-го ранга.
С 1829 по 1831 годы входил в комиссию по ревизии Севастопольского порта. После этого служил в Николаеве до внезапной кончины в июне 1833 года.
Проект памятника из черного мрамора, установленного на могиле Казарского спустя 30 лет, в 1865 году, был создан академиком архитектуры В. Авдеевым. Одна из улиц Николаева носит имя героя.
Прокофьев Иван Петрович (1794 – 1865 гг.)
Штурман брига «Меркурий». Службу на флоте начал поручиком Корпуса флотских штурманов. Участник русско-турецкой войны 1828 – 1829 гг. Окончил Черноморское штурманское училище. В 1818 – 1828 гг. плавал в Черном море. В 1829 г., будучи штурманом брига «Меркурий», первым (как младший по званию из офицеров) высказался за подрыв брига в случае угрозы захвата судна в плен. За отличие в сражении был произведен в штабс-капитаны, награжден орденом Св. Георгия IV ст. и пенсией двухгодового оклада жалования. В память о подвиге в его фамильный герб было внесено изображение пистолета.
Участник Крымской войны: за участие в боях при защите г. Севастополя был награжден орденом Св. Анны II ст. с мечами. В 1860 г. произведен в полковники с увольнением от службы. В делах ГАНО сохранились сведения о том, что сын И.П. Прокофьева – Михаил Иванович – просил разрешения на перенос праха своего отца во вновь устроенный склеп вблизи церкви, т.е. речь идет о том, что первоначально штурман был погребен в другом месте. Современный помпезный памятник на его могиле проф. Ю.С. Крючков считает не первоначальным: по его воспоминаниям, на могиле И.П. Прокофьева стоял скромный обелиск.
Cпиридонов Федор Евстафьевич (1810-е – 1894 гг.)
Штурманский ученик, выпускник Николаевского Черноморского штурманского училища. Автор брошюры «Воспоминание о подвиге брига «Меркурий» 14 мая 1829 года». Известен как любитель театра и музыки, автор кантаты «Черноморская стража». В г. Николаеве проживал по адресу: ул. Адмиральская, 27. Сохранившийся на его могиле памятник – не первоначальный: он был установлен в 1972 году Николаевским областным краеведческим музеем, об этом свидетельствует надпись на памятнике. Основной текст: «Спиридонов Федор Евстафьевич. Участник боя брига «Меркурий» с турецкими кораблями 14 мая 1829 года. Умер в 1894 году».
Каразин Василий Назарович (1773 г. – 4 ноября 1842 г.)
Из четырех сохранившихся на кладбище часовен, сооруженных над склепами, три являются безымянными, а четвертая возведена на могиле В.Н. Каразина – ученого, просветителя, общественного деятеля и публициста первой половины XIX века. Родился он в с. Кручик Харьковской губернии в дворянской семье. Образование получил в Горном корпусе в Санкт-Петербурге. Служил в государственном архиве в Министерстве народного просвещения, где создал специальный печатный орган этого ведомства, орган назывался «Периодические сочинения об успехах народного просвещения». В.Н. Каразин – создатель
первого на Украине университета, который появился в г. Харькове. Он же создал типографию, где печатались первые украинские журналы. В 1819 – 1820 годах господин Каразин являлся вице-президентом вольного общества любителей российской словесности. Он был ученым с энциклопедическим складом ума, первым украинским научным публицистом.
Будучи автором ряда проектов, направленных на прогрессивное переустройство России и отмену крепостного права, Василий Каразин попал в немилость к российскому правительству и был выслан на Украину. В г. Николаеве служил его сын Филадельф – чиновник особых поручений при Главном командире Черноморского флота. В октябре 1842 Василий Назарович направлялся в Крым для научных исследований, но заболел и вынужден был приехать в г. Николаев. 16 декабря 1842 года он скончался на руках генерала Николая Михайловича Кумани в доме по адресу: ул. Бульварная (совр. Пушкинская), № 4.
Часовня над могилой Каразина имеет вид каменного квадратного сооружения высотой 5,5 м (до подножия креста на куполе). Могила самого В.Н. Каразина находится сразу у входа, за металлическими, некогда ажурными, дверями. На памятнике из белого мрамора надпись: «Виновник учреждения в России министерства народного просвещения, основатель Харьковского университета, учредитель и правитель Филотехнического общества, водворитель цветущей торговли и благосостояния граждан в г. Харькове, естествоиспытатель, подавший первый мысль о возможности сделать из метеорологии науку точную, полезную для людей, почетный член разных ученых обществ, русских и иностранных».
На старых фотографиях хорошо видны надписи на мраморных плитах, составляющих памятник. Одна была вмурована над некогда решетчатыми дверями и гласила: «Основатель Харьковского университета Василий Назарович Каразин. Род. в с. Крючике Харьковской г. 1773 – 1842 гг.».
Вторая надпись – на мраморной стеле: «Василий Назарович Каразин. Родился в селе Крючике Харьковск. губ: Богодуховского уезда 1773 года генваря 30, скончался в гор. Николаеве Херсонской губ: 1842 года ноября 4 дня в 8 часов вечера». Вокруг всего склепа была невысокая ажурная ограда. В архиве инспекции охраны памятников истории и культуры Николаевской области хранится свидетельство жительницы г. Николаева Л.Г. Червяковой. Она утверждала, что еще до 1972 года на белом мраморном постаменте на могиле Василия Назаровича находился его бюст из белого мрамора.
В 1904 году газета «Южная Россия» в номере от 15 января сообщила интересные факты: «По Соборной (совр. Советской. – Авт.) улице, в доме № 60, проживает Евдокия Давидовна Соколова, много лет служившая в семье В.Н. Каразина. Будучи сильно привязана к семье своих бывших господ, она по смерти В.Н.К. и его внука соорудила над могилой обширный мавзолей-часовню, потратив свыше 1000 руб. Была на содержании у ночного сторожа, который имел 12 руб. в месяц и еще был вынужден нанимать квартиру». Автор статьи обращался к благотворительному обществу с просьбой устроить Соколову Е.Д. в приют.
Вопрос состояния и ремонта часовни над могилой В.Н. Каразина беспокоил николаевскую общественность. В «Отчете попечителя Николаевского городского православного кладбища» за 1891 г. есть такие записи: «Получено из Харьковского университета, через посредство Городской управы, на исправление памятника на кладбище В.Н. Каразина 298 р. 43 к.» И еще: «Заплочено за исправление и переделку часовни над памятником В.Н. Каразину 298 р. 98 к.».
В 1902 году Оскар Адольфович Энквист, Николаевский градоначальник, отправил письмо на имя ректора Императорского Харьковского университета, в котором описал бедственное положение часовни: от крыши до фундамента тянулась сквозная трещина, потолок и стены требовали штукатурных работ; требовал ремонта и цементный пол. Им же была определена и необходимая сумма – 1000 рублей. В ответе было много выражений о почтении и благодарностей, однако с деньгами просили повременить до весны. Только в августе 1903 года ректор сообщил о том, что министр народного просвещения «разрешил израсходовать из специальных средств Харьковского университета тысячу рублей для исправления намогильного памятника В.Н. Каразина…».
Инициаторами ремонта часовни выступили бывшие студенты Харьковского университета, проживавшие в начале ХХ века в г. Николаеве: старший врач градоначальства Л.Г. Ратнер, главный врач городской больницы Л.В. Смирнов, доктора П.И. Гончаров и Г.С. Зайднер. В августе 1903 года Ратнер в письме градоначальнику просил присоединить всех бывших студентов к комиссии по ремонту часовни. О.А. Энквист отправил письмо попечителю кладбища Петру Алексеевичу Михайлову, в котором просил:
1 – образовать такую комиссию;
2 – возглавить ее;
3 – привлечь в комиссию и.о. архитектора градоначальства Константина Петровича Паризо-де-ла-Валетт и бывших студентов университета.
В декабре был готов отчет П.А. Михайлова о результатах осмотра памятника над могилой и самой часовни. Состояние объекта было настолько удручающее, что 1000 руб. не могли решить вопрос, их хватило бы только для ремонта. Комиссия рискнула просить еще… 3 тысячи рублей для сооружения новой часовни. Таких денег у Императорского университета, естественно, не нашлось…
Ремонты советского периода значительно изменили как внешний вид часовни, так и внутренний. Исчезли ограда, ажурная решетка, мраморные таблички над входом. Могилы сына и внука Василия Назаровича были безлико оцементированы, на них нет даже имен погребенных. Склеп постоянно «обживают» то бездомные горожане, то молодежные группировки, которые пытаются самовыразиться через надписи не всегда литературного характера (судя по надписям, авторами являются готы, скин-хеды, эмо, сатанисты).
Краеведы замазывают, забеливают, отмывают все эти свидетельства идеологии, не имеющие никакого отношения к «виновнику учреждения в России министерства народного просвещения…».
Пантусов Николай Николаевич (1849 – 1909 гг. )
Этот семейный склеп Пантусовых, над которым возвышается памятник из белого мрамора, уникален. Поскольку мало найдется в некрополе Николаева могил, в которых погребены ученые мирового масштаба. Здесь покоится Николай Николаевич Пантусов – востоковед широкого профиля, археолог, историк, лингвист, нумизмат, этнограф. В 1871 году он окончил факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета, учился у известного профессора В.В. Григорьева. Позже преподавал в Одесском Ришельевском лицее, где написал свою магистерскую диссертацию о ярлыках, которые ханы Золотой Орды выдавали русскому духовенству. Он получил золотую медаль за дипломное сочинение о географической литературе арабов, что давало ему право остаться в университете для подготовки к профессорскому званию на кафедре истории
Востока.
Но, как истинный исследователь, Николай Николаевич предпочел службу в Туркестанском крае и 36 лет сочетал службу чиновника с научными занятиями. Основной его целью были сбор и изучение востоковедческих рукописей. В 1889 году Н.Н. Пантусов стал действительным членом Московского археологического общества, а в 1895-м был избран членом-корреспондентом Императорской археологической комиссии. За год до смерти Николай Николаевич вернулся в свой родной город. В знаменитом «Энциклопедическом словаре» Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона Н.Н. Пантусов назван «ориенталистом, издавшим несколько ценных исследований по истории среднеазиатских областей».
В Николаевском областном архиве сохранилось прошение надворного советника Григория Иванова о вскрытии фамильного склепа Пантусовых для погребения в нем коллежского советника Сергея Николаевича Пантусова, умершего 8 марта 1900 г.
Несмотря на то, что надписи на камне сохранились плохо, удалось прочитать имена и других погребенных в этом склепе: Сергей Сергеевич Пантусов (19.06.1879 – 19.01.1937 гг.); Пантусова В.К. (1881 – 1970 гг.); Мария Михайловна Пантусова (25.03.1857 – 26.04.1919 гг.); Бален Б.В. (1906 – 1938 гг.); Бален Е.С. (1887 – 1963 гг.); Ворожейкин (даты жизни и смерти не читаются).
Рюмин Владимир Владимирович (1874 – 1937 гг.)
Заслуженный педагог, деятель технических наук. Окончил Лодзинское высшее ремесленное училище, затем учился в Харьковском технологическом институте. Преподавал строительное искусство и железнодорожное дело в Николаевском техническом железнодорожном училище. По совместительству работал на местном ракетном заводе. Автор свыше 100 книг и более тысячи статей. Редактировал и издавал в Николаеве журналы «Физик-любитель» и «Электричество и жизнь». Кроме того, известен как автор 90 приключенческих, научно-фантастических и юмористических повестей.
В.В. Рюмин одним из первых оценил деятельность К.Э. Циолковского: в 1905 году он опубликовал сообщение о нем в журнале и стал страстным пропагандистом научных идей выдающегося ученого. Рюмин одним из первых представил российской общественности Циолковского как основоположника космонавтики.
На памятнике из розового гранита, установленном на могиле известного николаевца, надпись: «Здесь похоронен заслуженный педагог, деятель науки, друг и пропагандист идей К.Э. Циолковского В.В. Рюмин…». Ниже приводятся слова из письма Циолковского, адресованного Рюмину: «…В смелости я вас считаю первым, также в деликатности и глубине ума».
Вандализм на кладбище
Истинное бедствие обрушилось на некрополь весной 1913 года. В газетах сначала мягко характеризовали случившееся как «непорядки на местном православном кладбище». Но на самом деле речь шла о вопиющем факте вандализма: было разрушено 28 памятников прямо в центре, в части, примыкающей к восточной ограде церкви. Журналисты отмечали: этот район принадлежит к числу древних, и здесь хоронили покойников начиная с двадцатых годов ХІХ века.
Некоторым памятникам «повезло» – с них только сбили кресты. Особенно же пострадали памятники на могилах Ивановой, Шубович, Карабчевской, Ярнштедт, Маркович, Строкова, Литвинова, Воробьева, Сорокина и др. Следствие установило, что действовали «большим дрючком с железной обшивкой». При этом злоумышленников было не менее трех, «…ибо некоторые из памятников сделаны из тяжелого мрамора и разрушить их представляет труд немалый».
Следы невиданного доселе разгрома были обнаружены утром. Смотритель кладбища Илья Михайлович Удодовский немедленно сообщил о случившемся приставу 1-й Адмиралтейской части. Вскоре на кладбище прибыли сам начальник сыскного отделения и другие чины полиции. Одним лишь тщательным осмотром места происшествия они не ограничились, привели собак-ищеек, и те напали на следы злоумышленников. Следы вели к стене кладбища, которая граничила с территорией другого кладбища – старообрядческого. Но далее, за самой стеной, следы терялись.
Следствие пришло к выводу, что причиной случившегося могла быть пьяная удаль разгулявшихся «добрых молодцев», хотя предполагались и другие причины. Охранниками на кладбище состояли два ночных сторожа, которые обязаны были каждые полчаса бить в часовой колокол. Сторожа утверждали, что звуки бьющегося мрамора не были слышны. Очевидно, их заглушал колокольный звон. Памятники могли разрушить и в тот момент, когда один сторож поднимался на колокольню звонить к заутрене, а другой внутри храма делал необходимые приготовления к богослужению.
Трудно сегодня, спустя столько лет, делать выводы на основании довольно скупых газетных строк. Другая версия, которую выдвинула кладбищенская администрация, состояла в следующем: разрушение памятников было проявлением мести, поскольку в период с 1911 по 1913 годы против кандидатуры И.М. Удодовского шла скрытая борьба, не все хотели видеть его на должности смотрителя кладбища.
Это был не единственный случай, когда проблемы, связанные с православным кладбищем, нашли широкое отражение в прессе. Еще в начале 1913 года в газетах появилось сообщение о том, что на кладбище имели место «совершенно недопустимые вещи», а именно: разрывали могилы, скелеты умерших выкапывали и… подбрасывали в ров, ведущий к некрополю от хутора Водопой. Здесь же приводилась леденящая душу история. У купца С. Железнякова в течение полугода одна за другой умерли две дочери: при погребении младшей якобы была нарушена крышка гроба старшей сестры, часть ее останков выброшена наружу, тело же младшей дочери помещено на костях старшей.
Пресса живо обсуждала и такие факты: при устройстве глубоких склепов в районе погребения воинов как будто имели место кощунственные действия – выбрасывали кости воинов, погребенных ранее. Видимо, в статье речь шла о погибших воинах второй половины ХІХ века, то есть героев Крымской войны.
Однако при тщательном расследовании всех этих фактов – а они не могли остаться незамеченными – все оказалось намного проще и, к счастью, неправдой. Вышеупомянутые сведения исходили от уволенного за «предосудительное поведение» обивщика гробов Семена Семина, работавшего при погребальной конторе и одновременно являвшегося распорядителем погребальных церемоний. Следствие установило, что он один общался с газетчиками и, видимо, обозлясь за свое увольнение, возвел поклеп на кладбищенское начальство, придумывая страшные истории. Попечитель кладбища Иван Акимович Баптизманский просил о немедленном расследовании, и член городской управы А.Ф. Грачев представил отчет, в котором раскритиковал газетчиков за непроверенные факты.
Можно предположить, что вся развернутая в газетах «суета» вокруг кладбища основывалась, опять-таки, на нежелании определенных лиц городского управления видеть на должности смотрителя городского кладбища господина Удодовского. Ведь именно он после вынесения нескольких выговоров и временного отстранения уволил Семена Семина.
Разрушителей памятников не нашли. А жаль, ибо их ожидало суровое наказание: специальное законодательство под названием «Уложение о наказаниях» от 1845 года предусматривало 12 лет каторжных работ за разрытие могилы. Уничтожение или повреждение надгробного памятника каралось тюремным заключением на срок от 4 до 8 лет, а кража на кладбище – годом тюрьмы или ссылкой в Сибирь.
Напомним, что в 1918 году Совнарком подписал Декрет о кладбищах и похоронах, согласно которому все места захоронений и организация похорон переходили в ведение местных Советов, а духовные лица от управления кладбищем отстранялись.
Татьяна Губская о книге «Город мраморных ангелов»