Литературно-художественный интернет-журнал

Юрий Семёнович Крючков

(1928-2015)

Фотоархив Ю.С.Крючкова

 

 

История Николаева
От основания до наших дней

Окончание. Начало тут

 

Трудные годы

В 1856 г. заведующим Морской частью в Николаеве и военным губернатором города назначается Григорий Иванович Бутаков (1820-1882 гг.), свиты Его Императорского Величества контр-адмирал.

Бутаков окончил Морской кадетский корпус в 1836 г. С 1838 г. - на Черноморском флоте, участвовал в гидрографических съёмках Румелии и Мраморного моря (вместе с И. А. Шестаковым). С 1846 г. командовал судном "Поспешный", на котором до 1850 г. занимался гидрографическими работами, гсте с И. А. Шестаковым составил первую "Лоцию Черного моря", вышедшую в Николаеве в 1851г. Участник обороны Севастополя. Отличился при защите Малахова кургана. Бутаков провел первый бой паровых судов (с турецким пароходом) и выиграл его. В 1863 г. опубликовал труд по тактике боя паровых судов. С 1878 г. - адмирал, а с 1881 - главный командир Петербургского порта.

В Николаеве Г.И.Бутакову досталась тяжелая ноша. 30 марта 1856г. был заключен Парижский мирный трактат, согласно которому России и Турции не разрешалось иметь на Черном море военно-морских флотов, кроме небольших судов караульной службы. По этой причине Николаевское адмиралтейство было закрыто. В нем спешно достраивались паровые корабли "Цесаревич" и "Босфор", переименованный в "Синоп", спущенные в 1857 и 1858 гг. соответственно. Построены были также паровой винтовой корвет "Сокол" и транспорт "Воин". Поскольку, в связи с войной, англичане так и не поставили паровые машины для кораблей, то после достройки "Цесаревич" и "Синоп" перегнали под парусами на Балтику. В декабре 1856 г. четыре флотских экипажа были отправлены пешим ходом из Николаева в Петербург и Архангельск, чтобы принять там строящиеся винтовые корветы, подлежавшие передаче на Черное море.

     Контр-адмирал Григорий Иванович Бутаков

Закрытие Адмиралтейства и резкое сокращение штата управления Черноморской флотилией пагубно сказалось на жизни в Николаеве. Тысячи мастеровых, инженеров, офицеров и чиновников оказались без работы и средств к существованию. Катастрофически упали объемы поставок флоту. Купцы и поставщики, лишенные возможности заработать на подрядах, стали покидать город. Начался массовый "исход" жителей города из Николаева. Возникли трудности и перебои с поставками продуктов питания и других жизненно необходимых вещей. Началась дороговизна, жизненный уровень массы населения упал. Это породило разбои, грабежи и убийства в городе.
И хотя во время Крымской войны по Николаеву не было сделано ни одного выстрела, война нанесла ему страшный урон. Вот как описывает это время историк Николаева Г. Н. Ге:

"В опустевшем, обезлюдевшем городе жизнь совсем остановилась, не предъявляла уже никаких запросов. Между тем на окраинах города безработица более и более деморализовала население. И это печальное положение вещей дошло до того, что по заходе солнца в Николаеве стало опасно выходить из дому. Число уголовных дел по Николаеву стало превосходить число их по нескольким уездам... Много лет спустя, когда город совсем уже возродился, его управление ходатайствуя об открытии в Николаеве отделения окружного суда, указало на ужасную статистику уголовных дел по Николаеву".

Но, несмотря ни на что, находились люди, которые старались вдохнуть жизнь в умирающий город и его зачахшее судостроение. Если нельзя было иметь военный флот, то возможно развить коммерческий, тем более, что в случае войны эти суда можно использовать как боевые. Опираясь на эту идею, военный моряк Н. А. Аркас добился 21 мая 1857 г. высочайшего утверждения Русского общества пароходства и торговли (РОП и Т). Это общество владело 17-ю пароходами, которые осуществляли рейсы по Черному морю с заходами во все порты, в том числе и в Николаев. Таким образом была возрождена жизнь черноморских портов и предоставлена работа многим морякам.

В 1859 г. правительство поняло, наконец-то, свою ошибку и разрешило евреям-купцам проживать в Николаеве. Начался возврат еврейского населения в город, что привело к возрождению и развитию торговли и мелкой промышленности, производившей товары первой необходимости. Впоследствии, в 1861 г., было разрешено поселяться в городе евреям-ремесленникам, а с 1866 г. всем без исключения лицам иудейского вероисповедания.
В этом же 1859 г. в Николаеве было учреждено Общество морских врачей.

Сдача Севастополя, гибель всего Черноморского флота, запрет иметь флот на Черном море и крах судостроения породили в русском обществе расслоение. Высказывались разные точки зрения. Одни считали, что флот прославил себя Синопом и спел свою "лебединую песню" в Севастополе, что возносилось как подвиг. Другие же считали, что гибель флота была предрешена и закономерна. Это, как полагали они, был отсталый, не боевой флот; выпестованный Лазаревым как идеальный парусный флот, лишенный паровых боевых судов, он не был способен противостоять паровым флотам таких морских держав, как Англия и Франция, и был обречен.
В разгаре полемики доходило до того, что вообще создание Черноморского флота и основание таких городов, как Николаев и Севастополь, считалось ошибкой. Вот лишь два высказывания подобного рода на страницах официального флотского журнала "Морской сборник".

Крайнюю точку зрения изложил "в простой и краткой форме" некий господин Григорович: "У русского племени вообще не может быть искреннего сочувствия к морю, не на чем ему остановиться; где у нас море?... По краям только. До краев этих тысяча верст во все стороны... больно уж что-то далеко".

Ему вторит Н.Шавров: "Черноморский наш флот вследствие исторической необходимости создан был искусственно, как дорогое, но неизбежное орудие для сохранения прибрежных областей по мере приобретения их от Турции. Созданный искусственно, он не мог развиваться иначе как отдельно, и действительно он стоял особняком и не имел никакой жизненной связи со всем, что делалось на земле по прибрежью Черного моря. На счете этого флота образовались на земле два пункта: Николаев, где строили суда и по необходимости жили их строители и правители, и Севастополь, где флот отдыхал от своих морских походов. Оба эти города также не имели никакой связи с окружающим: это были какие-то севшие на мель большие корабли, где по случаю этой катастрофы позволялось жить прекрасной половине рода человеческого ".

Но, несмотря на эти споры, жизнь в Николаеве продолжалась, хотя и в "тлеющем режиме".
Еще в 1855 г. было принято решение об учреждении между Одессою, Николаевом и Херсоном дилижансного пассажирского сообщения. Так началась регулярная связь между этими городами, облегчившая сношения между людьми. Путь на Одессу начинался с нового Бугского моста, переброшенного в 1855 г. из Спасска на дамбу у Варваровки.

В 1859 г. специальная комиссия, работавшая в Николаеве под руководством генерал-лейтенанта Кумани, пришла к выводу о нецелесообразности держать в составе Морского ведомства адмиралтейских поселян Богоявленска, Копаней, Воскресенска и других селений. В результате 3721 человек "действительных работников" были освобождены от адмиралтейских повинностей и стали вольными крестьянами или мещанами.

Из запроса князя А.С.Меншикова от б марта 1854 г. узнаем, что в Николаеве с 1834 г. проживали вместе с семьями принявшие русское подданство, турки: булочники, ремесленники, трактирные служители, содержатели харчевен, пирожковых и прочих "обжорных мест".

Вот и все, что может отразить перо историка. Прав был Г.Н. Ге, писавший, что "Седьмой десяток существования Николаева, с 1850 по 1860 год, не оставил по себе уже никаких следов чьей бы то ни было горячей деятельности в городе на пользу его благоустройства".

 

 

Николаев в 1859-1860 годах

К 1860 г. Николаев, хотя и тяжело раненый в экономическом и моральном отношениях, стал понемногу оттаивать и оживать. Население поняло, что с потерей Черноморского флота и Адмиралтейства этот источник существования иссяк на многие годы, и надо думать о выживании за счет других видов деятельности. Начали энергично высказываться за развитие внутренней и внешней торговли, но для этого требовалось открыть город для въезда иностранцев и для захода заграничных судов. Чтобы решить такую сложную проблему, нужен был новый губернатор - деятельный, заботливый, настойчивый и авторитетный, умеющий "пробивать" полезные для города дела в правительстве. Но пока такого губернатора не было. 
Каким же был город в эти годы? 

По сведениям городской полиции, в 1858 г. в Николаеве с его пятью загородными хуторами было. 
домов каменных казенных................................132 
домов каменных общественных............................3 
домов каменных частных.............................2977 
деревянный казенный дом....................................1 
битых из земли и камышовых частных..................2803 
всего................................................................5916

В 1859-1860 годах в Николаеве долгое время находился подполковник Генерального штаба А. Шмидт, который собирал сведения по географии и статистике Херсонской губернии. Шмидт, обладая зорким, профессиональным взглядом, дал очень подробное и образное описание Николаева тех времен, Оно настолько замечательно, что я привожу его полностью. 

"Николаев находится на двух полуостровах образуемых течением Бугского лимана и реки Ингула; главный полуостров, от котораго отделяется на север меньший, имеет в перешейке, между лиманом и Ингулом до 2 1/2 верст и расширяется на запад слишком на 5, имея в длину 6 1/2 верст Перешеек этот замыкает каменная стена в 1457 сажень длиною, которая и отделяет степи от города. В этой стене находятся единственные ворота для почтовой дороги из Херсона в Николаев, которая вместе с тем есть и единственный сухой путь, соединяющий город со степью. Меньший полуостров отделяется от большого на север и имеет, на протяжении 4 верст, ширину от 400 до 500 сажень; его омывает с трех сторон Ингул; к западу от него, с праваго берега над - ингульских степей, отделяется на юг подобный же, постепенно понижающийся, полуостров. Вдоль его проходит почтовая дорога из Елизаветграда в Николаев.

Подъезжая с этой стороны к Николаеву, после огромного пространства безводных и безлесных степей, к северу от него лежащих, открывается на право вид на Бугский лиман, от 1 1/2 до 3 верст шириною и до 9 верст вдаль, по длине двух колен его; между ними, на противоположном берегу, находится местечко Варваровка с обширными плантациями. После этой массы воды, вдоль дороги, встречаются, кое-где, небольшие сады, и впереди заканчивает вид крутая гора. На ней, вправо, целыя линии пирамидальных тополей и белых акаций, за которыми виднеется и город, распространяющийся влево, по горе, на несколько верст. Внизу этой горы, под бульваром и домами, стоят, как бы на суше, корабли, пароходы и разнаго рода военныя суда. Подъехав к ним видишь только, что они находятся у самаго берега, в Ингуле, который омывает здесь подошву горы и, неподалеку, вливается в лиман.

Через Ингул, имеющий здесь до 100 сажень ширины, перекинут мост на плошкоутах, с раскрашенными трехцветными перилами. Влево от него, по обе стороны Ингула, адмиралтейство, обнесенное стеною, а вправо, ниже бульвара, подъемные краны, громадные якоря, пушки и сложенным в кучи ядра и бомбы.

С моста ведет крутой подъем на гору, откуда въезжаешь прямо на площадь, с обширною гауптвахтою. С трех сторон эта площадь окружена высокими домами, в которых помещаются присутствениыя места города и черноморскаго ведомства, а с четвертой - находится адмиралтейская соборная церковь во имя Св.Григория; она замечательна тем, что внутренность ея украшена иконостасом, с иконами превосходной живописи, выписанными князем Потемкиным из Италии. Она же имеет богатую ризницу, два креста, евангелие и книгу апостольских деяний, довольно древние, подаренные князем Потемкиным, из своей церкви в Яссах.

На этой площади находится лучшая гостиница; не подалеку от нея театр, почтовая контора, лютеранская церковь, а выходящая к ней адмиралтейская улица, лучшая в городе, пользуется еще тем преимуществом, что она одна только и освещается по ночам, и при том довольно оригинально - сальными свечами.

Улицы в Николаеве очень широки и доходят иногда до 15 и 40 сажень; некоторым из них обсажены тополями и белою акациею, но нигде почти не заметно подсадки новых дерев, чрез что это лучшее украшение города постоянно приходит в упадок. Улицы шоссированы на самом небольшом протяжении; в ненастье город очень грязен.

Николаев имеет совершенно оригинальную наружность; двухэтажных домов в нем очень мало; между тем, все постройки, в главной части города, каменныя, и отличаются довольно изысканною архитектурою, опрятностью, множеством надворных, хозяйственных помещений, построенных точно также с большим изяществом, и почти в каждом дворе есть хотя небольшой садик, тщательно поддерживаемый и украшаемый владельцем его. Каждый дом носит на себе отпечаток некоторой комфортабельности; притом здешние дома соответственно личным потребностям и желанию хозяев, а не для найма. Действительно, почти все дома в Николаеве выстроены лицами служившими в морском ведомстве, которые здесь получили или личную оседлость или избрали этот город для помещения своих семейств, и потому от этих построек резко отличаются дома русскаго купечества, везде одинаково их строющих, на подобие сундуков. Отчетливость и щегольство внутренней отделки поразительны и везде доказывают положительныя сведения в строительном искусстве. Между частными домами видны архитектурныя особенности, свойственная полуденным странам. Из казенных же зданий, наиболее заслуживают внимания: адмиралтейство, состоящее из многих огромных построек, расположенных по обоим берегам Ингула, на протяжении полуторы версты; главнейшия из них находится на левом берегу: три трехэтажных казармы, из коих в каждой может поместиться от 1200 до 2000 человек; потом следуют: присутственные места черноморского интендантства, гидрографическое депо карт, деревянный дом - занимаемый физическим кабинетом; дом главного командира флота и портов, дом благородного собрания, городская присутственныя места, госпитальный двор и обсерватория, построенная загородом и управляемая известным астрономом Кнорре.

Все лучшия постройки в Николаеве расположены над Ингулом, вдоль Адмиральской улицы, и потом идут по направлению к Спасску, т.е. к Бугскому лиману, на 2 версты от впадения в него Ингула. По мере удаления от этого пространства характер построек во многом изменяется: к югу от него, между частными домами, чаще встречаются купеческие, с магазинами для складов хлеба и соли, а у самаго лимана, из мещанских домиков образовалось особое предместье, называемое Поповою-балкою. Здесь находится ветхая купеческая пристань, с которой сняли помост, во избежание могущаго быть несчастнаго случая, а частным судам дозволили приставать к военной пристани, на Спасском рейде. Здесь же находятся и лесная местных промышленников и идет не большая постройка купеческих судов и лодок.

Восточная часть города состоит, большей частью, из камышовых мазанок, в которых живут семейства отставных матросов; но и эти мазанки имеют здесь очень приветливый вид, многия крыты тесом, содержатся в большой опрятности, и имеют хорошую внутреннюю обстановку. Вообще в устройстве их также заметно большое знание архитектурных правил и даже некоторое щегольство.

Кроме того, что в самом Николаеве встречается множество частных садиков, в нем и его окрестностях находятся превосходныя места для публичных гуляний. Между ними первое место занимают: бульвар и Спасское.

Первый расположен над обрывом Ингула и состоит из нескольких аллей: белой акации, сирени и тополей, огражденных, со стороны улицы, прекрасною чугунною решеткою. Отсюда вид на Ингул, мост, адмиралтейство, Бугский лиман, впереди лежащия степи, и на стоящие под самым берегом военные суда.

Спасское находится над Бугским лиманом, у спуска к наплавному мосту через лиман, по которому проходит почтовая дорога в Одессу. Здесь же военная пристань, а выше ея верфь военных кораблей. Лиман в этом месте суживается всего на 4 1/4 версты, но отсюда он виден вверх и вниз па 5 и 7 верст. Военные корабли, самых больших размеров, с грузом, свободно плавают по нем - под парусами. По скату берега, в лощине, разведен сад, наиболее отличающийся растительностью дерев в нижней своей части. Здесь он настолько тенист, что доставляет убежище во время самой сильной летней жары, к чему жители здешних южных уездов не привыкли. Тут устроены беседки, гроты, и изящный двух этажный дом, в готическо-мавританском стиле. В нем бывают собрания, клуб; тут же можно найти газеты и буфет.

Все здешние города, как только начинают заявлять свою претензию на город, стремятся обзавестись бульваром или публичным садом для гуляний, но ни один из них не роскошествует в этом отношении так, как Николаев.
Летом, во время зноя, здесь трудно встретить, не только экипаж, но и какое бы то ни было движение на улицах. Перед закатом же солнца, улицы наполняются экипажами, кавалькадами и толпами гуляющих, стремящихся к бульвару или Спасскому.

Николаев. Купальни в Спасске

 

Ниже Спасскаго, вдоль лимана, раскинуто к югу, на низменном песчаном пространстве, более 35 рощ диких дерев.

Жизнь общественная здесь довольно развита, но не в том смысле, какое имеет это слово в других городах. Здесь бывают собрания, театры любителей, балы, вечера, концерты, но все это носит характер частных увеселений; в остальное же время каждый живет отдельно, своим хозяйством. Николаев представляет еще ту замечательную особенность, что, кажется, в целой России нет другаго места, в кото¬ом бы старики доживали до таких преклонных лет, а главное, где бы водились такия многочисленныя семейства. Здесь не редкость видеть стариков имеющих взрослых внуков и считающих свое нисходящее потомство сам несколько десятков, причем нередко все семейство бывает на лицо. Николаев имеет 9 православных каменных церквей, 1 костел, 1 красивую лютеранскую церковь, 1 караимскую синагогу и 1 еврейскую. Из учебных заведений: штурманскую роту, гардемаринскую роту, флотское училище юнгов, училище для дочерей нижних военных чинов, уездное училище, мужское приходское училище, мужской пансион, приходское девичье училище, 2 женских пансиона, 3 приходских женских школ, школу при лютеранской церкви, для детей обоих полов, женское благотворительное общество для пособия бедным, городскую больницу, богадельню и морской госпиталь; из исправительных заведений: городскую тюрьму и острог, принадлежащий морскому ведомству. В городе же находится: обсерватория, 4 казенных библиотеки (в том числе офицерская Севастопольская), гидрографическое депо, и кабинеты: моделей морских судов, физический, нумизматический и собрание разных редкостей. Вообще, по средствам для образования, Николаев находится в очень благоприятном положении.

Из промышленных заведений в нем считается: 200 лавок, 99 разных торговых заведений, 75 погребов, 3 аптеки, 43 питейных домов, 11 гостиниц и 16 постоялых дворов. Заводская промышленность также довольно обширна, даже не включая сюда разных учреждений морскаго ведомства; именно, в самом городе и его окрестностях находится: 9 салганов, 5 свечно-сальных, 1 мыльный и 3 черепичных завода, 2 ваточных фабрики, 1 шерстомойка, 3 паровыя мукомольныя мельницы, 78 ветряных и 2 топчака.

Ярмарок в Николаеве нет, что представляет для здешняго края весьма редкое явление; но зато базары в нем, по понедельникам и пятницам, очень оживлены.
Вообще внутренняя торговля Николаева находится в соперничестве со внешнею, по размерам своих оборотов, так что можно считать их равносильными, т.е. что каждая из них представляет годовой оборот от 1 1/2 до 2 миллионов рублей.

В этой торговле Николаева, не была показана деятельность его по предметам заготовлений для различных морских учреждений; казенные подряды составляли до 1857 года, ежегодно, сумму в 7 000 000 руб. сер., а иногда и более. Это обстоятельство и придало особое значение Николаеву, который стоит теперь, по населенности, в числе первых городов империи."

 

 

Второе дыхание

Богдан Александрович Фон-Глазенап

Адмирал, генерал-адъютант Богдан Александрович Фон-Глазенап (1811-1892 гг.) - прибалтийский немец, уроженец Лифляндской губернии - начал службу в морском кадетском корпусе в 1824 году гардемарином, будучи четырнадцатилетним юношей. Выпущенный в 1826 г. мичманом, Богдан Александрович через полгода после производства отправился в кругосветное плавание на шлюпе "Сенявин" под командой лейтенанта Ф.П.Литке. Плавание завершилось в 1829 году, и молодой моряк получил орден Св.Анны 3-й степени и ежегодную пенсию 600 рублей ассигнациями. После этого Фон-Глазенапа назначили адъютантом к дежурному генералу Главного морского штаба, а с 1834 г. - к самому начальнику штаба. В 1838 г. Фон-Глазенап назначен флигель-адъютантом к императору.

Будучи адъютантом, в 1831 г. принял участие в подавлении польского мятежа, вначале при местечке Шиманове, а потом при штурме Варшавы. В 1832 г. Фон-Глазенап снова на море, плавая на разных судах по Балтике. В 1833 г., командуя корветом "Князь Варшавский", совершил плавание в Средиземное море в отряде судов контрадмирала Литке. В 1847 и 1848 гг. командовал судами, на которых находились наследник с женой и принц Фридрих Нидерландский. В 1849 г., состоя начальником штаба у вице-адмирала Лазарева*, сопровождал на корабле императора в Ревель и Ригу, а оттуда доставил великую княжну. После этого несколько лет был начальником штаба разных флотских дивизий, а затем, до 1855 г., директором Морского корпуса.

 

 Вице-адмирал Богдан Александрович фон-Глазенап

 

Еще в 1852 г. произведен в чин контр-адмирала и назначен в свиту Николая I. В начале 1857 г. сопровождал великого князя, генерал-адмирала во Францию. В октябре 1857 г. Богдан Александрович назначается главным командиром Архангельского порта. При посещении Архангельска императором (1858 г.) Фон-Глазенап удостоен звания генерал-адъютанта.

В 1860 г., 1-го февраля вице-адмирал Фон-Глазенап направляется в Николаев Главным командиром Черноморского флота и портов и военным губернатором Николаева. В 1869 г. Богдан Александрович произведен в адмиралы. Его губернаторство закончилось в 1871 г., когда он получил назначение быть членом Адмиралтейств-совета.

С назначением Фон-Глазенапа губернатором Николаева начинается новая эпоха в истории города. Богдан Александрович, понимая, что застой в судостроении может продлиться еще долго, решает круто изменить статус Николаева и жизнь самого города. Закрытый для иностранной торговли, замкнутый на себя город, лишенный главного средства существования - судостроения и флота - не мог развиваться и неминуемо был обречен на вымирание. Поэтому вице-адмирал Фон-Глазенап, придя к власти в Николаеве, начал с того, что начертал обширную программу возрождения и развития города. Он наметил несколько путей: расширение внутренней торговли, открытие зарубежной (внешней) торговли, развитие народного образования, повышение культурного уровня общества, развитие путей сообщения с внутренней Россией и с внешним миром.

Но, в отличие от Н.С. Мордвинова, Б.А. Фон-Глазенап не только строил планы, но и стремился их выполнять, буквально борясь за будущее города. За эту деятельность Городская Дума присвоила Фон-Глазенапу звание "почетного гражданина города Николаева", которое ему высочайше разрешено принять 25 февраля 1865 г.
Свою деятельность как губернатор Николаева Фон-Глазенап начал с того, что образовал комиссию из представителей разных сословий во главе с адмиралом Юхариным, чтобы изучить состояние города и разработать планы его развития.
Каково же было состояние Николаева в 1860 г.? Вот краткая статистика.

Всего в городе насчитывалось, не считая казенных, 5151 дом. Они распределялись следующим образом:
домов военно-морских офицеров и чиновников, состоящих на службе и отставных...973
домов нижних чинов Морского ведомства, служивших и отставных.......3016
домов священников...............................12
домов купцов.......................................343
домов мещан......................................717
домов иностранцев...............................33
Жителей мужского пола было 22080, женского - 15510, всего 37590 человек.
Обороты по хлебной, бакалейной, мануфактурной, железоделательной, лесной и скотинной торговле достигали 4 миллионов 100 тысяч рублей.
Городские доходы было ничтожными: приход 26100, расход 28146 рублей.

Как следует из этой статистики, 77,4 процента домов принадлежали лицам морского ведомства, которые не входили в состав городского общества, не имели права голоса на выборах в Думу и не несли никаких повинностей. Таких жителей было 71,2 процента. Пожалуй, прав был В.Белинский, сказавший, что город этот флотский и "набит" моряками.
10 марта 1862 г. построен и сдан первый инвалидный дом в Лесках, положивший начало Инвалидным хуторам, в которых поселили отставных георгиевских кавалеров и инвалидов - героев Севастопольской обороны.

 

 

Начало расцвета города

Первым делом Фон-Глазенапа было открытие города для внешней (зарубежной) торговли. Он добился, что 10 апреля 1862 г. вышел указ правительства об открытии Николаевского Коммерческого порта для захода иностранных судов, а города - для приезда и жизни иностранцев. Открылась при порте таможня и начались заходы иностранных судов. С этого начался расцвет Николаева, как города, порта и экономического центра юга России. Но надо сказать, что это решение правительства далось Фон-Глазенапу нелегко - пришлось преодолевать много препятствий, связанных, в основном, с тем, что рядом стремительно развивалась торговая Одесса.

Николаевский порт- элеватор

 

Вот как описывает это событие Е. Павловский в своей корреспонденции в журнал "Морской сборник":

"1 июня 1862 года Николаев вступил в новую эпоху своего существования: в этот знаменательный для города день, согласно Высочайшего повеления, открыт в Николаеве коммерческий порт для входа иностранных судов, после обедни происходило освящение пристани на Поповой балке, в присутствии николаевского военного губернатора и других начальников и многих почетных лиц города, при многочисленном стечении народа. По совершении молебствия за предстоящее преуспеяние и благосостояние города и торговли, ровно в полдень у домика, занимаемого таможенным присутствием, взвился на флагштоке зеленый с белым крестом флаг, и мы обоюдно поздравили друг друга. Неизбежная при подобных торжественных случаях закуска и приличныя торжеству речи явились и тут в раскинутой у пристани палатки. Но без этого на Руси дела не начинаются.

Еще накануне этого дня пронесся в городе слух, что несколько иностранных судов стоят уже в Очакове и только ждут сигнала, чтобы направиться к вновь открытой для них пристани; а потому, подъезжая к Поповой балке, мы ожидали увидеть уже развивающийся иностранный флаг, но к сожалению, ошиблись; у пристани стояло несколько херсонских каботажных лодок и несколько русских бригов; иностранного флага еще не было, и отсутствие его приписывали бывшему накануне и в этот день штилю, буксирными же пароходами мы на первый раз не обзавелись еще. Но об этом уже серьезно заботятся, и один из наших почтенных сослуживцев собирает желающих участвовать в предприятии на паях; для начала, в виде опыта, он предполагает купить один буксирный пароход и несколько небольших подвозных барж. Начинание доброе, даст Бог ему хорошего успеха и побольше подражателей".

В этом же 1862 г. Фон-Глазенапу удалось добиться у правительства еще ряда решений, обрадовавших николаевцев; были основаны Мужская классическая гимназия, Портовая ремесленная школа (25 июня), женские частные школы и пансионы, а также статистический комитет, ведавший всей городской статистикой.

Вопрос образования детей граждан города был всегда острым, поэтому весть о решении правительства, разрешившего открыть гимназию, была встречена с энтузиазмом. Об этом с восторгом сообщил в журнал "Морской сборник" ставший его постоянным корреспондентом Е. Павловский:

"10 августа 1862 года. Высочайшее повеление об учреждении в Николаеве гимназии принято здесь с живейшим сердечным восторгом; давно нуждаемся мы в подобном учреждении, давно уже большинство недостаточных родителей вздыхают о недостатке учебных заведений для мальчиков. И в самом деле, в городе, население которого превышает население многих губернских городов*, положительно не было средств к воспитанию детей, я говорю не было, потому что нельзя же считать бывшие гардемаринскую и штурманскую роты, поступление в которыя сопряжено было с привилегиями и потому далеко не для всех было доступно; а существующие и теперь два или три отдельных класса, содержимые частными лицами, ограничиваются приемом 10-15 человек, преимущественно для приготовления во флот.

В херсонскую и одесская гимназии весьма немногие отвозили своих детей по недостаточности средств платить содержание полного пансионера. Вот почему значительное большинство волею-неволею или ограничивалось определением детей своих в уездное училище, или, которые недостаточнее, препоручало воспитание особым учителям.., которых, правду сказать, не мало в Николаеве и которые, будучи сами плохо воспитаны... брали на себя преподавание закона Божия, географии, истории, русской и иностранной словесности и проч. ... Окончивший таким образом курс учения знал иногда довольно порядочно геометрию, тригонометрию, не имея никакого понятия в законе Божем и ни в чем другом, не умея часто написать правильно двух строк по русски...

Но вот наконец и о нас вспомнили; счастливы те родители, дети которых не вышли еще из лет и могут воспользоваться плодами гимназического, а со временем и университетского образования".

14 ноября 1863 г. свершилось, наконец-то, это долгожданное событие - официально открылась мужская гимназия, и здесь не обошлось без трудностей - не было подходящего здания. Но выручил флот: он отдал под гимназию одно из зданий казарм флотского экипажа, выходившее фасадом на Манганариевский сквер (совр. Пролетарский сквер). К этому строгому зданию пристроили входной одноэтажный ризолит с балюстрадой наверху и церковь - и начались занятия.

Вообще же 1863 г. был богат на события, связанные с народным просвещением и благотворительностью: состоялось открытие 19-ти народных школ грамотности, приюта Благотворительного общества для убогих, престарелых и найденышей. Еще при М.П. Лазареве в Николаеве было создано первое общественное учреждение - женское Благотворительное общество; по традиции, его возглавила супруга адмирала Эмилия Антоновна Фон-Глазенап.

"Другое благодеятельное учреждение, - пишет далее Е.Павловский, - также Высочайше утвержденное, ремесленная школа для детей нижних чинов морского ведомства и вообще рабочих. В школе этой будут учить различным ремеслам, приготовляя вместе с тем и будущих рабочих для адмиралтейства. Ученики старшего класса будут ходить на работу в адмиралтейство и получать задельную плату, а окончившие курс освобождаются от всяких обязательств и становятся свободными гражданами. На первый раз в школу поступают юнги 1 и 2 учебного экипажа, ныне расформированного.

Есть предположения и об учреждении женской гимназии; будем надеяться, что и это прийдет своим чередом".
И надежды вскоре сбылись: 1 октября 1863 г. по проекту Б.А.Фон-Глазенапа в Николаеве основано женское училище 1-го разряда, преобразованное впоследствии (1870 г.) в Мариинскую гимназию. А Богдан Александрович энергично продвигал новый проект - учреждение в Николаеве университета. Но на этот раз он встретился с упорным сопротивлением правительственных чиновников и с ловким соперничеством Одессы. 8 сентября 1862 г. Николаев, как и вся держава, отметил пышным праздником тысячелетие России. "Так наступил день тысячелетия России, - пишет в "Морском сборнике" его первый корреспондент из нашего города Е.Павловский, - и начался обеднею, молебном и церковным парадом... После парада был прием у губернатора; вечером бал в собрании, иллюминация на Соборной улице у лавок и на базаре, с музыкою; горели плошки, бочки и толпы народа двигались тут, любуясь редким в Николаеве зрелищем".

Но, помимо радостных событий, не обошлось и без неприятностей: лето выдалось жарким, началась засуха, жители изнывали от зноя. Все сады и парки пожухли. "Засуха продолжалась до сентября. Народ, привыкший в затруднительных обстоятельствах своей жизни, обращаться с молитвою к Богу, и теперь отслужил молебствие о даровании дождя. 2 сентября, на базарной площади, собралось духовенство, с хоругвиями; Бог услышал молитву верных, дожди начались, начались ветры и осень стучится в окна; на дворе довольно прохладно".

Так вот, живо описывает Е.Павловский эти дни.
Но не только засуха поразила город и окрестности, 20 августа вспыхнул пожар на почтовой станции. Сгорел сарай под камышовой крышей, а с ним и 50 лошадей. А еще Потемкин запретил такие постройки, но их продолжали строить, забыв это предписание князя.

"Не знаем, - пишет с возмущением Павловский, - будут ли приняты меры к окончательному запрещению подобных уродливых построек, наводящих постоянный ужас на соседей, но, покамест, во многих местах, среди прекрасных каменных зданий, крытых черепицей и железом, торчат камышовые крыши сараев и, что удивительнее, многие из этих построек принадлежат людям достаточным и построены в недавнее время". Ободренные начавшимися большими переменами, жители города начали усиленно строиться. В одной из своих корреспонденций Е. Павловский отмечает:

"Между прочим, город строится и не на шутку; повсюду сложено много камня; огромные промежутки между домами пополняются новыми и по большей части весьма красивыми зданиями, вместе с тем цены на квартиры возвышаются и, надо правду сказать, возвышаются без расчетно, без всякого соображения. - Николаеву предстоит много хорошего впереди, а покамест он все прежний тихий, спокойный Николаев...".

В другой корреспонденции, месяц спустя:

"Между тем, на Поповой балке кипит работа, строится блокгауз, вдоль берега срыта часть горы, и от пристани, у которой теперь останавливаются суда, до другой еще неоконченной, которая предполагается для выгрузки балласту, мостится дорога, на которую с пользою идет песок и земля, привозимые судами вместо балласта; налево лесныя пристани, но там и прежде деятельность была не меньше. Глядя на массу земли и песку, выгружаемую приходящими судами, невольно задаешь себе вопрос, долго ли еще будет продолжаться подвоз этого материала, которым Николаев и сам охотно готов поделиться с Европою; неужели же нет решительно никакого более полезного груза, которым идущия в Николаев суда могли бы, заменить балласт; напр. каменный уголь...

Не полезнее ли будет предложить теперь же при самом начале везти в Николаев вместо песку хороший крепкий булыжник; а как бы материал этот был полезен для города, для его будущих мостовых, который рано или поздно, а нужно будет делать...

Необходимость мостовых давно уже чувствуется и год от году становится настоятельнее; некоторые того мнения, что в Николаеве, при скудных средствах и значительной ширине улиц, устройство мостовых почти неисполнимо". Городские власти нашли выход из этого положения, решив мостить только среднюю полосу проезжей части. Что из этого вышло, мы узнаем из того же репортажа Е. Павловского: "Мостовая, устроенная в прошлом году на Соборной улице, составляет менее трети всей ширины, но на ней удобно разъезжаются экипажи и устройство ее обошлось не очень дорого...

Первоначальное неудобство заключалось в том, что, устроенная в низменном месте, она загородила выход воде, текущей по улицам в большом изобилии во время дождей и таяния снегов. В прошлом году вода, встретив здесь препятствие, обратилась в соседние погреба и наделала не мало хлопот хозяевам; теперь это неудобство устраняется устройством арок на перекрестках".

Несмотря на случайные и преднамеренные трудности, Фон-Глазенап продолжал заботиться об образовании горожан. В 1865 г. учреждены 4 школы грамотности Комитетом народных школ, основанном в 1863 г., в этом же году открылась женская прогимназия, а в следующем - открылись еще 4 школы грамотности и первые Педагогические курсы, от которых ведет начало наш Педагогический институт. Тогда же адмирал Фон-Глазенап назначен попечителем всех учебных заведений Николаева.

Бывшему военному моряку, сыну священника, Егору Павловскому так понравилась журналистская деятельность, что он решил учредить в Николаеве первую газету. 5 января 1865 г. появился "Николаевский Вестник" - газета, выходившая два раза в неделю. Редактором и издателем, а также и автором многих статей был Егор Саввич Павловский - первый журналист Николаева. Его газета просуществовала до 1885 г. В 1867 г. произошли два важных для города события: учреждена первая городская больница и основано Акционерное общество по постройке железной дороги Знаменка - Николаев, в которое вошли граф Строганов, барон Штиглиц и другие именитые и богатые люди России.

Следующий, 1868-й, год ознаменовался открытием ряда банковских и коммерческих учреждений и обществ, среди которых: Общество сбережения и потребления (современное "Потребительское общество"), Городской общественный банк (1 января), Отделение Государственного банка (5 августа) и 1-я Ссудо-сберегательная касса при этом банке.

В этом же году открылся Южно-славянский пансион для детей - выходцев с Балкан (болгар, сербов, черногорцев и т.д.). Предвидя в будущем новую войну с Турцией и ставя задачу освобождения Болгарии и других Балканских стран, русское правительство в этом пансионе заранее готовило будущих чиновников для этих стран.

И последнее, что произошло на ниве образования и воспитания при Б.А.Фон-Глазенапе - открытие Е. Е. Дьяченковой первого детского сада по системе Фребеля (29 января 1869 г.).
В 1869 г. в Коммерческом порту открылась заграничная таможня 1-го класса. Николаевский порт стал быстро развиваться, и его заморская торговля стала догонять Одессу.
23 декабря 1868 г. учреждено Общество николаевских лоцманов.

Последний год правления адмирала Фон-Глазенапа ознаменовался важным событием - на Дальней Слободке открылся Николаевский ракетный завод - второе предприятие такого рода в России. Завод стал производить боевые и осветительные ракеты для армии, сигнальные и спасательные для флота и т.д. Возглавил это "ракетное заведение" известный русский ракетчик, ученый, генерал К.И. Константинов. Но он не дожил до пуска завода, который состоялся лишь во второй половине 1871 г. - генерал умер в Николаеве 12 января 1871 года. Его сменил также профессионал - ракетчик генерал В.В. Нечаев.

Понемногу стало развиваться в Николаеве коммерческое судостроение и судоходство. Например, в 1864 г. в собственности Николаевских граждан были: один бриг, 13 шхун, 10 трембак, 35 дубов и 80 каюков**. Такие небольшие суда строились прямо на берегу у Поповой балки и на Ингуле вверх по течению за Адмиралтейством. Но в Николаеве строили мало. Как сообщает А. Шмидт, всех черноморских коммерческих парусных судов, существовавших в 1863 г., в Николаеве построено: 3 корвета, 3 брига и 7 трембак, всего 13 судов. Согласитесь, что из 222 построенных судов это очень мало (в основном, такие суда строились в Херсоне).

В связи с ликвидацией Черноморского флота три флотских экипажа были расформированы и взамен организованы 1-й и 2-ой сводные флотские экипажи, размещенные в тех же двух казармах, что и ранее (одна отдана под гимназию). Судостроение в Адмиралтействе практически остановилось. Мастеровые из расформированных рабочих экипажей поступили в сводные флотские экипажи. При этом им было положено такое жалованье (в зависимости от класса), видимо, в месяц.
мастеровой 1-го класса - 13 руб.72 коп.
мастеровой 2-го класса - 8 руб.57 коп.
мастеровой 3-го класса - 6 руб.85 коп.
мастеровой 4-го класса -5 руб. 15 коп.

В 1854 г. николаевцы были свидетелями "торжества прогресса". Вот как об этом пишет все тот же Павловский:

"Еще одна новость в Николаеве; в марте доставлен сюда из Одессы изготовленный в Англии для нашего Адмиралтейства локомобиль, или лучше сказать, паровая перевозочная машина в 8 сил... Локомобиль был опробован: очень хорошо поднялся от западных адмиралтейских ворот по крутой горе к собору, прошел по Адмиральской улице и воротился благополучно в Адмиралтейство, сзади была прицеплена обыкновенная карета; поезд этот обратил, конечно, внимание проходящих и скоро разнеслась молва, о необыкновенном явлении, так что когда локомобиль вошел в Адмиралтейство, то большая толпа нахлынула посмотреть на чудо".

Надо сказать, что этот локомобиль мог тянуть 26 тонн груза и заменял собой десятки волов. Вскоре появилась и вторая такая машина, и с этого началось "преобразование рабочих сил Николаевского адмиралтейства". Автор в детстве видел это "чудо" в тридцатые годы, когда его по ненадобности отправили в пригородные колхозы: пыхтя клубами пара и громыхая огромными железными колесами по булыжнику улицы Шевченко, локомобиль проехал со скоростью воловьей упряжки к Варваровскому мосту, и больше его не видели. Все же прослужил 70 лет!

Еще в 1861 г. началась раздача "казенных домов и мест" лицам Морского ведомства, а также магометанскому, караимскому и еврейскому обществам. Много пустующих земель Морского ведомства продолжали раздавать под дачи, сады и огороды.

С 1865 г. в "Морском сборнике" стали появляться статьи николаевского купца 1-ой гильдии Андрея Самокишина. Это был второй корреспондент из Николаева, но, в отличие от Е. Павловского, его статьи ставили острые, злободневные для города вопросы. Одним из таких вопросов явилось водоснабжение города. Говоря о нехватке воды и о трудностях тушения пожаров, Самокишин предложил некоторые пути решения этой проблемы. Любопытна концовка его статьи: "... Заключаю свое письмо тем, что город терпит недостаток в воде, вода дорога и недоступна бедному классу жителей. Имеющие средства жители платят в думу с бочки в год 3 руб. и, чтобы набрать бочку воды, ожидают 10 и более часов".

Как видим, проблема, которую хотел решить А.С.Грейг еще в 1820 г., осталась нерешенной и через 45 лет!
И наконец, одно из ярких, праздничных для горожан событий: проезд через город 25 июля 1867 г. императора Александра II. Он прибыл в Николаев из Петербурга в карете и, пересев на яхту "Тигр", стоявшую у Поповой балки, отправился под ликующие крики народа и залпы салюта в Ливадию.

Мы видим, что за 10 лет правления Фон-Глазенапа общественная жизнь в Николаеве существенно изменилась. Как сказал историк города Ге, "С каждым годом Николаев, не изменяя своего облика, т.е. оставаясь без мостовых и с массою камышовых крыш, стал более и более изменяться в своем внутреннем содержании".

В 1869 г. вышел первый адрес-календарь Николаева, содержащий массу интереснейших сведений о городе, его жителях, администрации и прочем. Из этого календаря узнаем, что к концу правления Фон-Глазенапа в городе было: 11 православных церквей, римско-католическая и лютеранская церкви, еврейская синагога, караимская кенаса, еврейский молитвенный дом и татарская мечеть.

В городе уже было два театра: Новый, принадлежавший Руссинову, на Рождественской улице и Старый, которым владел Миллер - на углу Московской и Никольской улиц. Но постоянной труппы актеров в Николаеве не было, обходились гастролерами.

Приезжавшие в город лица могли разместиться в двух гостиницах: "Петербургской", принадлежавшей Сиберу (на Купеческой улице) и в "Золотом якоре", которую содержал К. Монте (угол Адмиральской и Рождественской ул.).
В связи с открытием Николаева для заморской торговли в городе обосновались иностранные консульства: австрийское, бельгийское и итальянское.
Весьма любопытный статистический "срез" николаевских жителей за 1868 г. приводится в адрес-календаре, но из-за большого объема таблицы эти сведения помещены в приложении.

*В 1863 г. население Николаева превысило в 15 раз количество жителей, которое было в 1811 г. Это был самый бурный рост населения во всей Российской империи.
**шхуна - двух- или трехмачтовое судно с косыми парусами; трембака, дуб, каюк - местные небольшие суда и лодки турецкого типа.

 

Николай Андреевич Аркас

Адмирал Николай Андреевич Аркас (1816-1881 гг.) родился в Николаеве в семье греков-переселенцев, не пожелавших жить на родине под турецким игом. В 10 лет Аркас начал службу гардемарином на кораблях Черноморского флота. В 1828-1829 гг. он участвовал в русско-турецкой войне; (морские десанты, блокада и штурм крепостей с моря).

После перевода на Балтийский флот Н. А. Аркас командовал судами, на которых совершали плавания члены императорской фамилии. С ними на борту Николай Андреевич прошел вокруг Европы в Грецию и в другие южные страны.

В 1871 г. 20 апреля генерал-адъютант вице-адмирал Аркас назначается главным командиром Черноморского флота и портов и военным губернатором Николаева.

На этом посту он, как и Б.А.Фон-Глазенап, пробыл почти десять лет, по 1 января 1881 г. Время его правления совпало с возрождением Черноморского флота, но уже не парусного, а качественно нового - парового и броненосного.

К приезду Аркаса в Николаев Россия уже отказалась от выполнения Парижского трактата и начала воссоздавать флот на Черном море.
Указом от 19 января 1870 г. предписывалось в Николаеве начать постройку первых броненосных судов. Адмирал Аркас вложил много энергии и старания в этот процесс, который поначалу оказался не прост, пос- кольку нужно было в корне менять производство, технологию постройки судов и психологию моряков.
К этому времени в развитых морских странах уже велось строительство броненосцев и бронепалубных крейсеров, делались первые попытки создать суда-миноносцы, началось применение пассивных минных заграждений.

 

    Вице-адмирал Николай Андреевич Аркас (1816-1881)

 

Как передовой человек нового времени, Аркас начал свою деятельность с перестройки Адмиралтейства под броненосное судостроение. Потребовалось возведение новых мастерских, восстановление заброшенных эллингов и переобучение мастеровых. Для изготовления морских мин на Стрелке была построена минная лаборатория. В июне 1871 г. начал работать Николаевский ракетный завод.. В возрождающемся Адмиралтействе началась сборка оригинального круглого броненосца береговой обороны "Новгород", привезенного по частям из Петербурга, Это был первый броненосный корабль, который по фамилии автора проекта, вице-адмирала А.А. Попова, прозвали "поповкой" 21 мая 1873 г., в присутствии специально приехавшего для этого генерал-адмирала, поповка "Новгород" сошла на воду. Вскоре началось строительство второй поповки, получившей название в честь конструктора - "Вице-адмирал Попов", которую построили в 1877 г. Поповки предназначались для защиты Днепро-Бугского лимана и Керченского пролива.

Адмиралу Аркасу не удалось увидеть полномасштабное строительство нового броненосного флота - он умер до закладки первого эскадренного броненосца "Екатерина вторая".
Похоронен Николай Андреевич в Николаеве в фамильном склепе у Кладбищенской церкви.

 

 

Город процветает

Энергичный адмирал Н.А. Аркас не мог посвятить себя полностью возрождению Черноморского флота, которое еще только начиналось, поэтому весь свой неуемный запас сил и знаний он отдавал, как губернатор города, развитию Николаева.

Водоснабжение города было всегда самым важным делом городских властей, но никто, кроме А.С.Грейга, не пытался эту извечную проблему, несмотря на активные выступления купца А.Самокишина и других жителей, понимавших, что дальнейший рост Николаева затруднителен из-за нехватки воды (Спасские источники постепенно иссякали). Поэтому в 1872 г. началось обсуждение в Думе вопроса о водоснабжении города, к которому возвращались неоднократно, но пока безрезультатно.

2 июля 1872 г. в Николаеве введено новое городовое положение, согласно которому Дума значительно расширялась и вместо шести депутатов (гласных) состояла уже из 72.

К 1872 г. относится и проект Б. А. Фон-Глазенапа об учреждении в Николаеве политехнического института. Фон-Глазенап, уже будучи в Петербурге, не забывал Николаев, которому он отдал более десяти лет жизни, и как мог помогал городу. Но и этот проект встретил глухое сопротивление столичных чиновников, считавших, что провинциальному, заштатному Николаеву такой институт не нужен. Так проект Фон-Глазенапа и похоронили. 

Но понемногу число учебных заведений в городе увеличивалось: 11 июня 1872 г. учреждены Морские юнкерские классы. 28 августа 1873 г. открылось реальное училище. 3 декабря того же года - Мореходные классы, готовившие матросов для торгового флота; 1 марта 1875 г. при Николаевском морском госпитале учреждена фельдшерская школа, от которой ведет свое начало наше фельдшерско-акушерское училище.

1 января 1872 г. Благородное собрание было преобразовано в Морское. Появились и новые очаги культуры: в 1876 г. в Николаеве был учрежден первый музыкальный кружок, из которого впоследствии образовалась музыкальная школа; владелец гостиницы "Золотой якорь" К. Монте решил перестроить ее в театр, открытие которого состоялось в 1881 г. (впоследствии - театр Шеффера, ныне - театр имени Чкалова).

Санкт-Петербургский Международный банк в Николаеве

 

Город продолжал развиваться в торгово-коммерческом направлении: 21 июля 1872г. учрежден Коммерческий банк, 20 августа 1873 года открылось железнодорожное движение на линии Знаменка - Николаев, связавшее город со всей Россией и с миром; 28 марта 1873 г. основано Общество взаимного кредита; в 1879 г. проложена железнодорожная ветка от товарной станции к Коммерческому порту, связавшая оба основных транспортных узла. В 1874 г. построена вторая пристань в Коммерческом порту. 11 января 1879 г. учреждена городская почта.
Долгое время Морское ведомство и правительство не знали, что делать со Спасским адмиралтейством, стапеля которого догнивали. В 1875 г. строительное отделение Морского технического комитета разработало два интересных проекта (инженер-генерал-лейтенант Тизенгаузен) возрождения Спасского адмиралтейства. Согласно одному из них, предполагалось соорудить большой Мортонов эллинг для поперечного спуска и вытаскивания судов. Второй проект более интересен: здесь предусмотрен поворотный круг, диаметр которого равен длине судна, и шесть стапелей, расположенных по его радиусу. Но оба проекта по неизвестной причине не были осуществлены, и Спасское адмиралтейство пошло с молотка - в 1880 г. его купил инженер, коммерции советник С. А. Кундышев-Володин; он соорудил здесь эллинг, на котором впоследствии пытался построить броненосец, но не закончил, так как разорился.

По-прежнему Николаев оставался практически немощенным городом. В осеннюю слякоть улицы, особенно на Слободке, становились непроходимыми. Только в 1877 г. началось новое замощение улиц: Соборной, Католической (от Спасской до Соборной), части Глазенаповской и Рыбной.

Чтобы ускорить процесс замощения улиц правительство 18 декабря 1879 г. разрешило городу попудный полукопеечный сбор с вывозимых за границу товаров (кроме леса), а приходящие в порт суда по постановлению Думы обязаны были в качестве балласта брать гранитную брусчатку, идущую на замощение.

В эти годы постепенно начала развиваться и общественная жизнь в городе. 27 февраля 1873 г. открылось Николаевское окружное правление "Общества подачи немощи при кораблекрушениях", которое в 1878 г. было переименовано в "Общество спасания на водах". В 1880 г. 5 декабря открылся отдел "Российского общества садоводства", который стал арендовать для себя казенный фруктовый сад у второго Спасского источника ("Сухой фонтан").

2 января 1873 г. Женское благотворительное общество переименовано в Николаевское благотворительное общество и высочайше утвержден его устав.

28 декабря 1880 г. было освящено новое здание приюта Николаевского благотворительного общества с домашней церковью Божией Матери всех скорбящих радости.
В 1880 г. 14 декабря состоялось открытие первой лечебницы для приходящих (прообраз современных поликлиник).

В связи с расширением морской торговли потребовалось для порта большое число грузчиков, возчиков и различных подсобных рабочих. В Николаев хлынула масса людей, особенно много было украинцев из окрестных и отдаленных сел. Лишенные земли при раскрепощении, или получившие ее слишком мало для большой семьи, эти "лишние" для сел люди пустились в Николаев "на заробітки". И действительно, портовые рабочие и перевозчики грузов зарабатывали по тем временам неплохо, правда при изнурительном сезонном режиме работы. Город не мог разместить сразу такое огромное число бездомных, поэтому Городская Дума приняла решение о срочном строительстве ночлежного дома. Этот первый ночлежный дом ("ночлежка") открылся 2 февраля 1875 г. 
Особенно жизнь начинала "бурлить" в Николаеве, когда в конце лета поступало в порт зерно из окрестных сел.

Очень красочно описал этот период историк города Г.Н. Ге:

"К закипавшему в порте делу съезжались и сходились со всех сторон хлебопроизводители, хлебопромышленники и рабочий люд. Население города быстро густело. Во время нагрузки хлеба широчайшие николаевские улицы буквально запруживались в околице порта подводами и людьми. Иной раз люди спешившие в порт шли по повозкам с хлебом. Оборванный босяк, не имевший и шапки, с одним лишь кнутом в руке выходил на биржу и зарабатывал в день до 8 рублей. А кто выходил с пароконной подводой, зарабатывал в день до 30 рублей. Население окольных деревень со всеми своими повозками проводило дни на улицах Николаева. Большая половина этих неслыханных заработков тут-же сейчас же пропивалась. Босяк без шапки быстро преображался во франта с часами и цепочкой. С фуляровым платком в одной руке и таким же в другой, с гармонией ложился этот франт в фаэтон и, горланя, разъезжал во весь дух по улицам от трактира до трактира, пока не превращался опять в прежнего босяка без шапки. Буйство, драки, грабеж, убийства, стон, рев стояли в воздухе днем и ночью в течение навигации".

В период правления Н.А.Аркаса город украсился первыми памятниками. Еще в 1851 г., сразу после смерти М.П.Лазарева, моряки- севастопольцы стали собирать средства на сооружение ему памятника. По статусу положено было его воздвигнуть в Николаеве. Памятник работы академика Н. С. Пименова был готов и была сделана "привязка" его к Магистратской площади у здания Гауптвахты (бывш. Магистрат). Это произошло в 1861 г., когда Александр II с наследником генерал-адмиралом и скульптором Пименовым были в Николаеве. Пользуясь их присутствием, моряки и граждане города обратились с просьбой к царю не воздвигать в Николаеве памятник Лазареву, а "отдать" его Севастополю, который так любил адмирал, а в Николаеве соорудить монумент А.С.Грейгу. Пименов разработал два проекта нового памятника, но вскоре умер, и памятник адмиралу Грейгу изваял известный в то время монументалист М. О. Микешин, работавший много для флота. 21 мая 1873 г. в присутствии специально приехавших для этого генерал-адмирала, великого князя Константина Николаевича и трех сыновей Грейга, памятник был открыт на Соборной площади (перекресток Адмиральской и Соборной ул.).
Второй памятник - матросу Игнатию Шевченко, также работы М. О. Микешина, открылся 26 августа 1874 г. у здания казарм флотского экипажа. Матрос Шевченко служил в этом экипаже и во время обороны Севастополя закрыл собой офицера Бирюлева от вражеской пули.

8 июля 1874 г. вышло Высочайшее повеление о раздаче в Николаеве участков земель Морского ведомства под устройство дач. Так со временем появились дачи вдоль Бугского лимана - от Спасска до Воловьего двора и победнее - у Спасско-Вокзального шоссе (совр. Поперечные улицы).

Николаев по-прежнему посещали высочайшие особы и известные в России лица. Находившийся в августе 1874 г. в городе император Александр II 27 числа посетил мужскую гимназию и реальное училище, которые с 30 октября стали именоваться "Александровскими".

В 1873 г. в Николаеве проездом из Москвы побывал знаменитый археолог И.Е.Забелин, который приехал, чтобы вести раскопки в Ольвии. И в этом же году в город прибыл видный востоковед и нумизмат В.Г.Тизенгаузен, который также вел в Ольвии раскопки.

В общем, жизнь текла, город рос и развивался, появлялись первые очаги культуры и первые ростки общественной деятельности, городу предстояло хорошее будущее. Но прозвучали и первые сигналы будущих кошмарных потрясений.

Началось с организации подпольной группы народников, возглавляемой Виттенбергом и Гобстом. Вскоре народникам представился удобный случай: через город должен был проезжать царь Александр II. Полиция, зная о существовании народников и их планов убийства царя, тщательно продумала маршрут Александра II, создав "утечку информации" о его пути, который был ложным. На эту "удочку" и попались народники. В Николаеве стало известно, что царь прибудет на яхте "Ливадия", которая причалит к Царскому мостику в Спасске*. Народовольцы С. Виттенберг и И. Логовенко cобирались заложить под мостик бомбу, но были схвачены. Военный суд приговорил их к смертной казни. 11 августа 1879 г. эти террористы были повешены за городской стеной в районе Поповой балки. Могилу их сравняли с землей.

В период правления Н.А. Аркаса среди моряков появились новые "почетные граждане города Николаева": 20 сентября 1873 г. генерал-адьютанту С. А. Грейгу, сыну адмирала, родившемуся в Николаеве, высочайше разрешено было принять это звание, а 16 февраля 1881 г. это почетное звание было разрешено принять и самому Н. А. Аркасу. Но в конце года Аркас умер.

1 января 1881 г. главным командиром Черноморского флота и портов и военным губернатором Николаева назначили адмирала Михаила Павловича Манганари (1804-1887 гг.).

 

    Адмирал Михаил Павлович Манганари (1804-1887)

 

М. П. Манганари происходил из греческой дворянской семьи; в одиннадцать лет поступил на Черноморский флот гардемарином. Участник русско-турецкой войны 1828-1829 гг. М. П. Манганари вместе с братом Е. П. Манганари провел обширные гидрографические работы в Черном и Мраморном морях. Губернатором Николаева М. П. Манганари пробыл недолго - чуть больше года, и 11 января 1882 г. получил назначение состоять членом Адмиралтейств-совета. За краткое время его правления в Николаеве была основана Общественная библиотека с бесплатной читальней (устав утвержден 7 ноября 1881г.), 14 ноября 1881 г. в Николаеве при реке Ингул устроен образцовый спасательный приют, 7 декабря открыто Николаевское общество попечения о бедных духовного звания.

Несмотря на первую неудачу, народники в Николаеве не угомонились, и посеянное ими семя давало новые всходы: в 1881 г. народоволец Ашенбреннер, русский офицер, создал в Николаеве военную народническую организацию.
После отбытия М. П. Манганари в Петербург, на его пост император назначил вице-адмирала А.А.Пещурова.

*Император ехал другим маршрутом.

 

 

Бурное развитие

Алексей Алексеевич Пещуров (1835-1891 гг.) в 1848 г. поступил в Морской корпус кадетом. Будучи гардемарином, в 1852-1854 гг. совершил плавание в Японию на фрегате "Паллада". Потом командовал разными судами и бывал в заграничных командировках для изучения броненосного судостроения. В 1867 г. в качестве ответственного комиссара отправился в Русскую Америку для передачи этой территории, согласно договору, Северо-Американским Соединенным Штатам. В 1873 г. Пещурова произвели в чин контр-адмирала и назначили в свиту императора. С 1880 г. он стал морским министром.

В 1882 г. Пещурову жалуется чин вице-адмирала, и он направляется в Николаев занять пост главного командира Черноморского флота и портов и военного губернатора Николаева.

В Николаеве Пещуров развернул строительство броненосного флота. В 1882 г. быг. заложен первый эскадренный броненосец "Екатерина II", затем "Чесма", "Синоп" и "Двенадцать апостолов", а в 1886-1887 гг. в Николаеве спустили на воду минный крейсер "Капитан Сакен" и несколько канонерских лодок.

А. А. Пещуров пробыл в Николаеве до 1890 г., когда он был назначен членом Государственного Совета и отбыл в Петербург.

 

 Вице-адмирал Алексей Алексеевич Пещуров (1834-1891)

 

Вице-адмирал А.А.Пещуров был не только энергичным главным командиром флота и заботливым губернатором, этот профессионально грамотный и высокообразованный офицер состоял еще постоянным автором журнала "Морской сборник", для которого написал свыше 30 статей.

С началом правления Пещурова связано бурное развитие города, которое продолжалось до первой Мировой войны и было связано как с ростом внутренней и внешней торговли, так и с развитием судостроительных и машиностроительных заводов.
Постройка первых броненосцев, имевших водоизмещение около 9-11 тысяч тонн и большую осадку, потребовало углубления Очаковского фарватера в Лимане. Это было сделано в 1887 г., а в следующем году спустили первый эскадренный броненосец "Екатерина II".

Так военный губернатор Пещуров поддерживал развитие экономики города, особенно его морской торговли.
20 февраля 1889 г. правительство разрешило Николаевскому отделению Государственного банка выдавать ссуды под зерновой хлеб. 10 июня того же года Государственный совет ассигновал средства на устройство в Коммерческом порту каботажной гавани, в этом же году утвержден проект Каботажной пристани и ковша в Коммерческом порту, разработанный инженером Д. Д. Гнусиным. В следующем году, 9 сентября освящены построенная гранитная набережная в Коммерческом порту на Поповой балке и Каботажная гавань. В октябре, 15 числа открыт скотопригонный рынок для оптовой продажи скота.

В 1885 г. начальник Харьковско-Николаевской железной дороги В. Н. Печковский выступил с проектом устройства в селе Широкая Балка порта и причалов с подводом железной дороги, но его отвергла Городская Дума. Второй проект Печковского об устройстве элеватора в Коммерческом порту Николаева был принят.
В 1888-1889 гг. ряд предприимчивых предпринимателей, чтобы обойти таможенные сборы, построили Варваровскую хлебную пристань в треугольном "ковше", образованном берегом и каменной дамбой Варваровского моста.

В 1884 г. братья Донские основали кузницу, переросшую затем в крупный завод сельскохозяйственных машин.
По мере роста промышленности и торговли В Николаеве увеличивались и городские доходы, что позволило развивать городское хозяйство. 11 июля 1882 г. был заложен сквер напротив здания Александровской мужской гимназии, бывшую Гимназическую площадь озеленили и переименовали в Манганариевский сквер - в память о М. П. Манганари. 1 августа этого же года открыто "Северное телеграфное агентство", связавшее телеграфом Николаев со всем миром, поскольку через наш город проходила трансконтинентальная линия связи Индия - Европа. В 1883 г., 11 июня Городская дума заключила контракт с парижской фирмой Фортен-Герман и КО и с инженером фон-Броунгофом на сооружение водопровода в Николаеве. Созданное затем "Общество строителей водопровода" пыталось добыть воду в балке за хутором Водопой, но потерпело неудачу. 6 декабря этого же года освящена обновленная Базарная площадь, вымощенная гранитным булыжником. На площади сооружены каменные и деревянные лавки для торговли. 1 января 1890 г. в Николаеве открылась внутригородская телефонная связь (в 1905 году начал действовать междугородный переговорный пункт). В 1889-1890 гг. продолжилось замощение улиц - Адмиральской и Набережной, а также Соборной площади.

За эти годы кое-что было сделано и в области просвещения, культуры и религии. 1 октября 1882 г. вышел "Николаевский листок объявлений", издававшийся В.А.Даценко, а с 1 июня 1884 г. - "Николаевский листок". В ноябре его под названием "Южанин" стал издавать В. В. Рюмин (отец известного николаевского инженера В. В. Рюмина).

В 1882 г., 1 августа по инициативе доктора Прусакова открылась школа грамотности на городском хуторе Водопой, а 28 сентября школе грамотности № 11 на Глазенаповской улице присвоили имя "Глазенаповская" в память покойной супруги бывшего губернатора города Э. А. Фон-Глазенап, основавшей эту школу. В следующем году 1 октября в память о мученической смерти императора Александра II на перекрестке Соборной и Херсонской улиц Николаевское мещанское общество заложило часовню, которую потом построили в русско-византийском стиле. 28 ноября 1883 г. открылось городское начальное народное училище на Никольской улице, дом 61. В 1887 г. 21 ноября открылись народные чтения с показом туманных картин - прообраз будущего кино. 3 января 1890 г. состоялось первое заседание Николаевского артистического кружка. В этом же году женская Мариинская гимназия переехала в новое здание, построенное по проекту архитектора Е. А. Штукенберга в стиле псевдовозрождения.

Три дня 1890 г., 29, 30 и 31 августа жители Николаева торжественно отмечали столетие города. К этому времени вышло историко-экономическое исследование вековой жизни Николаева - книга секретаря Городской Думы Г. Н. Ге "Исторический очерк столетнего существования города Николаева при устье Ингула". 18 сентября происходила закладка Римско-католической церкви -того костёла, который и по сей день стоит на улице Декабристов. В память о заслугах адмирала Фон-Глазенапа произошло и первое переименование улиц - 28 сентября 1882г. Городская Дума постановила Молдаванскую улицу именовать Глазенаповской.

 

    Вице-адмирал Фома Егорович Кроун (1809-1893)

28 июня 1888 г. городским головой впервые избран морской офицер - вице-адмирал Ф. Е. Кроун.

7 мая 1889 г. открылся Николаевский речной яхт-клуб, который вначале находился в Военной гавани под Бульваром. От него ведет свое начало нынешний яхт-клуб.

Городская Дума проявила заботу и о больных и страждущих жителях - 1 июля 1889 г. началась постройка обширной новой городской больницы, включавшей 14 зданий и церковь. 29 августа 1890 г. больница была открыта; она существует и по сей день. Это областная больница.

Время правления А. А. Пещурова было богато на приезды именитых людей. 24 мая 1882 г. в Николаев приехал главный начальник флота и морского ведомства великий князь Алексей Александрович. В 1886 г., 9 мая в город приехал император Александр III c супругой и наследником - цесаревичем - будущим царем Николаем II. 22 мая 1887 г. Николаев проведал управляющий Морским министерством генерал-адъютант, вице-адмирал И. А. Шестаков, уже не раз упоминавшийся в книге. В том же году, 20 августа Николаев вторично посетил генерал-адмирал, великий князь Алексей Александрович, а 27 августа - министр путей сообщения, генерал-адъютант, адмирал К.Н.Посьет. В 1889 г. 30 июня приехал новый управляющий Морским министерством вице-адмирал Н. М. Чихачев. А 26 августа того же года город в третий раз посетил великий князь, генерал-адмирал Алексей Александрович. В следующем году 29 августа в Николаев вторично приехал вице-адмирал Н. М. Чихачев. В октябре - визит начальника главного тюремного управления тайного советника М.И.Галкина-Враского.

Все эти многочисленные посещения Николаева высокими особами говорят о том значении города, которое он стал приобретать, и о внимании к нему правительства и императора Александра III.
1 января 1891 г. высочайшим приказом на должность главного командира флота и портов Черного и Каспийского морей и николаевского военного губернатора был назначен вице-адмирал Н. В. Копытов (как видим, управление из Николаева распространилось и на Каспийскую флотилию).

Николай Васильевич Копытов (1833-1901 гг.) десятилетним мальчиком был определен в морскую роту Александровского кадетского корпуса. В 1852г. окончил с отличием Морской кадетский корпус и оставлен в офицерском классе для совершенствования во флотских науках. Служба на кораблях началась с открытием Восточной (Крымской) войны. Н.В.Копытов много лет прослужил на Дальнем Востоке. Командуя разными судами, был в заграничных командировках в разных Европейских и Азиатских странах.

Впоследствии Н. В. Копытов командовал броненосными судами, а затем практической эскадрой на Балтике. С 1888 г. в чине вице-адмирала он получил назначение на должность старшего флагмана Балтийского флота. С 1891 по 1898 гг. генерал-адьютант, вице-адмирал Н. В. Копытов возглавлял Черноморский флот и был военным губернатором Николаева. С 1896 г. его назначили членом Адмиралтейств-совета.

 

  Вице-адмирал Николай Васильевич Копытов (1833-1901)

 

Н.В.Копытов много сделал для развития броненосного и миноносного судостроения в Николаеве. В связи с изменившейся обстановкой и возрождением Севастополя как военной базы Черноморского флота, вице-адмирал Копытов предложил правительству перевести управление флотом из Николаева в Севастополь, что и произошло в 1895 г. С этого времени Николаев перестал быть центром Черноморского флота, каким он был 101 год !

Как губернатор города Н. В. Копытов продолжал дела своих предшественников, способствуя дальнейшему развитию Николаева. С его управлением совпало строительство мощных судостроительных и машиностроительных заводов и других предприятий. В 1893 г. 11 февраля открылся большой по емкости хлебный элеватор в порту, построенный Харьковско-Николаевекой железной дорогой. В следующем году братья Донские, купив у города большой пустырь в районе Мещанской улицы, приступили к строительству мощного завода сельскохозяйственных машин. Сейчас - это завод "Дормашина.

В 1895 г. началась постройка двух заводов: один - "Анонимного общества корабельных верфей, мастерских и плавилен в городе Николаеве", основанный Делуа и Франсуа в Брюсселе 25 сентября 1895 г., и второй "Общества механического производства в Южной России". Со временем первый завод стали именовать Французским, потому что весь иностранный управленческий персонал говорил по-французски, или "Наваль"*, а второй - Черноморским заводом. В 1896 г. произошло открытие Черноморского завода, а в 1897 - французского. Эти два мощнейших многопрофильных предприятия вызвали огромный приток рабочей силы в Николаев, и город стал резко расти как по населению, так и по площади, осваивая песчаные поля в южной части - за Пограничной улицей. Первым директором - распорядителем французского завода был генерал Беклемишев, а с 1899 г. - Канегиссер.

22 мая 1891 г. открылся городской ломбард. В августе того же года начались занятия во Второй женской гимназии.
Для улучшения медицинского обслуживания рабочих и служащих с 1 октября 1894 г. в Николаеве был введен обязательный больничный сбор (современное "страховое медицинское обслуживание").
26 июля 1897 г. появился первый общественный городской транспорт - конно-железная дорога Анонимного общества, или, по-простому, "конка", связавшая Базар с Военным рынком на Слободке.
В городе, по-прежнему, работало два театра: К. Монте и Русский театр Ковалева.

Морская торговля за эти годы настолько возросла, что в городе было уже 11 иностранных консульств: германское, нидерландское, испанское, английское, итальянское, шведское, норвежское, датское, бельгийское, греческое и турецкое.

Не обошлось и без неприятных событий: в ночь с 3 на 4-е апреля 1895 г. возник большой пожар на Базаре, сгорело и уничтожено 225 лавок с товарами.

Ко времени правления Н.В.Копытова относится появление первых революционных социал-демократических организаций. Началось с того, что в 1892 г. рабочий-типограф В. Линдер создал толстовский кружок. Уже в 1895 г. в городе появляется политический кружок из интеллигентов, в состав которого входили братья Швиговские, Соколовские, Калофати, Л.Бронштейн (будущий знаменитый Троцкий) и другие. В апреле 1897 г. в Николаеве возник "Южно-русский рабочий союз", объединивший 9 кружков социал-демократов.

Этот "союз" насчитывал около 250 работников николаевских заводов, фабрик и мастерских. В числе организаторов союза были Р. З. Коротков и И. А. Мухин. В союз входили братья Соколовские, А.Соколовская, Нестеренко, Л.Бронштейн и другие. Вскоре молодой, горячий и напористый Л.Бронштейн стал играть первую скрипку в союзе. Городская полиция, хотя и завела на всех дела, но не принимала пока что никаких мер к пресечению деятельности союза.

С 1895 г. Николаев становится обычным военно-морским портом.
С 1898 по 1900 гг. командиром Николаевского порта и военным губернатором Николаева был вице-адмирал Сергей Петрович Тыртов (1839-1903 гг.), перед этим он командовал эскадрой на Тихом океане. Это был опытный знающий профессиональный морской офицер новой формации, прекрасно понимавший, что будущее флота за броненосными и миноносными судами. При вице-адмирале Тыртове со стапелей Николаевского адмиралтейства сошел броненосец "Ростислав", унаследовавший имя от флагманского корабля С.К.Грейга.

За это короткое время Николаев продолжал развиваться в экономическом и хозяйственном отношениях, рос вширь, увеличивалось его население. Но ничего особенно достопримечательного не произошло. В 1900 г. только два события достойны быть отмеченными: учреждение городской бесплатной лечебницы и преобразование Музыкальных классов в Музыкальное училище.

Начали разрастаться революционные дела: 1 мая 1898 г. состоялось первое массовое празднование рабочих в Лесках ("маевка"); в 1899 г. на Слободке у И. Чигрина был организован кружок рабочих судостроительных заводов, просуществовавший до 1902 г. В конце 90-х годов на Николаевских заводах появились первые революционные кружки.

 

  Вице-адмирал Сергей Петрович Тыртов (1839-1903)

 

Конец века ознаменовался в Николаеве первым страшным межнациональным побоищем: на Пасху 1899 г. произошел еврейский погром, организованный жандармерией. Эта зверская расправа привела к гибели множества ни в чем неповинных людей. И, как бы в наказание за такую лютость, в 1899 и 1900 годах юг Украины и Николаевщину постиг неурожай.
В 1900 г. С.П.Тыртов уехал в Петербург, получив назначение на должность начальника Морского технического комитета.
С этого года пост военного губернатора Николаева был ликвидирован, и город перешел на гражданское управление. С 1900 г. Николаевом стали управлять градоначальники, но что-то все они оказались контр-адмиралами. По-прежнему, городскими делами ведала Дума во главе с городским головой, но над ними возвышались морские градоначальники, которые следили за выполнением в городе общероссийских законов и блюли интересы флота.

На переломе веков Николаев стал крупным городом Российской империи. По населению он входил в десятку самых больших городов. К этому времени он разросся и похорошел, украсился многими, хоть и невысокими, но красивыми зданиями. В архитектуре его произошли изменения. От классических здании потемкинского времени, окрашенных примесью молдавско-турецких элементов, почти ничего не осталось: Греческие ряды пришли в ветхость, и на их месте построили частные дома. Каменные лавки были перестроены в красивое классическое здание; даже в бывшем старовском Магистрате крылья в виде навесов с колоннами были заложены стенами, образовав новые помещения; дом Потемкина в Спасске превратился в изящный дворец в мавританском стиле. Оставались незыблемыми только Адмиралтейский собор, Городовая управа, дом главного командира - всё в стиле позднего русского классицизма. Новые постройки - дом флагманов и командиров. Морская астрономическая обсерватория и Морской острог, построенные по проектам Ф. И. Вунша - сохраняли классические формы. К ним добавились творения К. Акройда - казармы флотского экипажа в классическом стиле, псевдоготическая кирха и Училище для дочерей нижних чинов, также с элементами готики.

Акройд положил в Николаеве начало архитектурной эклектике, господствовавшей тогда в Европе и России, которая в конце ХIХ в. получила в Николаеве широкое распространение.

Дома простых людей, победнее, строились еще в формах классических - фасады их выбирались из государственных альбомов, выпущенных задолго до этого. Здания богатых людей и административные постройки возводились по индивидуальным проектам. Стиль зависел от вкуса и кошелька заказчика. Так появились в Николаеве дома в стиле елизаветинского барокко, в классическом, готическом и мавританском стилях; очень много построек в стиле возрождения. Возникли первые здания и в русско-византийском стиле и, наконец, проявились первые ростки нарождающегося модерна во всех его проявлениях.

В общем, город хорошел, особенно в его центральной части, многие дома радовали глаз своей формой и архитектурной обработкой, но оставалось и немало уродливого - огромные участки улиц, застроенные каменными заборами, да еще и утыканными сверху битым стеклом, чем дальше от центра, тем больше город приобретал вид большого села: приземистые домики, побеленные известью и с подведенным сажей цоколем. И не спасали аллеи тополей и акаций, украсившие улицы. Одним словом, в этом отношении Николаев не отличался от всех наших южных городов того времени, о которых литератор А. Афанасьев-Чужбинский, побывавший на Юге, писал: "Если подъезжать к нему водою, в особенности от Лимана, он кажется издали довольно красивым городом, тем более, что по примеру всех своих новорусских собратьев, изобильно обсажен акацией, но вблизи это царство длинных каменных заборов, между которыми торчат дома весьма некрасивой наружности. При малейшем дожде незатейливые улицы делаются непроходимыми, залиты буквально грязью, во время суши, при малейшем ветре, клубы едкой пыли обдают с ног до головы, хотя конечно не с такою роскошью как в Одессе".
Это писатель сказал о Херсоне, но то же самое мог бы повторить и о Николаеве.

*франц. - морской.

 

 

Первые потрясения

С 1900 по 1906 гг. пост Николаевского градоначальника занимали контр-адмирал Карл Михайлович Тикоцкий (1900-1902 гг.), контр-адмирал Оскар Адольфович Энквист (1902-1904 гг.) и вице-адмирал Апполинарий Сергеевич Загарянский-Кисель (1904-1906 гг.). На их долю выпали первые годы надвигавшейся "эпохи бури и натиска".

В эти годы Николаев продолжал развиваться как кораблестроительный центр и крупный порт по заморской торговле.

26 сентября 1901 г. в Николаевском адмиралтействе со стапелей крытого эллинга, построенного еще при М. П. Лазареве, спустили знаменитый впоследствии броненосец "Князь Потемкин Таврический", впитавший в себя все достижения науки и техники того времени. В этом же году в городе организован Клуб мастеровых и техников. В следующем году произошло два знаменательных события: открытие городской электрической станции, осветившей дома горожан и центральные улицы Николаева, и основание Среднего механико-технического училища, на базе которого спустя некоторое время образовался Николаевский кораблестроительный институт.

 

 Контр-адмирал Оскар Адольфович Энквист (1849-1912)

 

В 1904 г., после многолетних поисков и бурений в районе Спасско-Вокзального шоссе, была обнаружена пресная вода и началось строительство водопровода, который закончили в 1909г. широко разветвленной сетью, проложенной практически по всем улицам города.

Этот период, 1901-1905 гг., знаменателен для Николаева не столько созидательными делами, сколько разрушительными действиями революционеров всех мастей.

В конце 1901 г. был организован Николаевский комитет РСДРП и начался выпуск прокламаций и другой подрывной литературы. 21 января 1902 г. полиция, до сих пор не очень обращавшая внимание на разные рабочие движения, начала аресты среди рабочих-революционеров. В 1902 и 1903 гг. в Николаеве были созданы две типографии РСДРП, печатавшие листовки и прокламации. 1 мая 1903 г. произошло массовое стихийное празднование: половина рабочих Адмиралтейства и большинство рабочих Французского и Черноморского заводов не вышли на работу, а двинулись колоннами по городу. В этом же месяце, с 23 по 29 число, проведена большая экономическая забастовка на французском заводе.

В 1904 г., в конце января в Николаев пришло известие о начале войны с Японией. Полиция и жандармерия активизировали свои действия и в ночь с б на 7 марта арестовали комитет РСДРП и его типографию. В условиях полицейского давления и вследствие расхождения "платформ" в этом году произошел раскол между меньшевиками и большевиками, приведший к созданию двух комитетов. Одновременно в Николаеве создаются эсеровская организация во главе с Шаргородским и Раецким, еврейские союзы "Бунд" и "Поалей-Цион", а также партия анархистов. Но и жандармерия не дремала; к концу года рабочие кружки были разгромлены, их руководители и активисты арестованы и высланы.

Наступил мрачный и кровавый 1905 г. Окинем его взглядом, не углубляясь в детали, чтобы не утомиться однообразием событий. 16 января большая группа рабочих протестовала на Соборной улице против расстрела в Петербурге народа 9 января - в результате 41 рабочий арестован. Затем город потряс ряд забастовок на судостроительных заводах, митинги и маевки. Руководство Черноморского завода ответило локаутом: работа остановилась с 27 мая по 18 августа. Особенно жарким был июнь: 11 числа началась всеобщая политическая забастовка. Митинги заканчивались столкновениями с полицией и казаками. 15 июня Козлов бросил бомбу в полицмейстера Иванова на Соборной улице. Обстановка накалилась, и николаевский градоначальник Загарянский-Кисель ввел военное положение.

За ним последовали аресты политических деятелей и некоторое затухание борьбы. Началась работа на заводах, а арестованных рабочих в июле по этапу отправили на поселение в отдаленные губернии.
В августе снова начались митинги и демонстрации, заканчивавшиеся стычками с полицией. В начале августа полиция разгромила николаевскую организацию РСДРП, но это не снизило накал борьбы. Снова начались массовые забастовки, демонстрации и митинги.

Наступила осень, которая принесла новые кошмары: 19 и 20 октября вспыхнул очередной еврейский погром: толпа в отместку за революционные события громила и убивала несчастных людей только потому, что они были иной веры. Эти события ярко описаны в двух автобиографических рассказах И.Бабеля.
В конце октября городские власти были вынуждены объявить Николаев на осадном положении. В ответ все революционные организации объединились, создали народную милицию, отряды самообороны и другие боевые дружины.

15 ноября началась всеобщая политическая забастовка, продолжавшаяся до 22 ноября, а 20 числа на митинге было решено организовать в Николаеве Совет рабочих депутатов. 30 ноября созданы десять профсоюзов по всем видам производства. В декабре, 13 числа объявлена новая всеобщая политическая забастовка, закончившаяся только 20 декабря.

17 декабря в Николаеве получено сообщение о неудаче восстания в Москве и о подавлении революции в империи. На следующий день произошло последнее заседание Совета рабочих депутатов. С 23 декабря начались аресты и обыски, подавление волнений в войсках. Рабочая милиция и отряды самообороны были разгромлены. Все партии ушли в подполье. Началась безработица.
Правительство ввело снова пост военного губернатора, которым стал Ступин. Требовалась твердая рука.

 

 

Первая мировая война и крах монархии

Манифестом 17 октября завершилась первая революция 1905 г. Россия получила конституционную монархию и отмену цензуры. Жизнь стала возвращаться в обычное, привычное русло, как река после разрушительного половодья. Начался новый подъем экономики и культуры в России. И наш Николаев вступил в эпоху нового расцвета.

С 1906 по 1909 гг. городом управлял градоначальник, контр-адмирал Василий Максимович Зацаренный, а с 1909 по 1917 гг. - контр-адмирал Александр Иванович Мязговский. С их именами связано новое бурное развитие Николаева.

Начнем с экономики и культуры, отодвинув революционные события на конец рассматриваемого периода, ибо оно так и было. Экономика и хозяйство города продолжали неуклонно расти и совершенствоваться.

 

 Контр-адмирал Александр Иванович Мязговский (1857-1918)

 

В 1907 г. железная дорога связала Николаев с Херсоном, сократив расстояние между этими городами до двух часов пути. В этом же году в дополнение к городскому водопроводу была построена на Спасском кургане, в самой его высокой точке, водонапорная башня - венец инженерного творчества выдающегося В. Г. Шухова*. В следующем году произошло объединение Черноморского и французского заводов в одно гигантское многопрофильное предприятие, строившее и изготавливавшее все - линейные корабли, миноносцы, подводные лодки, артиллерийские орудия, паровые котлы и машины, дизели, железнодорожные вагоны разных видов, мосты, снаряды и все, что только можно сделать из металла.

В 1906 г. возник первый рабочий кооператив с интересным названием "Трудовая копейка".
Хуже обстояло дело в Адмиралтействе. Его мастерские и эллинги устарели, надо было все модернизировать, но у государства не оказалось средств. Последним в Адмиралтействе построили броненосец "Евстафий" в 1911 г. После тщательного обследования Адмиралтейства особой комиссией было принято решение о продаже его частным лицам. Так в Николаеве началась первая "приватизация". В 1912 г. государственное Адмиралтейство закрыли и распродали его ряду частных компаний. На его территории возникли новые заводы: Русского судостроительного общества (Руссуд), отделение Балтийского завода (Балтвод), а затем Ремонтно-судостроительный завод Ремсуд и Трубочный и электромеханической завод (Темвод). Над преобразованным и возродившимся бывшим Адмиралтейством вознеслись ажурные конструкции стапелей Руссуда, и началась новая жизнь этой старейшей верфи.

В 1912 г., 12 августа со стапеля завода "Наваль" спущен на воду первый в мире подводный минный заградитель "Краб", проект которого разработал инженер М. П. Налетов, а рабочие чертежи выполнены заводским конструкторским бюро. В 1914 году сошел на воду первенец завода "Руссуд" - самый крупный линейный корабль на Черном море "Императрица Мария".

Помимо судостроительных и машиностроительных заводов "Руссуд", "Наваль" и других, в Николаеве работало еще несколько крупных фабрик - сельскохозяйственных машин братьев Донских; литейная, кузнечная и слесарная инженер-механиков Авдеева и Матвеева. Это были широкопрофильные предприятия, выпускавшие не только сельскохозяйственные машины, но и котлы, локомобили, насосы, арматуру и другие металлические изделия. Были и заводы помельче.

Получило дальнейшее развитие и городское хозяйство: в 1914 г. расширилась городская электростанция, которую оборудовали машинами переменного тока более высокого напряжения (220 вольт), а 21 декабря пущен электрический трамвай, имевший протяженность путей около 22 верст. В этом же году открылась железнодорожная линия Николаев - Одесса, а в 1915 г. - Николаев - Снегиревка.

В 1907 г. в Николаеве было организовано "Товариство "Просвіта", просуществовавшее до 1924 г., которое занималось просвещением и образованием украинского населения. Воспользовавшись отменой цензуры, Н. Н. Аркас**, сын адмирала Н. А. Аркаса, композитор и этнограф, издал свою компилятивную "Историю Украины-Руси" (через два года, 13 марта 1909 г. Аркас умер и был похоронен в фамильном склепе на Николаевском кладбище). В октябре 1913 г. в городе открылся Учительский институт, готовивший учителей для начальных классов. В 1907 г. было создано Общество любителей природы, открывшее вскоре свой музей.

Еще два события культурной жизни Николаева выпали на эти годы: 18 декабря 1913 г. открылся городской Естественно-исторический музей, а 24 мая 1914 г. - Музей изящных искусств имени В. В. Верещагина, основу которого составила коллекция вещей, привезенных художником из Индии, и несколько картин, подаренных его сыном.
В 1915-1917 гг. городскими делами управлял городской голова Н.Н.Леонтович, он был большим любителем природы и создал прекрасный аквариум и террариум, на основе которых впоследствии возник Николаевский зоопарк.

В связи с ростом города и развитием его экономики увеличилось число банков, страховых компаний, школ и училищ, общественных и культовых организаций. К этому времени в городе было 20 православных церквей, лютеранская и католическая церкви, караимская кенаса, две синагоги, 12 еврейских молитвенных домов, магометанская мечеть. Для образования детей горожан имелись мужская и две женских гимназии, мужское и женские коммерческие училища, среднее механико-техническое училище, техническое железнодорожное училище, мореходная школа, портовая ремесленная школа и шестиклассное училище. Начальное образование дети горожан и городских хуторов получали в 24 училищах и школах грамотности; кроме того, для этого же было 12 церковноприходских школ, 12 общественных и частных школ, училищ и курсов. К ним нужно добавить еще 12 еврейских училищ и хедеров. В городе появились новые памятники: в 1909 г. в честь 200-летия Полтавской битвы на площади у бывшего Магистрата воздвигли памятник Петру І, по-видимому, работы М. О. Микешина, а на Аркасовском сквере - в память об Отечественной войне в 1912 г. поставили памятник "Героям войны 1812 г." работы Л. Биоджоли, Г. Риха и Е. Штукенберга.

Общественная жизнь горожан, в зависимости от сословия, интересов и увлечений, протекала в Морском собрании, или в офицерских собраниях расквартированных в Николаеве полков, в Городском собрании, в Собрании техников и мастеровых, в отделении Императорского русского технического общества, в яхт-клубе; были еще общества фотографов-любителей, шахматное, правильной охоты, садоводства, музыкальное. Помимо этого - еще Комитет народных чтений, Сады трезвости № 1 и № 2, общественная библиотека. Молодые одаренные жители города могли учиться в Музыкальном училище Николаевского отделения Императорского русского музыкального общества, в Музыкальной школе свободных художников и в рисовальной школе.

К услугам театралов был театр Я. Я. Шеффера (бывший К. Монте), вмещавший 1310 человек, и его же цирк-театр на 1035 мест.
Финансовыми делами и экономикой города ведали и управляли четыре банка и 17 страховых обществ. Согласитесь, что это уже немало для города с населением около 110 тысяч человек.

В связи с развитием города появилось много новых банковских, учебных и административных зданий. В архитектуре наступило царство модерна. Свободные участки главных и лучших улиц, таких как Адмиральская, Никольская, Спасская, Большая Морская и Соборная, застраивались красивыми домами. Многие старые дома разрушались и появлялись новые. Особенно много новых зданий было построено на Большой Морской улице, этом Николаевском Уолл-стрите, здесь воздвигли банки в стиле классического модерна, а также модерна с сильным влиянием возрождения и русского классицизма. В городе появились новые синагоги в стиле модерн, но с оттенками мавританского стиля. На Соборной улице построены гостиницы, торговые и доходные дома в стиле модерн с различными вариациями. Конечно, это не был столичный модерн с его богатыми гранитно-бронзо-стеклянными фасадами; это был свой, провинциальный стиль, но довольно изящный и радовавший глаз.
Николаеву предстояло большое будущее, если бы не два события, потрясшие Россию.

В 1914 г. вспыхнула первая Мировая война. Неудачи на фронтах и большевистская пропаганда, разложившая войска, привели к обновлению революционного движения, но уже на более страшной основе - с участием войск. Все это отражалось и на жизни города. С 9 января по 10 марта прошла массовая забастовка на заводе "Наваль", в которой приняли участие 18 тысяч рабочих. Правительство распорядилось всех активистов отправить на фронт.

Наступил 1917 год, 2 марта в Николаев пришло известие о начале революции в Петрограде. На следующий день был создан Комитет безопасности. После отречения Николая II, 3 марта в Петрограде было создано Временное правительство. 4 марта рабочие Николаева разоружили полицию и освободили политических заключенных из тюрем. Начались выборы в Совет рабочих депутатов. 5 марта состоялось первое заседание этого совета под председательством В. Каушана, а 7 марта собрался Совет военных депутатов, председателем которого был избран Я. П. Ряппо.

10 марта весь Николаев, за исключением монархистов, праздновал победу революции.
В апреле, 23 числа произошло объединение двух Советов, возник новый Совет рабочих и военных депутатов, председателем которого избрали Ряппо. С 30 апреля по 4 мая в Николаеве прошел губернский съезд крестьян.
Первого мая рабочие организовали грандиозное шествие по улицам города.

Жизнь кипела и бурлила: в августе создан Союз трудящейся молодежи - прообраз будущего комсомола; прошли выборы в городскую Думу, на которых победили не большевики, а социал-революционеры во главе с известным кораблестроителем, инженером В. П. Костенко, смолоду бывшим эсером. В сентябре закончились выборы делегатов в Учредительное собрание. Затем была создана Красная гвардия. В ноябре Совет рабочих и военных депутатов объявил о новой власти в городе - Революционном комитете во главе с Ряппо. Но она просуществовала недолго. 1 декабря состоялись выборы нового председателя Совета; им стал социал-революционер прапорщик Руденко.
Так завершился этот год бурь и революций.

*Владимир Григорьевич Шухов - выдающийся русский инженер и учёный.
**Написал оперу "Катерина" по поэме Т.Г. Шевченко.

 

 

Смута

Оккупация и восстание

После победы большевиков в Петрограде, в конце октября 1917 г., в Николаеве, как уже упоминалось, установилась власть Советов рабочих и военных депутатов в лице Революционного комитета. Но на Украине в то время еще правила Центральная Рада, которая послала свои войска (гайдамаков) в Николаев для установления власти Рады. В декабре, в ответ на это, большевики создали свою военную организацию в виде боевых дружин; 16 декабря произошло первое столкновение гайдамаков и военных дружин большевиков.

Началось, как по всей России, двоевластие. На выборах в новый Совет рабочих и военных депутатов 7 - 10 января 1918 г. победили большевики. Председателем совета был избран Зимак. 15 января пленум нового Совета объявил в Николаеве установление Советской власти. Городскую Думу тут же распустили, и она передала все свои дела Совету. Началась национализация банков, страховых компаний, фабрик и других частных предприятий. Боевые дружины Советов разгромили гайдамаков, устранив двоевластие в городе.
Однако Советская власть продержалась недолго: уже в конце февраля к Николаеву со стороны Одессы, по согласованию с Центральной Радой, стали приближаться австро-германские войска. С их помощью Рада намеревалась ликвидировать власть большевиков.

2 марта Николаев был объявлен на военном положении в связи с приближением австро-германских войск. Однако Советы, не имея в своем распоряжении достаточной военной силы и лишенные поддержки извне, вынуждены были оставить Николаев. Городская демократическая дума, избранная ранее и низложенная большевистским Советом, немедленно взяла на себя власть и обдумывала, как быть в связи с появлением немецких войск в Варваровке и вероятной оккупацией города. Понимая, что оккупации не избежать, городской голова В. П. Костенко вместе с думой искал пути мирного разрешения сложившейся ситуации.

Для восстановления наиболее точной картины событий обратимся к документам и воспоминаниям свидетелей. Из показаний прапорщика Белогая (руководителя одного из отрядов городской милиции):

"... Целую ночь городской голова, комитет и другие общественные деятели провели в городской управе, принимая всякие меры, вызывавшиеся условиями момента. Нелишне здесь заметить, что по инициативе городского головы, кажется, ночью посредством прожектора немецкому командованию дана была сигнализация о том, что большевистских войск в городе нет. А утром, в 5 часов, на Варваровский мост, который накануне был разведен большевиками, чем было создано непреодолимое препятствие для вступления немецкого отряда в город, отправилась от города делегация для предупреждения немцев о настоящем положении в городе... В 9 часов утра немцы были уже в городе, а в 4 часа состоялось заседание городской управы с немецким командованием*".

А вот дополнение из постановления прокурора Одесской судебной палаты:

"... В шесть часов утра 3-го марта парламентеры встретились с германским генералом на мосту, сообщили ему о создавшемся в городе положении и заявили, что с уходом Совета большевиков вся власть в городе перешла к думе, которая несет охрану города. Заверив, что сопротивления не будет, парламентеры предложили назначить время и место для переговоров. Германцы, приняв предложение, вступили в город и заняли указанное им помещение. В тот же день состоялось официальное совещание представителей обеих сторон в Лондонской гостинице. Дума стояла на той точке зрения, что оккупационные войска, явившиеся по договору с украинским правительством для борьбы с большевиками, должны оставить в полной неприкосновенности всю внутреннюю жизнь населения, и выставило при этом ряд пунктов, в числе которых был и по вопросу об охране внутреннего порядка в городе. Германцы приняли эти предложения, потребовав однако провести скорейшее разоружение гражданского населения и обусловили порядок снабжения продовольствием и помещением. На основе этого соглашения первоначально установились нормальные отношения к оккупантам".

Тем временем недовольство оккупантами нарастало, особенно в рабочей среде. Заводы стали закрываться, что вызвало массовую безработицу и угрозу голода. Из сообщения николаевской "Трудовой газеты" от 5 марта:
"Количество безработных в Николаеве растет с каждым днем. В настоящее время на бирже труда зарегистрировано свыше 10000 безработных разных специальностей, от чернорабочих до высококвалифицированных специальностей. Последней новостью завода "Руссуд" является распоряжение о закрытии завода... Лишаются работы около 4000 чел.".
Масло в огонь подливали конфискации разных припасов, проводимые оккупантами.

Еще из показаний прапорщика Белогая:

"Хотя немцы и заявили, что вся власть в городе принадлежит городскому самоуправлению, однако они потребовали, чтобы прежде напечатания в газетах такого рода постановлений оригиналы их были бы представлены им... Между прочим немецкое командование согласилось сохранить легализованные боевые дружины лояльных партий социал-революционеров и социал-демократов и еврейской самообороны. Эти дружины накануне вступления немецких войск оказали милиции немалую услугу, разоружив до 900 человек красноармейцев".

Из постановления прокурора:

"...К тому времени в городе стали получаться сведения о событиях в гор. Херсоне, вызвавшие среди населения тревогу и самые преувеличенные кривотолки. Стало известно, что первоначально занявший Херсон небольшой отряд германцев разбит и что Херсон снова находится во власти большевиков. 7 марта при переговорах с германским генералом Кошем городской голова Костенко повторил все прежние условия соглашения, которые им были приняты...
На следующий день в думу стали поступать сведения о новых недоразумениях на заводах из-за бензина, который реквизировался германцами. Представители рабочих Балтийского завода** заявили ему, Костенко, по телефону, что бензина не дадут и окажут германцам сопротивление.

В половине третьего внезапно в городе начали падать снаряды и послышалась артиллерийская стрельба откуда-то из-за черты города. От думы был послан в штаб германцев начальник охраны города Малевич для выяснения причин обстрела. По телефону с разных сторон сообщали о жертвах и начавшемся среди населения волнении и о том, что будто бы со стороны Херсона и станции Долинская подошли большевистские эшелоны".

О том, как развивались дальнейшие события, повествует газета "Рабочий край" в статье "Что происходило в Николаеве":
"За последние дни Николаев пережил события, подобные которым наш город не знал на всем протяжении русской революции. Даже во время борьбы большевиков с украинцами*** Николаев не знал таких бед, какие постигли его в последние дни...

Трамвайная подстанция на Соборной улице. Николаев 1918 г.

 

Лишь теперь, находясь в сравнительном спокойствии и несколько оправившись после гула 6-дюймовых орудий, можно изложитъ все происшедшее в хронологическом порядке.
В первые дни оккупации Николаева темные силы, как и в других городах, призывали к расправе над евреями, указывая на то, что они являются главными виновниками оккупации немцами части России. По отношению к этим лицам милицией были приняты репрессивные меры. Были даже попытки к погрому, вовремя подавленные силой оружия.

Тем временем в рабочих кругах стала проявляться ненависть к оккупантам, получившая свое выражение в разоружении австрогермайских солдат, установленных немецкими властями на местных судостроительных заводах. С каждым часом настроение сгущалось, и, судя по создавшимся условиям, события надвигались с минуты на минуту".

Прервем ненадолго сообщение корреспондента и посмотрим на события с другой стороны, о которой в статье говорится весьма скупо. 8 марта прошло объединенное заседание заводских комитетов большевиков, оставшихся в городе. На заводе "Руссуд" был организован митинг, принявший решение о восстании рабочих против оккупантов. После неожиданного артиллерийского обстрела рабочие вышли на улицы.

Теперь снова окунемся в газетное сообщение:

"На главных улицах города появилась тысячная толпа фронтовиков и рабочих, направлявшихся к городской думе. По указанию последних магазины стали спешно закрываться, жители в панике стали покидать улицы...
Около трех часов дня рабочие в количестве нескольких тысяч человек совместно с фронтовиками двинулись к главной милиции и в эсеровский клуб и, забрав здесь большое количество разного оружия: бомбы и ручные гранаты, - таким же порядком направились к вокзалу, разоружая немцев , встречавшихся на пути. Толпа разбилась на две части, причем одна из них, сосредоточившись на Глазенаповской улице, открыла оружейную стрельбу по немецким отрядам. Другая часть, отправившись к флотским казармам, где водворена была немецкая пехота, повела наступление на казармы.

Тем временем засуетился немецкий штаб, и в течение получаса вся Соборная улица была запружена немецкими войсками в полной боевой готовности. На всех прилегающих к ней улицах были устроены засады и установлены пулеметы. Вся Соборная улица и граничащая с ней Херсонская были обращены в поле сражения. Доносившаяся в. город стрельба, проходившая у казарм флотского полуэкипажа, с каждым разом становилась сильней. Около 4 часов дня по городу стали стрелять пулеметы, у флотского полуэкипажа завязался горячий бой, и в течение 2 часов казармы переходили из рук в руки".

Немцы перешли затем в наступление вдоль Глазенаповской улицы, ведя ураганный огонь из пулеметов и орудий. Отступавший рабочий отряд засел в клубе большевиков и в гостинице "Франция" на Сенной улице. В семь часов вечера шальной снаряд попал в водонапорную башню, повредив городской водопровод и оставив к 10-ти часам вечера большую часть населения без воды.

Далее снова последуем за корреспондентом газеты:

"К 12 часам ночи стрельба несколько утихла. Жители города застрявшие в чужих кварталах, желая воспользоваться прекращением стрельбы, стали перебираться к своим домам. Внезапно по всему городу возобновилась пулеметная стрельба и многие из них пали, как случайные жертвы партизанской войны. Застигнутые врасплох на улицах, они падали под пулеметным огнем, как скошенные снопы. В эту ночь убитых оказалось больше всего женщин, по тем или иным причинам задержавшихся в разных местах города.

В субботу, 10 марта, на рассвете начался штурм казарм флотского полуэкипажа. После продолжительного боя партизанские отряды вынуждены были отступить на 2-ю и 3-ю Военные улицы...

Таким образом, бои в течение субботнего дня, 10 марта, происходили главным образом в районе базара и 2-й и 3-й Военной улицы. Особой ожесточенностью отличались бои в этом районе. На улицах лежало много обгорелых трупов, причем убрать их не было никакой возможности вследствие переполнения морга. Убитых в городе не менее двух тысяч человек. Совершенно разнесено место, где был базар: все магазины погорели. Разбито здание городской думы, Петроградской гостиницы, дом, где находился склад орудий**** Эльворти, большой дом братьев Векслер. На окраинах города продолжались пожары. Восстание подавлено самым суровым образом".

За нейтральной фразой "продолжались пожары" скрывалось систематическое уничтожение Слободки. Немцы прочесывалк квартал за кварталом в поисках большевиков и повстанцев. Дома поджигались один за другим. Схваченных подозрительных лиц тут же расстреливали. О том, как оккупанты уничтожали Слободку, вспоминает М.А. Ткаченко (1900 г. рождения):

"В 1918 году пришли непрошеные гости - немцы. Я была очевидцем, когда немцы шли от Варваровского моста. На нашем квартале, по улице Потемкинской угол Пушкинской, евреи хотели поднести хлеб-соль на серебряном подносе и белой салфетке. Но немецкий офицер крикнул: "Гей-дрей"***** и не допустил их подойти с хлебом-солью.

Первое время открыли магазин, базар. Но это было недолго. Убили на посту одного немца, а из-за одного немца начались обыски, искали коммунистов, большевиков. К нам приходили с обыском, отца не было дома, он скрывался на хуторе Зеленом, работал у кулака конюхом. У нас были два портрета государя и государыни в очень красивых багетах, их нам подарили. Когда пришли немцы в город, мама портреты повесила на видном месте на стенку. Когда заходили с обыском, мы все становились вокруг мамы, немцы посчитают нас, покачают головою, посмотрят на портреты... и говорят по-немецки - "Здесь большевиков нет" - и уходят******... А немцев то там, то там убьют, вот они и решили отомстить нам: облили базар и все мага- зины нефтью и подожгли, а потом целыми кварталами поджигали Слободку. Город стоял весь огненным, все горело, не подпускали пожарных тушить".

12 марта город снова оказался в руках оккупантов. Начались жестокие репрессии против населения. Немцы объявили город на осадном положении и начали массовые аресты. Городской голова В. П. Костенко был арестован немцами "за необеспечение порядка в городе", но под давлением общественности его освободили, и он уехал в Одессу.
Старая Городская Дума была распущена и вместо нее назначена новая - из социал-революционеров и социал-демократов во главе с мичманом Гилем.

*Эти действия В. П. Костенко всю жизнь инкриминировались ему Советской властью, и он дважды сидел в тюрьме, хотя и был Лауреатом Сталинской премии.
**Николаевского отделения на территории з-да "Руссуд".
***С гайдамаками - войсками Центральной Рады.
****Имеются в виду сельхозорудия.
*****По-видимому, от "gedrehen" - отворачивай в сторону (сокращенная форма).
******У А.А.Ткаченко до революции родилось 16 детей, в живых было 9.

 

 

Калейдоскоп властей

Через месяц после кровавых событий в Николаеве в город прибыл назначенный Центральной Радой "отаман міста Миколаїва" Черепанов. Он распустил новую городскую управу и Думу и восстановил существовавшую ранее цензовую (недемократическую) Думу. В июне вместо Черепанова киевские власти назначили нового "отамана міста" Де-Бонди, который принялся выискивать и арестовывать оставшихся большевиков и ликвидировал окончательно помыслы о гражданском самоуправлении города. В августе - сентябре 1918 г. были арестованы во время собраний члены РСДРП, но одновременно возникла подпольная молодежная организация "III интернационал". О том, как жил город в эти дни, узнаем из статьи в газете "Путь социал-демократа" от 23 августа 1918 г.:

"Общественные контрасты становятся с каждым днем все резче. В своих верхних "десяти тысячах" безгранично растет волна зврата и разгула. Несмотря на бешено растущую дороговизну, фешенебельніе рестораны, казино, кабаки и вертепы рода и вида растут и размножаются с каждым днем. Центральные улиці городов, загородные сады полны бесшабашного веселья, похабно веселых звуков "квартетов" и хриплого визга шантанных "дів" и жирного смеха пирующих. Деньги, народное достояние с каким-то ожесточением швыряются во все стороны. Конкурс расточительности становится с каждым днем грандиозней.

Этот "пир во время чумы" перекатился и в неимущие слои населения. Каждый подвал, каждая яма превращается в кабак. Под звуки гармошки или искалеченного рояля пропиваются последние гроши, закладывается последняя одежда. И в то же время в мертвой схватке с голодом замирают рабочие кварталы.

Последние месяцы в промышленном отношении характеризуются громкими фразами о возрождении промышленности и горькими фактами все у крайне кого промышленного локаута и катастрофического роста безработицы. В частности, николаевский пролетарий стоит на краю катастрофы...

Если кто-нибудь полюбопытствует и пожелает поближе ознакомиться с "контрастами", пусть он отправиться к базару, где толкутся женщины, исхудалые, с ввалившимися, залитыми желтизной глазами, оборванные нищие, уныло бредущие от одного лотка к другому в поисках подгнивших продуктов подешевле. Пусть заглянет на "толкучку", где так много сейчас продается детской рваной одежды, подушек и старых кроватей. Пусть он постоит час-другой у биржи труда и послушает озлобленные речи отчаявшихся голодных людей. Пусть походит по рабочим кварталам, где уныло бродят кучки отощавших, мучимых голодом и нуждой своих близких, рабочих. А ведь нынешний момент лишь цветочки ягод будущего. Ведь, как никак, сейчас лето. Многие рабочие приспособились к полевым работам. Нет ни обувного, ни платяного вопроса - нет вопроса и о топливе и даже о квартире. Сейчас можно кое-как перебиться на сезонной зелени. Но что станет с рабочими массами, когда наступит осень, голодная, холодная, сырая, безобувная, безработная осень. Жутко становится думать об этом".

А осень приближалась и приносила новые тревожные вести. В ноябре вспыхнуло крестьянское восстание в селе Верблюжки во главе с бывшим царским офицером, атаманом Григорьевым. Острие восстания поначалу было направлено против оккупантов, обиравших окрестных крестьян для снабжения своих войск. 18 декабря атаман Григорьев предъявил ультиматум германскому командованию в Николаеве и градоначальнику Де-Бонди. Почуяв угрозу для себя, 19 декабря из города в Одессу бежали добровольцы-гетманцы, представлявшие "військо Центральної Ради". На следующий день войска атамана Григорьева заняли Николаев. Вновь началась демократизация жизни города. Была избрана на прежних основах демократическая Дума, "комиссаром" Николаева избран С. П. Юрицин, представитель партии эсеров. Первым его шагом было признание власти Директории- нового центрального правительства Украины. В связи с этим войска атамана Григорьева ушли из Николаева, опасаясь столкновения с германскими войсками, поддерживавшими Директорию..

Через 10 дней, 31 декабря Григорьев вновь предъявил ультиматум немцам с требованием оставить город и уйти за пределы Украины, дав германскому командованию на размышление 4 дня. 17 января 1919 г. Григорьев послал новый ультиматум, но также оставленный без последствий. В конце января атаман Григорьев со своими войсками перешел на сторону Советской власти, и с этого момента стал врагом Директории, которая начала против него борьбу.

В связи с тем, что немецкие войска не уходили из города, в Николаев были направлены корабли Антанты с десантами. Весной в порту высадился греческий десант в количестве 3000 человек. Затем в город прибыл французский крейсер, также высадивший войска. Немецкий гарнизон интернировали. Вскоре в Николаев вошли отряды добровольческой армии. В общем, горожане, просыпаясь поутру, не знали, какой же флаг сегодня вывешивать.

Еще в начале февраля советские 5 под начальством Григорьева начали наступление против союзников (Антанты). А 27 февраля войска Григорьева подошли к станции Водопой, бывший атаман, а теперь командир Красной Армии предъявил ультиматум всем оккупантам. Союзники срочно погрузились на свои корабли и ушли из Николаева. Одновременно бежал и комиссар Директории С. П. Юрицин.

3 марта 1919 г. в Москву и Киев ушла телеграмма: "Сегодня, 15 марта*, советской украинской армией взят гор. Николаев. В городе вся власть перешла к Совету рабочих депутатов.
Член председательской коллегии Сорокин. Секретарь Петров".
Состоялось заседание Совета рабочих и военных депутатов. Советская власть была восстановлена в городе вторично. В этот же день немецкий гарнизон на транспортах отправился из порта на родину.

В марте, 3 числа, советские войска под командованием Григорьева ушли на фронт под Одессу и 25 марта взяли этот город. Богатая, "жирная" Одесса, видимо, снова настроила Григорьева на "прошлую жизнь", и он "отложился" от Советов, вновь став врагом советской власти.
А в Николаеве в это время кипели политические страсти. 25 марта была создана украинская партия коммунистов-боротьбистов.

Рассчитывая, что Советская власть в Николаеве установлена "навечно", военный комиссар по морским делам УССР наметил обширную судостроительную программу, о которой доложил в Совнарком республики:
"В настоящий момент вследствие занятия гор. Николаева украинскими советскими войсками является большая потребность окончить постройку некоторых кораблей, которые строятся на Николаевских заводах, так как в случае успешного хода работ УССР будет иметь через несколько месяцев флот, который сможет наносить вред неприятелю, нападая на его берега и разные корабли, что будет иметь большое моральное значение и будет нарушать планы неприятеля...

В первую очередь Морской комиссариат считает необходимым достроить 2 крейсера типа "Богатырь", 2 подводных лодки типа "Барс" и конвоир к ним "Эльбрус", 4 миноносца типа "Новик" и 11 десантных пароходов типа "Эльпидифор". Последние крайне необходимы для траления мин заграждения. Как видно из прилагаемых при сем ведомостей, на достройку этих кораблей необходим расход в 104691000 руб. Эта сумма невелика, так как цель, на которую буеут затрачены эти деньги, имеет громадное значение для УССР...

Кораблями второй очереди (программа 1920 г.) следует считать: два крейсера типа "Богатырь", 4 миноносца типа "Ушаковский", 33 узла, 5 подводных лодок типа "А.Г" и 18 десантных пароходов типа "Эльпидифор".
В третью очередь достройки кораблей (программа 1921 г.) следует считать все остальные недостроенные корабли: дредноут "Демократия", 4 миноносца типа "Ушаковский", 33 узла, 4 подводные лодки типа С.-Джорджия".
Но столь оптимистичной программе не суждено было осуществиться, "Военмор" не учел переменчивого характера атамана Григорьева и вообще изменчивости судьбы.

6 мая в городе вспыхнуло восстание матросов, руководимое анархистами Евграфовым и Проскуренко. Разбушевавшиеся матросы захватили власть в городе. Часть из них двинулась к атаману Григорьеву на фронт. Измена Григорьева открыла фронт для белогвардейских войск. 10 мая большевистские партийные дружины, воинские части Красной Армии, отряд "спартаковцев"** и Губисполком с боем, отбиваясь от матросов-анархистов, оставили город и отошли за Варваровский мост. 11 мая на Варваровском мосту разгорелся бой - разбив слабый заградительный отряд, в город вошли воинские части Григорьева, МаХно и матросов, а также отряд повстанцев-крестьян под предводительством Варавы.

На следующий день начался новый еврейский погром в Николаеве. На этот раз большую активность в нем проявлли махновцы. Жертвами погрома стали около ста человек. Оставшихся в городе большевиков, не успевших уйти, вылавливали и расстреливали за железнодорожной станцией. Но бесчинства этих "войск" продолжались недолго. 13 мая в город вошла Красная Армия, очистив Николаев от григорьевцев и махновцев.
Буржуазия была обложена контрибуцией и чрезвычайным налогом и "мобилизована для уборки улиц, площадей и городских канав".
Советская власть была установлена в третий раз.

С 1 мая по 31 июля в Николаеве выходила газета украинских коммунистов-боротьбистов "Революційна боротьба". В николаевской газете "Известия" от 23 июля*** появилось интересное сообщение: "Несколько времени тому назад в дер.Соляные, лежащей в трех верстах от Николаева, по почину местных культурных работников образовалось культурно-просветительное общество".
Но вокруг города уже начались восстания крестьян, усилившиеся с надеждами на скорый приход деникинской армии. Восстания носили организованный характер и оружие для повстанцев доставляли рыбаки на дубках**** от Врангеля.

14 июля в селе Сентове Елисаветградской губернии в пылу ссоры Махно застрелил Григорьева. Так закончилась жизнь этого атамана.
Внутренняя борьба против Советов все нарастала.
В августе подняли восстание крестьяне села Червоное - совсем рядом с Николаевом. Крестьяне-повстанцы подожгли железнодорожный гурьевский мост, связывавший Николаев и Одессу.
В ночь со 2 на 3 августа запылали пакгаузы в Морском порту и на железнодорожной станции. Горел порт, были взорваны бронепоезда и поезда со снарядами. В городе срочно создали Совет обороны, в который вошли Соколов, Ряппо, Чигрин и другие большевики.

В создавшейся обстановке и в связи с приближением превосходящих деникинских сил, 4 августа 58 дивизия Красной Армии оставила Николаев и перешла на правый берег Буга. Советы приняли решение об эвакуации. Наступавшие со стороны Херсона деникинские войска 5 августа заняли город.

Похороны большевистских активистов в Николаеве. 1919 год

 

В ночь с 6 на 7 ноября комсомольцы расклеили по городу листовки подпольного комитета большевиков, но тут же были арестованы. 7 ноября вместе с "коммунарами" - представителями советской власти, коммунистами, подпольщиками и заложниками (61 человек) они были расстреляны на Адмиралтейской площади по приказу генерала Слащева. 15 ноября организован подпольный ревком в составе всего трех коммунистов и одного боротьбиста. Вскоре, 23 декабря, до города дошли слухи о наступлении Красной Армии. Деникинцы отступили в сторону Одессы, и власть в Николаеве перешла снова к городскому голове С. П. Юрицину. Бывший подпольный ревком тут же издал приказ об освобождении политзаключенных, что и было сделано на следующий день. Но демократическая власть оказалась недолговечной: через два дня, 26 декабря, деникинцы вернулись в город, объявив 30 декабря о мобилизации в свою армию - вот такой новогодний подарок они преподнесли николаевцам!

Наступил 1920 год. 9 января деникинцы объявили о новой мобилизации, но это уже их не спасло. 13 января началась паника среди деникинцев и "сильных людей" города - снова появились слухи о приближении Красной Армии, но на этот раз уже не ложные, и 18 января деникинцы спешно отступили. Городской голова Юрицин бежал в Одессу. Вечером в город вошли советские войска и отряды повстанцев-крестьян.
20 января 1920 г. советская власть была провозглашена в четвертый раз. Кончился калейдоскоп властей.

*По новому стилю. М.Д.Лагута в своей "Хронологии" приводит другую дату - 12 марта.
**Австро-немецкие солдаты-коммунисты, перешедшие на сторону Советов.
***10 июля по старому стилю.
****Парусно-гребные лодки.

 

 

Разруха

В Николаеве, как и во всей стране, сразу после Гражданской войны наступила Эпоха Разрухи. Но, как сказал известный булгаковский персонаж, профессор Преображенский, разруха была не в городе, а в головах людей. И действительно, существовали огромные судостроительные и машиностроительные заводы, множество мелких и средних фабрик, магазины и лавки, школы и гимназия. театры и кинотеатры, трамвай и водопровод, базар и обсерватория и все, что было до революции. И все это было практически целым, но ничто не двигалось, не вращалось, не крутилось, не работало... Капиталисты, буржуазия и помещики с городской знатью были уничтожены, государство, лишенное этих сословий и классов, осталось без финансовой подпитки, никто ничего не заказывал - не было денег, никто ничего не покупал, кроме крайне необходимого для жизни.

Стоявшие у власти большевики, следуя "Интернационалу", все разрушили "до основания" (государство, управление, финансы и прочее), но не знали, что делать дальше. Поэтому большевистское государство, не признанное никем, находилось в шоке. И трудно было ожидать, что управляемое "кухарками" и другими малограмотными людьми, в ближайшие годы оно "всплывет". И в самом деле, чего можно было ожидать от новых властей, если они и разговаривали на никому непонятном языке. Попробуйте, например, разгадать, что означают слова из лексикона большевиков: волкомнезамож, всемедикосантруд, губотрабсель, губупрэвак, губчека, опродкомгуб, отрабсель. Ни прочесть, ни произнести эти слова невозможно. Пока не потренируешься и не прочитаешь много раз по складам; да и как разделить на склады эти слова-шарады? То ли "волком" и "незамож", то ли "вол", "ком", "не", "замож"? Если не мог грамотный и образованный человек понять все это, то что же говорить о рабочих и крестьянах? Одно лишь "губчека" было понятно всем.

Не зная, что делать дальше и как выходить из положения, новые власти заменили нормальное, непрерывное течение жизни и событий на "недели". Появилась серия "недель": Неделя красного фронта, Неделя труда, Неделя больного и раненого красноармейца, Неделя добровольной явки дезертиров, Неделя борьбы с Врангелем, Неделя защиты детей. И если "Неделю добровольной явки дезертиров" еще можно было понять, то как понять только одну "Неделю труда" - поработали неделю, а дальше можно не работать? Или "Неделя борьбы с Врангелем" - поборолись неделю, а дальше - по домам? Но самое удивительное, что эта "недельная" глупость дожила до наших дней, но только выросла до "месячников".

Такой был старт советской власти во всей стране и в Николаеве в том числе. Но вскоре власти поняли, что страна с разрушенной рыночной экономикой, лишенная естественных приводных ремней для жизни и развития, может существовать только за счет принудительного труда. Так началась со временем повальная коллективизация на селе и индустриализация в городах, ритм которым задавали "сталинские пятилетки". Жизнь постепенно стала налаживаться, если, конечно, это можно было назвать "жизнью".

Начнем, как и ранее, с судостроения.
21 февраля 1920 г. по решению ВСНХ все судостроительные заводы города не понятно зачем были объединены в единый "Трест морского судостроения" ("Тремсуд"). В него вошли: "Наваль", "Руссуд","Темвод" и "Ремсуд", подчиненные единому управлению. Еще шла война с Врангелем, и требовались военные суда. На "Руссуде" спустили на воду десантное судно "Эльпидифор" № 415, переоборудованный в канонерскую лодку (17 мая), а на следующий день спустили подводную лодку "АГ-23" и заложили "АГ-24". При этом присутствовал "высокий гость" - нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский. Одной из лодок дали имя наркома. Потом судостроительные заводы с их огромным "запасом" недостроенных кораблей на долгие годы были законсервированы - у страны не было денег на достройку. Только летом 1925 г. на "Навале" достроили эскадренный миноносец "Корфу", переименовав его в "Петровский", по случаю приезда в город Г.И.Петровского. А 7 ноября, в день Октябрьской революции, сдали военно-морскому флоту эсминец "Шаумян" и заложили первое крупное нефтеналивное судно "Красный Николаев".

В декабре 1925 г, завод "Наваль" получил крупный заказ на изготовление большого числа мостов для железных дорог страны. Через 14 лет после закладки на "Руссуде" достроили наконец-то легкий крейсер "Адмирал Нахимов", который был сдан флоту в 1927 г. под новым именем "Червона Украина". Снова же, в праздничный день ноября 1928 г., на заводе "Наваль" спустили на воду танкер "Красный Николаев", переименованный в "Эмбанефть". Это был первый танкер советской постройки.

Оживали и другие заводы и фабрики. 1 марта 1921 г. Коллегия Николаевского Губсовета приняла решение о восстановлении завода братьев Донских, который начал работу под названием "Плуг и молот". В 1923 г. возобновилось регулярное товаро-пассажирское морское сообщение с Одессой.
28 марта 1920 г. в Николаеве был проведен первый коммунистический воскресник по бесплатной отработке одного рабочего дня, положивший начало традиции этого "добровольно-принудительного" труда, под гнетом которого мы находились 70 лет.

31 января 1920 г. вышел первый номер газеты "Известия Николаевского революционного комитета", и с тех пор в городе десятилетиями выходили только политические, просоветские газеты - другие были запрещены. Дальше все больше жизнь политизируется, иногда до абсурда.

Так, 14 апреля 1920 г. прошли выборы в Николаевский городской Совет рабочих и военных депутатов, на которых "избиратели единодушно проголосовали за список № 1 (коммунистов)" (попробовали бы они проголосовать за другие списки!). Первым в списке значился В.И.Ленин (странно, однако). А 23 апреля состоялось первое заседание этого же Совета, на котором "Почетным председателем" избран опять-таки В.И. Ленин.

Не обошла политика стороной и общественную и культурную жизнь: в июле 1920г. партийцы разделили Николаев на два района: Слободской с заводом "Тремсуд" и Кузнечный с заводом "Наваль". А куда делась вся бывшая "городская часть"? Ее проигнорировали? Правда, спустя несколько месяцев, опомнившись, внесли поправку комсомольцы: они разделили город на три района -Городской, Слободской и Кузнечный. Вскоре началась настоящая "разруха" - стали ломать памятники. Они не подходили под новые политические мерки. Первым "пал" Грейг. Вот как об этом, захлебываясь от восторга, писал николаевский бульварно-сатирический журнал "Бурав" (28 сентября 1924 г.):

"Черный адмирал"
"Когда нынешний Николаев был еще Аракчеевским поселением, приехал управлять им представитель старинного шотландского рода адмирал Грейг.
Когда его деятельность завершилась, приобретением соответствующего родового поместья он покинул свою резиденцию и убалился на покой доканчивать свой век.
Городом стал править его племянник, предприимчивый и горячий молодой человек, решивший увековечить память своего "достойного" предка сооружением основательного памятника.
Из бронзы был отлит гигантский монумент, поставлен на гранитную скалу и окружен допотопными пушками и якорями.

Этому, почерневшему от времени, чурбану суждено было дожить до Октябрьской революции, но просуществовать при ней не удалось.
В 1922 году рабочая рука стерла с лица земли этот призрак феодальной эпохи и "адмирал" нашел себе покой у ворот археологического музея, где и лежит лицом вниз"

Эта "заметка трудящегося без подписи" сопровождалась фотографией "поверженного Грейга", действительно лежащего лицом вниз, и эти слова были единственно верными во всей "корреспонденции".
Однако "Бурав" напрасно измывался над Грейгом, это ему не помогло - вышло всего 9 номеров, и его закрыли те же большевики, которым он подобострастно подпевал.

 

В том же 1922 г. сломали и памятник героям войны 1812 г. (а уж эти кому мешали?). Его узурпировали под памятник бойцам Сивашской дивизии, даже не потрудившись хотя бы отреставрировать обелиск после поломки памятника.

В 1925 г. Г.Ф.Манилов создал оркестр народных инструментов, заменивший на долгие годы николаевцам и оперу, и симфонический оркестр, и другие музыкальные представления.

Появились и первые сдвиги на ниве образования. 18 июля 1920 г. в Николаеве на базе среднего механико-технического училища открылся политехнический техникум имени профессора К. А. Тимирязева (на правах высшего технического учебного заведения). Техникум имел три отделения: механическое, судостроительное и инженерно-строительное. Со временем этот техникум перерос в Николаевский кораблестроительный институт.
В 1926г. Южный машиностроительный трест, в который вошли все николаевские судостроительные заводы, построил первые, так называемые "юмтовские дома" для своих работников - на Спасском спуске и на Курьерской улице. Это были первые здания в городе, построенные в новом "конструктивистском" стиле. 1927 г. ознаменовался сразу несколькими событиями: на месте бывшей Вавиловой Левады (угол Советской и улицы Ивана Чигрина) вступила в строй первая советская рабочая поликлиника (ныне № 3); началось строительство мощной теплоэлектроцентрали (ТЭЦ); на базе мыловаренного завода Кенигсберга основана стекольно-парфюмерная фабрика "Астра" (современный комбинат "Алые паруса"); на Советской площади, на месте памятника А.С.Грейгу, открыт первый памятник В.И.Ленину (скульптор В.В.Козлов); для постамента использован пьедестал памятника Грейгу, заново обработанный.

В июле 1928 г. на месте бывшего Спасского адмиралтейства началась постройка первого дома общежития рабочих завода имени Андрэ Марти; впоследствие этот район получил название "Сухой Фонтан", перенесенное от места бывшего казенного фруктового сада, который располагался в районе нынешнего Варваровского моста.
Как и ранее, Николаев посещали "высокие и высочайшие" особы: в сентябре 1920 г. С. В. Косиор, в январе 1921 г., в июне 1922 и 1925 гг. Г. И. Петровский, в июне 1922 г. М. И. Калинин.

С июня 1923 г. в газете "Красный Николаев" стал работать известный поэт-одессит Э.Багрицкий.
Не обошлось в этот период и без массовых репрессий. 1 сентября 1920 г. Губчека раскрыла и ликвидировала заговор белогвардейской организации; было арестовано более 400 человек. Сейчас нам трудно судить, были ли все арестованные "шпионами" и "диверсантами", мечтавшими свергнуть Советскую власть, но что означает слово "ликвидированы" - это мы знаем. Думается, среди этих 400 было "ликвидировано" и немало невиновных людей. С тех пор репрессии уже не прекращались; то вспыхивая, то затихая, они потрясали периодически наш "Красный Николаев".

 

 

Красный Николаев

Город с двойным лицом

О родном городе хочется писать только хорошее, но если увлечься такой внутренней установкой, возникает опасность скатиться в антиисторизм. Историк должен быть как можно более отстраненным от симпатий и антипатий изучаемого им объекта или периода жизни, он должен правдиво освещать факты и давать им всестороннюю оценку, но не с позиций сегодняшнего дня, а глядя глазами людей, живших в изучаемое время.

О периоде 1929-1941 гг. в истории Николаева трудно написать что-либо радостное и приятное. На это время приходятся самые страшные события в жизни страны и народа: голод на Украине в 1932 году, массовая принудительная коллективизация крестьян и уничтожение последних независимых тружеников-единоличников, которых огулом причисляли к "кулакам" и разоряли; введение драконовских порядков на фабриках и заводах; всеобщая подозрительность и поиски врагов среди своего народа, приведшие к массовым репрессиям в 1936-1939 гг. В общем, это была особая форма продолжения "красного террора", замаскированного социалистической пропагандой.

Начну исторический обзор, как и в предыдущих главах, с основной отрасли, вокруг которой вырос и развивался город и которая кормила почти все население Николаева, - с судостроения.
В 1929 г., 1 апреля на возрожденном заводе "Руссуд", получившем новое название - "Имени 61 Коммунара" - состоялась закладка двух нефтеналивных судов, или, как их тогда называли, "нефтевозов" - "Моссовет" и "Азербайджан". А в декабре этого же года на бывшем заводе "Наваль", или, по-новому, "Имени Андрэ Марти" - спустили третий нефтевоз - "Союз металлистов СССР".

1931 г. ознаменовался еще двумя важными событиями: в феврале на заводе им. Андрэ Марти спустили на воду очередное нефтеналивное судно-танкер "Союз водников СССР" - с таким же длинным и нелепым названием, как и у других, а в августе на заводе изготовили первый мощный судовой дизель типа "Зульцер".
Судостроительные заводы набирали силу, и на них стали уже строить военные корабли всех типов: эскадренные миноносцы, лидеры эсминцев, подводные лодки типов Д, Щ, Л, С и М, крейсера, а перед войной был заложен и первый советский черноморский линейный корабль - вершина достижений отечественной науки и техники того времени. Началась постройка мощных ремонтных плавучих доков, столь необходимых растущему военно-морскому флоту.

Для бурно развивающегося судостроения требовалось много рабочей силы - ее не хватало. Спасало положение то, что из голодных областей России, как и ранее, хлынули массы переселенцев. К ним прибавлялись беглые крестьяне из окрестных сел, которые, не имея паспортов, удирали из сел и каким-то чудом устраивались на работу на судостроительные заводы. Они расселялись незаконно во всяких времянках, построенных на окраинах города. Так возникли поселения беспаспортных беглых людей и переселенцев, такие как "Ялта", "Абиссиния" и раздувшиеся старые Инвалидные хутора. Вдобавок к ним на заводах работали жители окрестных сел - Варваровки, Малой Коренихи и других, ежедневно переправлявшиеся в город на работу и обратно. В результате к 1941 г. население города возросло до 180 тысяч человек.

Необходимо отметить, что в начале 30-х годов завод им. Андрэ Марти успешно освоил сварку металлических конструкций, и в 1934 г. здесь была построена первая в мире подводная лодка-малютка VI серии с цельносварным прочным корпусом. Таких лодок завод построил тридцать, и большинство из них отправили по железной дороге на Дальний Восток. Они открыли эру сварного судостроения.

В предвоенные годы на заводе им. Андрэ Марти были построены и первые мощные ледоколы - "Лазарь Каганович" (впоследствии -"Адмирал Лазарев", 1939 г.) и "Анастас Микоян" (1941 г.).
Помимо судостроительной, развивались и другие виды промышленности. Например, бывший завод бр. Донских, называвшийся теперь "Плуг и молот", в 1932 г. начал выпускать двухрядные свеклоуборочные комбайны, 16-тидисковые плуги и прочее, а с 1933 г. - наладил выпуск сложной дорожно-строительной техники: грейдеров, скреперов, бульдозеров и других машин, которые ранее ввозились из-за границы.

Расширялся и новый вид транспорта - авиационный: в 1931 г. в Николаеве открыли новую пассажирскую авиалинию Днепропетровск - Кривой Рог - Николаев - Одесса. Прогуливаясь днем по бульвару, горожане с интересом наблюдали, как прямо за Ингулом на поросший бурьяном пустырь приземлялись двухкрылые "этажерки" (самолеты-бипланы), из которых выходили измученные полетом, но счастливые авиапассажиры.

Физкультурный праздник на Советской (бывш. Соборной) улице

 

Все в городе по-прежнему, но с еще большей силой и энергией, было брошено на развитие судостроения и другой промышленности - "Даешь индустриализацию страны!", - а о людях думали мало. В Николаеве почти ничего не строилось. Только гигантский элеватор в порту, сооруженный в 1926-1930 гг., возвышался над городом новой вертикальной доминантой, зримой отовсюду (автор видел вершину элеватора из хутора Шурино - это за 20 километров от Николаева). Разработанный в 1931 г. и откорректированный в 1938-1939 годах в Гипрограде УССР новый грандиозный генеральный план города так и остался на бумаге. Бесконечные жестокие споры проектировщиков и их оппонентов о соответствии плана идеям социалистического развития и формам "социалистического классицизма" приводили лишь к взаимным обвинениям во вредительстве и наветам. А в Николаеве практически ничего не создавалось.

С 1918 по 1941 гг., то есть за 23 года социалистического развития, в городе были построены только поликлиника (современная № 3) на углу Советской улицы и улицы Ивана Чигрина (1927 г.) и один жилой дом "специалистов", в квартале между улицами Плехановской, Черниговской, Малой Морской и Шевченко. На этот 104-квартирный дом бегали посмотреть все жители Николаева, и он стал гордостью горожан, о нем говорили несколько лет, и попасть туда жить - было Великой Мечтой. К этому надо добавить несколько "юмтовских" домов у Спасского спуска и недостроенное здание общежития Николаевского кораблестроительного института, перегородившего начало улицы Шевченко. Вот и все, что Родина дала николаевцам. Зато на Сухом Фонтане (в районе бывшей Спасской верфи) построили несколько казарменных корпусов общежития завода им. Андрэ Марти.

Такой же, не очень кипучей, была и культурная жизнь в городе. В 1929 г. на заводе им. Андрэ Марти создали литературное объединение "Шкив". Раскрутившись, этот "Шкив" дал стране таких известных прозаиков и поэтов, как М. С. Лисянский и А. А. Сизоненко. В следующем году вышел первый номер газеты Николаевского горкома КП(б)У "Шлях Індустріалізації". С конца 1937 г. стала издаваться газета Николаевского обкома партии "Більшовицький шлях". С 3 марта 1932 г. в Николаеве показом фильма "Путевка в жизнь" началась демонстрация звукового кино. А вообще-то в городе, как и до революции, было всего два кинотеатра - № 1 и № 2, и только перед самой войной в одноэтажном здании, похожем на пакгауз, открылся детский кинотеатр "Пионер", в который с началом войны дети бегали смотреть, как устроены разные бомбы и как надо гасить "зажигалки".

В 1935 г. было принято решение о создании в Николаеве стационарного Русского театра на базе гастрольного театра "Шахтерка Донбаса" (такое же нелепое название николаевского театра, как и последующее - "Имени В.П.Чкалова"). Был еще и Театр юного зрителя, располагавшийся в захваченном помещении синагоги.

В 1934 г., в августе на праздник Дня авиации в Николаев приехал известный летчик Герой Советского Союза С. А. Леваневский, чье имя тогда же было присвоено училищу морских летчиков, что располагалось на территории бывшего Воловьего двора Морского ведомства. Из "высочайших особ" в 1936 г. Николаев посетил генеральный секретарь ЦК КП(б)У С. В. Косиор. Это произошло незадолго до его расстрела.

Первого мая 1936 г. на площади Коммунаров (бывш.Адмиралтейский плац), в память о расстреле недалеко отсюда первых коммунаров, воздвигли хороший памятник работы скульптора М. Г. Лысенко.
С 1932 г. вместо Николаевской губернии был образован Николаевский район с подчинением его Одессе (наконец-то Одесса "одолела" Николаев, с которым находилась в постоянной вражде с первых дней ее основания) - город вошел в состав Одесской области, но в 1937 г. эта несправедливость была ликвидирована, и Николаев получил статус областного центра, в Николаевскую область вошли города Херсон и Кировоград с их районами. В 1930 г. Николаевский техникум кораблестроения преобразовали в Николаевский кораблестроительный институт, и он стал вторым высшим учебным заведением в городе. Были построены три средних школы: на Спасском спуске (№ 39), на Потемкинской (№ 15) и на 1-ой Слободской (№ 36).

В 1938 г. Николаев пополнился еще одним очагом культуры - 14 сентября открылся Дворец пионеров в здании бывшего банка на углу улиц Большой Морской и Фалеевской. Стены "Комнаты сказок" по слухам, там были расписаны палехскими художниками*. В эту комнату нас водили из школы, и мы слушали разные похожие на сказки рассказы о Семке Буденном, которые читала нам "актриса на пенсии". Во дворце было много разных кружков, ставились детские спектакли и показывали кино. Попасть туда было довольно сложно. В первые годы советской власти "очагов культуры" было значительно больше: в каждом приличном барском доме, бывшем банке или церкви создавался клуб или "пионерский форпост". Помню, как живя на углу Спасской и Фалеевской улиц, мы, детвора, бегали смотреть бесплатно кино в форпост, находившийся в прекрасном купеческом доме на Спасской (где после войны поместили Художественный музей), или в клуб, размещенный в Хоральной синагоге на Фалеевской.

Для досуга жителей были еще: "Аквариум", вскоре после революции реквизированный у Леонтовича, Аэроклуб, парашютная вышка, яхт-клуб с отобранными у "буржуинов" яхтами, стадион, спортклубы, танцевальные площадки и другие места развлечений. Было еще четыре музея.

Музей революции, помещался в бывшем Адмиралтейском соборе, с которого содрали кресты, здесь при каком-то жутковатом кроваво-черном освещении, создававшемся красными драпировками окон и стен, висели плети, нагайки, кандалы и наручники и стоял пулемет, а в витринах лежали наганы и маузеры, бомбы и шашки - все атрибуты революции; на стенах висели знамена, шинели с "разговорами" и буденовки**.

В бывшей синагоге на углу Никольской и Черниговской улиц находился Музей природы. Там экспонировались чучела разных животных и птиц, цветные камни, изумительная коллекция бабочек и другие необыкновенные произведения природы.

Неоднократно переселяемый Художественный музей им. Верещагина обосновался в конце 30-х годов в польском костеле. Надо сказать, что это было лучшее место для музея - огромное трехнефное здание уносило вас ввысь, приподнимая над всем земным. Атмосферу парадности создавали цветные витражи и сверкающий металлом ступенчатый орган. В музее было много картин и вещей В.Верещагина, картины русских и западных художников, японские и китайские изделия прикладного искусства и две деревянные полихромные скульптуры католических святых XVI - XVII вв. Это был настоящий Храм Искусств.

Но наибольшей популярностью пользовался у мальчишек Историко-Археологический музей, который перед войной был "поселен" в бывшей школе во дворе костела. Впечатления от него лучше всего передать глазами тринадцатилетнего школьника - детские глаза зорче и схватывают навсегда.

Из личных воспоминаний автора.

"Я иду в Исторический музей. Я хочу окунуться в мир прошлого. Этот музей я любил с детства. Билет до войны стоил двадцать копеек. Как только у меня заводились эти двадцать копеек, я бежал в музей. Я любил бродить там один. Я ходил туда часто, почти каждую неделю. Я знал там все, но всегда с трепетом переступал порог этого здания. Здесь хранилась История. Я шел по тихим залам, почти всегда один. Пробегал мимо археологии, скифов, сарматов, греков, Ольвии, славян и поднимался по скрипучей лестнице на второй этаж. Здесь были Море, Флот и Слава. Боевые знамена свисали со стен. Русские и трофейные, пехотные и военно-морские, георгиевские и андреевские флаги, турецкие и французские. Простреленные, изодранные в клочья и залитые кровью, знамена, видевшие Чесму и Наварин, оборону Севастополя, восстание "Потемкина" и много других славных событий. 

А корабли? Сколько их здесь было. "На раздутых парусах" мчались бриги и корветы; линейные трехпалубные и трехмачтовые корабли наводили жерла своих пушек. А потом броненосцы и крейсера, миноносцы и катера. Модели, полумодели, картины. Бои, пушки, оружие, пики, мундиры и кивера. Здесь были простреленные кепи и кивера французскиx и русских солдат времен Севастопольской обороны. Здесь был кусок берцовой кости с застрявшей в ней английской пулей от винтового штуцера. Какая она была огромная! И как же было больно солдату, когда такой кусок металла, врезался в ногу, раздробив ему кость.

И были еще доспехи. Немного - всего два. Средние века, рыцари, турниры и Крестовые походы. Кого не могло взволновать все это! Один доспех был западноевропейский - добротные немецкие латы, что-нибудь из Нюренберга. А второй - o, то была ценность - японские латы из костяных пластинок. Только теперь я понимаю их научную и материальную ценность. Нигде я больше не встречал подобных лат - ни в Москве, ни в Ленинграде. Их увезли немцы.

И была там История Николаева. Я подходил к указам, приказам, планам, фотографиям. Вот рельефный план города: город-трилистник на слегка всхолмленной местности, окруженный водой с трех сторон. Точное определение полуострова. Почти как в море. Читаю названия: Верфь, Штаб флота, Штаб гарнизона, Военный порт, Ракетное урочище, Лески, Пески, Дворец, Адмиралтейство, Адмиралтейский собор, Офицерское собрание, Городской театр, Морской госпиталь, Инвалидный поселок. Это все История. Я это видел, и я это знаю. Я застал город почти таким, каким он был в эпоху Истории. И на моих глазах эту Историю разрушали. Сначала мы, (зачем!?). Потом немцы, (это понятно)".

А в общем, мрачное и бедное существование горожан скрашивало множество новых праздников: 1 -е Мая, 8-е Марта, два дня Великой Октябрьской (7 и 8 ноября), День авиации, День Сталинской конституции, День Военно-морского флота, День физкультурника и другие. Военные парады, массовые физкультурные празднества, пышные демонстрации, на которые сгоняли в принудительном порядке людей (не пойдешь - попадешь на заметку как враг народа!) - все это видимая, помпезная сторона жизни города, которая должна была демонстрировать победу социализма. А вторая, незримая сторона - бедственное, полуголод¬ное существование, очереди в магазинах, отсутствие качественных товаров и периодическое введение карточной системы (в виде "распределений", "расфасовок", "прикреплений").

*По сообщению Э.И. Январева, стены, якобы, расписаны художником Бродским.
**Разговоры" - простонародное название красных накладных поперечных полос на груди шинели времен Гражданской войны; "буденовка" - шапка в виде шлема того же времени.

 

 

Николаев нашего детства

Да простят меня читатели. Я думаю, что лучше всего и наглядней можно представить картину жизни города в тридцатые годы, если прочитать воспоминания старожилов, очевидцев, к коим автор относит и себя. Поэтому я обращусь к моим личным воспоминаниям, как это буду делать не раз, поскольку "я это видел - я это знаю".

Итак из воспоминаний:

"Мне здорово повезло: я родился на "переломе". Новое еще не успели построить. Старое еще не успели сломать. Поэтому я застал Город таким, каким его создала История. Не было только Грейга. На его привычном месте, где он простоял несколько десятков лет. Вот ему действительно не повезло: он стоял уж на слишком хорошем месте, и его сломали. А на его место поставили памятник Ленину. Кажется, даже использовали несколько шлифованных гранитных валунов от Грейга.

С этого и начался перелом. Потом уже ломали и переламывали без остановки. Но тогда... Тогда не было только Грейга.

А так было все на месте. Все точно по плану Ивана Старова. Вы удивлены? Я тоже. Когда узнал об этом. Но это так.. Я прочитал об этом в одной книжке об архитектуре Ленинграда. Там между строк была брошена небрежная фраза, что знаменитый зодчий Иван Старов, ученик Джакомо Кваренги, распланировал центр нового города Николаева и создал архитектурный ансамбль его главной площади.

Я хорошо помню эту главную площадь. Я был уже в таком возрасте, чтобы все видеть и все помнить и еще не в таком возрасте, чтобы не видеть и все забыть. Я был маленьким.

Во всем облике застройки была такая законченность, такая скромная, но изящная классика, такая "ансамблевость", что это мог быть только Старов.

Площадь была мощенной, чуть покатой и небольшой. Она булыжным прямоугольником лежала на вершине самого высокого холма, над Ингулом. Прямо, если смотреть на заречные дали, был Морской бульвар, окруженный чугунной решеткой. А на решетке - короны и вензеля Александра Второго. Вы, наверное, еще помните эту решетку? Остатки ее доломали совсем недавно ("Даешь чугун на душу населения! Стране нужен металлолом!").

Справа был спуск к Ингульскому мосту, а мост был наплавной из бревен. За спуском - другой холм. На холме возвышался бывший Адмиралтейский собор святого Григория - главная церковь города, потому что город был морским. В мое время перед собором и стоял свергнутый Грейг. А рядом было много морских пушек и ядер, и гигантские адмиралтейские якоря. Ниже, под собором, на обочине Ингульского спуска валялись огромные красные и серые валуны от Грейга. Их было много. Одна сторона валунов была отполирована, и мы, обычно, дожидаясь коз, съезжали по полировке на своих задах.

Я что-то все время отвлекаюсь... Я хотел описать вам панораму Соборной площади, но Детство все время высовывает свою счастливую рожу и заслоняет главное, о чем я хотел сказать.

Из-за этого я забыл вам сказать, что перед решеткой бульвара было здание Гауптвахты. Это была одноэтажная постройка, выдержанная в хорошей, строгой классике, что-то вроде куба с портиком и колоннами. А к нему примыкали крылья боковых флигелей. Очень изящная была Гауптвахта.

Но это было в старое время. А в мое время в Гауптвахте помещался Исторический музей. Там было много оружия, моделей и сражений (на картинах). Но это все внутри. А снаружи были снова пушки. Морские. То ли наши, то ли трофейные - не помню. И еще были пушки, врытые стволами в землю, как тумбы. А между ними висели якорные цепи.

Пушек было много. И на бульваре тоже. Их было так много, что часть из них зарывали. Одни стволами вниз и винградом вверх. Нет, я не ошибся: "винград" - это задняя часть старинной пушки с гербом, или литейным знаком. И с кольцом. А за это кольцо что-нибудь обычно цепляли. Например, тросы, держагцие мачту с флагом. Или цепи в виде ограды.

Наверное, это были наши пушки. Потому что были еще и другие. Те были врыты в землю стволами вверх. И из них сделали мусорные урны и плевательницы. (Возможно еще при царе). Эти, видно, были турецкими. Вот были добротные урны! Ни тебе разбить, ни тебе опрокинуть пинком ноги. Жаль, что теперь таких нет.

Напротив Адмиралтейского собора, на углу Адмиральской и Соборной улиц (для справки - на углу Адмиральской и Советской) был дворец Аркаса. Может быть сам Аркас и не называл его дворцом. Но у нас он назывался "Дворец Аркаса". Да это и был настоящий Дворец, небольшой, но Дворец, без подделки. Во всяком случае, в Николаеве это был самый красивый и самый дорогой по отделке дом.

Дворец был двухэтажным, с мраморной лестницей, парадным крыльцом и двумя мраморными львами у входа. (Тогда была мода на львов: спящих, зевающих, катающих шары, скучающих, вспомните Петербург. Сейчас эти львы видят свои сны на скверике, который разбили на месте развалин, на Советской, между улицами Свердлова и Большой Морской). А за дворцом был сад. А что было во дворце я не знаю. Нас туда не пускали.
Там был Обком.

Матросы со строящегося в Николаеве корабля. 30-е годы.

 

Напротив Гауптвахты были два высоких здания, что-нибудь этажа два-три. Вы удивлены? Да, именно: два-три. Но это были этажи! В такой трехэтажный дом можно было бы вложить всю нашу современную пятиэтажную коробочку. С балконами. И даже с крышей. Не сомневайтесь. Вошла бы. В одном из них был то ли Горсовет, то ли Исполком.

Наконец, угол Адмиральской и Рождественской.
На углу стоял Городской театр. Он и сейчас там стоит. Правда, это уже не тот театр, он не похож на старый. Русский классицизм, с портиком и колоннами - на ренессансном фасаде; как на корове седло! Массивный портик давит своей тяжестью легкий, изящный фасад с музами по карнизу - глупое послевоенное "творение" николаевских архитекторов и пленных немецких строителей. А бронзовые боги (разные Меркурии и Венеры) - все те же. Они остались на своих местах: то вдоль фасада по Адмиральской, то на театральном дворике.

Четвертую сторону площади обрамляло здание Базы Черноморского флота. Это было двухэтажное здание в классическом стиле с колоннами, круглым барабаном в центре и с куполом. Здание - хороших пропорций и очень красивое. А за ним находился Молдаванский дом, привезенный еще Потемкиным. Там было летнее Морское собрание. И еще за Адмиралтейским собором возвышалась величественная серая стена Адмиралтейской верфи. Как крепостная! С угловой башенкой и с часовыми.

Вот такой была Соборная площадь города, которую в мое время звали Советской.
А потом наступил перелом. Их было несколько. Сначала сломали Гауптвахту. Кому-то стало тесно на площади и ее решили расширить. Сравняли с землей Гауптвахту. Пушки куда-то исчезли. Наверное, на переплавку. За Гауптвахтой снесли решетку Морского бульвара. Его передвинули ближе к берегу.

Вскоре сломали кресты на соборе ("Бога нет."). А потом и сам собор рухнул, подорванный под основание. Переломали все вокруг. Грейга увезли в другое место. Разрушили все могилы. Сравняли с землей склеп Фалеева. Зачем все равняли - не пойму до сих пор. Получился голый ровный холм, а на нем кусты "дерезы" и еще чего-то. И над всем этим торчала парашютная вышка. После войны там поставили памятник десантникам.
Так на моих глазах меняли лицо Города, уничтожали его Историю.

Было это что-то году в тридцать пятом - тридцать шестом. И никто не ужаснулся. И никто не закричал. А может и кричали, но я что-то не слышал.
На этом закончился первый перелом.
Начался второй этап "перепланировки" площади.

Немцы (уточняю, фашисты) довершили то, что не успели мы сами. Они взорвали Советскую и все здания на площади. Город умирал быстро. Взорвали дворец Аркаса. (Как сохранились львы? Может убежали на время, а может проспали эти страшные минуты). Сожгли здания Исполкома и Горсовета. Сожгли здание Базы флота. Сожгли театр. Вот и все. Хватит. От былой площади Старова не осталось ничего. Мы не знали, что ее создавали по планам Старова. Наверняка, немцы знали это. Поэтому-то они так зверски расправились с площадью. Так же жестоко, как и в Пушкине, и в Павловске, и в Гатчине.

Теперь это другая площадь. Ее перепланировали в третий раз. Новый памятник Ленину поставили посредине площади. Вот это уже нелепость. Лучшего места, чем выбрал когда-то себе Грейг, не найдешь. Но это уже дело градостроителей, им виднее... На месте Базы стоит огромная гранитная махина нового Обкома, столь не пропорциональная и не соизмеримая с площадью, что площадь пришлось снова расширять. И все равно это здание подавляет собой все, даже площадь.

Так закончил свою жизнь исторический ансамбль площади Старова. И теперь, когда я хочу увидеть снова родной город, увидеть таким, каким видел его Потемкин, Грейг, Лазарев, Нахимов, Пушкин, Горький, Матюшенко и Вакуленчук, увидеть глазами моего детства и глазами Истории, я иду в Русский музей. Здесь, в одном из шумных залов академического искусства, я подолгу стою и смотрю на небольшую картину в левом углу. Возле нее не толпится народ. Это не Венеция и вообще не Италия. Здесь нечего смотреть. Это никому не известный город Николаев кисти русского мастера конца восемнадцатого столетия. Это уже никому не известная Соборная площадь...

Я вижу пологий холм. Слева протянулось здание Гауптвахты, а за ним Ингул и корабли на нем. Прямо передо мной вознес свою колокольню Адмиралтейский собор. Справа стоит Грейг, сжимая в руке подзорную трубу. По площади едет экипаж, направляясь от Соборной к зданию Базы флота. Может быть это адмирал Ушаков спешит к Военному порту. А может быть это сам Аркас едет в свое "присутствие".

А если я представлю, что вместо Грейга на постаменте стоит бронзовый Ленин, я вижу себя в коротких штанишках, верхом на турецкой пушке у входа в Исторический музей. Я вижу город Детства.
Город моего детства жил кораблями и дышал атмосферой судостроения. Заводы были, как на ладони. Особенно доступны были верфи "Руссуда" (потом - завода имени 61 Коммунара).

Мы приходили летом на Ингульский мост и садились на бревна. Редкие машины, проезжая по мосту, пришпиливали его. Мост то тонул, то всплывал. В тихий летний вечер рыбаки на мосту ловили рыбу. Изредка позванивали колокольчики удочек. Мы ждали стадо и катались на мосту. Рядом были верфи. Шум завода постепенно стихал. Завод уходил на отдых. Оставались только корабли. Их было много. В разных стадиях постройки: одни на крутых стапелях под крышей эллинга, другие у стенки на достройке, третьи, почти готовые, стояли в пятидесяти метрах от моста. И окрашены все по разному: сначала просто ржавые - это те, которые только заложили; ярко-красные, как вареные раки - это когда их красили свинцовым суриком перед спуском. И наконец, пепельно-серые, готовые к бою корабли, окрашенные в цвет сурового осеннего моря и неба.

Иногда с завода доносился шум машин. Стадо задерживали у Соляных, а мост разводили. Процедура была простой: дядька-сторож отцеплял стопора, и кусок моста уходил по течению Ингула, а дядька его тянул обычной ручной лебедкой в сторону. Потом от заводской стенки отходил серый красавец и. слегка дымя, малым ходом протискивался в щель моста. Это был какой-нибудь "Стерегущий", "Стремительный" или "Сообразительный". И это были его первые шаги.

А потом настали тревожные годы. Диверсии, пожары, аресты... Директора заводов сменялись, как шахматные фигуры. Кто-то их расставлял, кто-то их переставлял и кто-то их убирал. Увозили их с почетом, в машине и с эскортом. А наутро весь город шумел, как потревоженный улей: еще одного врага народа разоблачили.
Помню страшный пожар на заводе имени 61 Коммунара. Пылали суда у стенки. Горели склады и цеха. Кто поджог завод, я не знаю. И был еще сильный пожар на заводе им. Андре Марти (да, тогда его еще называли так, теперь это Черноморский завод). Мы забирались на крышу двухэтажного дома и оттуда все видели (город ведь был одноэтажным). Над заводами стоял черный дым. Мы жили в атмосфере постоянной подозрительности.
Нас уже приучили подозревать всех. К этой подозрительности нас приучили давно. Все наше детство прошло под лозунгами: "Враг не дремлет", "Будь бдителен -рядом с тобой может оказаться враг народа".

Помню...
Помню нашего завуча школы. С его сыном Толей Смелянским я учился в первом классе. Они жили рядом, в любимом нами шестом номере. У них была большая немецкая овчарка. Вначале забрали овчарку - говорят, куда-то на погранзаставу. Через несколько месяцев забрали отца Толи Смелянского. Наш завуч оказался "врагом народа". Вскоре Толя уехал с мамой "куда-то". Видимо им запретили жить в Николаеве.
Потом наступила очередь отца Вовки - "натуралиста". Новый "враг народа", школьный учитель был арестован и увезен. Вовка - "натуралист", раздав своих жуков и пауков, уехал с матерью-учительницей в неизвестность.
Борьбу с врагами народа мы познавали через отцов наших друзей. Отцы друзей исчезали один за другим. Потом исчезали и друзья детства.

Вскоре настала очередь Славика Дмитроченко, моего самого близкого дворового друга. Его отец работал на большом судостроительном заводе. Он был инженером. Его арестовали в году тридцать восьмом. Мать Славика была немкой. Через полгода у Славика появилась сестренка Эммочка - чудесное белокурое создание. Отец передал Славе из тюрьмы маленькие карманные шахматы. Они были слеплены из разжеванного хлебного мякиша. Через год отца Славика выпустили.

Помню...
Летом тридцать девятого года мы жили у родственников отца в Кривом Роге. Жизнь была сытой, и мы отъедались яичницей, зажаренной со свиным салом... Помню мы проснулись ночью. Под утро. Все дети. И все заголосили сразу. В полумраке комнаты были чужие люди. Дядю Ваню уже увели. Шел обыск. Помню озабоченное лицо тети Веры. Она пыталась нас всех успокоить. Пять детских ртов всхлипывали и орали. Нам было страшно. На другой день нас отправили назад в Николаев.
Дядя Ваня работал директором мельницы..."

 

 

Накануне

Приближалась война. Чтобы показать атмосферу, в которой жил город, я снова обращусь к личным воспоминаниям.
"До войны все жили в ожидании войны. Взрослые говорили о ней с ужасом. Мальчишки говорили о ней весело. Им хотелось войны.
Город, как и вся страна, готовился к войне. Мы жили, как в каком-то военном лагере.

Очень часто, совсем неожиданно, над городом повисал тревожный вой сирен. На улицу выходили мужчины и женщины с противогазами через плечо и с повязками на руке. Это были дружинники.

Игры прекращались. Всех детей загоняли во дворы. Застигнутые "тревогой" пешеходы становились жертвами "налета". Их отправляли в бомбоубежища. Это в лучшем случае. В худшем - на протестующего жителя города набрасывались девушки в белых косынках и с красными крестами на сумках. Пешехода валили на носилки. Он отчаянно кричал. Он опаздывает на работу. Его ждала дома жена или голодные дети. Он вез срочный доклад своему важному начальнику. Все было напрасным. Дисциплина была "железной". Его клали на темно-зеленые носилки. Девушки накладывали на ногу лубки, перевязывали его голову и надевали ему противогаз. Потом его несли. Два дюжих "санитара" уносили пострадавшего в ближайший двор. А через некоторое время давали "отбой".

Все было, как на настоящей войне. Не было только выстрелов и убитых. Нам, мальчишкам, хотелось стрельбы и убитых фашистов. Но ни того, ни другого не было. А были учения по ПВХО. По-русски это значит "противовоздушная и противохимическая оборона". Мы изучали фугасные, химические и осколочные бомбы. Противогаз и противоипритный костюм. И разные виды самолетов.

Потом новый вой сирены и новая "тревога". Глухой звук взрыва и над улицей поднимается черный ядовито-едкий дым. Мужчины в желто-зеленых спецовках и в очкастых противогазах имитируют взрыв химической бомбы. Они оцепляют улицу флажками и устанавливают стойки с надписями "Заражено". Потом они катают перед собой взад и вперед ВДП. Это низкая железная тележка зеленого цвета - "возимый дегазационный прибор". Дорога и тротуары покрываются тонким слоем желтых опилок, смешанных с какой-то дрянью. В заключение разбивают пару огнетушителей, поливая липкой пеной улицу.

Дымовая шашка догорает. Последние клубы дыма уносятся раскаленным летним воздухом. Отбой. Небольшой перерыв до завтра. А завтра все сначала.

Однажды началась и стрельба. Потом она уже не прекращалась до самой войны. В городе было два морских аэродрома. Грязно-зеленые МБР* взлетали у пляжа на Стрелке. Они делали круг над просторным плесом у Соляных. "Летающая лодка" брала курс на обвехованный кусок воды и сбрасывала бомбу, другую, третью... Рваные столбы воды вздымались вверх. И МБР садился на зеркальную гладь реки.." 

Мы играем во дворе. Внезапно раздаются выстрелы. Это в небе. Поднимаем головы вверх. Над городом летит двухкрылая "этажерка". Тянет за собой на длинном тросе "колбасу"**. Зенитные пушки палят во всю. Вокруг "колбасы" множество белых клубков. Это рвутся снаряды. Как нам хотелось в эти минуты, чтобы хоть один снаряд угодил в этот полотняный мешок? Но одни промахи... Только потом, уже во время войны, я прочел в книжке о японской армии, что на один сбитый самолет положено несколько тысяч снарядов... Школьники тоже готовились к войне. Все хотели стать "значкистами". Все хотели иметь значки. В те времена "иметь значки" было, пожалуй, поважней чем сейчас "иметь ордена". Значкистов уважали. Их портреты помещали в газетах, а их фамилии висели на "Красной доске".

Я тоже хотел быть значкистом. Конечно, о ГТО я не мог даже мечтать. "Сдать на ГТО" мог не каждый. "Готов к Труду и Обороне" - это звучало. Значкист ГТО, грудь которого была увешана бляшками на цепочках, казался нам главным защитником страны. Он совершал в наших глазах Великое.

Я даже не мечтал о БГТО. Я не мог дать обещания, что я "буду готов к труду и обороне". Я имел справку об освобождении от физкультуры. Я был в четвертом классе. Поэтому я решил "сдать на БГСО"***. Мужчина лет сорока, врач с усиками "под Гитлера" и в пенсне, монотонным голосом с характерными еврейскими интонациями рассказывает нам об ипритах и люизитах, о закрытых и открытых переломах, и о прочих премудростях санитарного дела. После второго раза я сдал фосген и дифосген, СОВ и НОВ****, наложил жгут и разорвал зубами индивидуальный перевязочный пакет. Запах чеснока и запах горького миндаля вместе с ароматом свежего сена были позади. Я принес домой маленькую круглую бляшку с красным крестом и цепочкой. Я был счастлив и горд. Отец погладил меня по голове, а мама поцеловала. Я тоже внес свой вклад в Оборону...
Война подкрадывалась к нам издалека. Медленно, но неотвратимо.

1936 год. Замелькали кадры кинохроники. Непонятные слова: диктатор, генерал Франко, мятежники, республиканцы, интербригада, пятая колонна. Я был еще первоклассником. Поэтому война в Испании дошла до моего сознания через оранжевый цвет впервые съеденных апельсинов. Завернутых в папиросную бумагу с золотой каймой. Каждый! Это было здорово. И мы еще встречали пароход с испанскими детьми. Их разбирали жители города. А кто с кем воевал, я не успел разобраться. Я еще не понимал разницы между "мятежниками" и "республиканцами".

Потом были далекие Хасан и Халхин-Гол. В городе появились новые слова ("самурай" и "банзай"), новые кинофильмы ("Три танкиста") и новые самолеты ("Чайка" и "Ястребки"). Я послал в "Мурзилку' на конкурс свой рисунок: Три танкисте давят самураев. Самураи кричат "банзай" и удирают от гусениц танка. Рисунок не напечатали. Но ответ прислали. Молодец. Правильно все изобразил. Только недостаточно искусно.

Война с Финляндией принесла нам новые слова и новые игры. И еще появились очереди за хлебом. В нашу речь вошли таинственные "кукушка", "дот" и "линия Маннергейма". Наша "секвойя" во дворе шестого номера превратилась снова в обыкновенную сосну. А мы из индейцев стали "кукушками". Острой палкой поперек двора проводилась по земле "линия Маннергейма". Трещали "автоматы", и мы штурмовали "доты". Потом появилась книга "Бои в Финляндии". Там были фотографии развороченных дотов. Это было интересно. И лишь через несколько лет я узнал, что "дот" на нормальном русском языке означает "долговременная огневая точка". И не больше. Всего лишь какая-то точка. А мы думали...

Новые годы несли новые песни. Все они были патриотическими и боевыми. Мы их пели дома и в школе. И в кино. Перед началом дневного сеанса. Рыхлая тетя садилась за пианино. Нам вручали листок с текстом. И мы пели:
"Если завтра война, если завтра в поход..."
Или: 
"Чужой земли мы не хотим ни пяди, Но и своей вершка не отдадим..."
Потом были еще: "Первый маршал в бой нас поведет", "Броневой ударный батальон", "Кони сытые бьют копытами. Встретим мы по-сталински врага".

Мы были готовы идти в бой за Первым Маршалом, встречая врага "по-сталински", и не отдавать и Вершка Своей Земли. Но войны все не было.

А война уже стучалась у нашего порога.
Польша была недалеко. По Польше громыхали немецкие танки. Лихие всадники с усами и в конфедератках пиками пытались остановить железных коней фашистов. Наша страна протянула руку дружбы братьям-украинцам и братьям-белорусам. Тогда мы узнали, что есть еще и Западная Украина и Западная Белоруссия. А мы думали что есть только Польша. Нет, мы не хотели и вершка чужой земли. Мы освобождали братьев.
Стены домов покрылись плакатами. Усатый гуцул в "вышиванной" сорочке протягивает на "рушнике" соль с "паляныцей". красноармеец с ружьем берет "хлеб-соль". Западный брат говорит своему восточному брату: "Спасибо!".

В школе много разговоров. Войска, стоявшие в городе, уходят на фронт. Многие провожают отцов. Вереницы воинов в прочих гимнастерках вытянулись к Варваровскому спуску. У моста - пробка. Войска запрудили все окрестные улицы. И нашу улицу. Стоят санитарные фуры. Лошади жуют овес из подвешенных под мордами мешков. Мощные гаубицы и противотанковые пушки на резиновом ходу. Суета, сутолока и крики распорядителей. Взмах флажками, и танки тронулись. Над башнями - поручни антенн и суровые лица командиров в кожаных шлемах.
Ушел на фронт и отец...

Это была уже настоящая война. Появились и первые раненые. Нет, мы не хотели и пяди чужой земли. Мы освобождали братьев от "ляхов", под ярмом которых они стонали почти двадцать лет. Мы кричали в школе "Ура.". Древний Львов снова наш. И Борислав тоже. Это тот самый Борислав, который смеялся*****. Тот Борислав, где жили и боролись "рожденные бурей". Я только что прочел эту книгу Николая Островского.

Потом снова были войска. Проходили маневры. Войска гили за Буг через Варваровский мост, снова лошади и снарядные передки. Пушки и "фанерные" танки. Потом торжественная встреча с цветами.

Вот и 1940 год. Это было уже совсем рядом. Бессарабия была в ста сорока километрах от Николаева.
В наше время на картах Бессарабия была вся в "полосочку". Как зебра. Красная с чем-то румынским. И приписка, что это территория СССР, захваченная румынами. И снова войска идут на мост. Снова пробки у Спасского спуска. Новые танки. Колесно-гусеничные. И новые броневики - граненные, как зеленый изумруд. Снова отец уходит на запад.

Вскоре мы узнаем, что Румыния возвратила нам Молдавию. А заодно и Северную Буковину. Войска тоже возвращаются. Все затихло. Война так и не наступила. В "Мурзилке" - цветные рисунки: подарки гуцулов Буковины Иосифу Виссарионовичу. Дорогому, любимому, другу, товарищу, освободителю и прочее, и прочее дарят мебель для кабинета. Наборные столы из разных пород дерева. Инкрустация...

Ах, как хочется войны! А ее все нет. Только изредка немецкие самолеты залетают на нашу территорию. Мальчишкам виделась война.
О, если бы у нас была возможность и в будущее приоткрыть окно!".

*Морской бомбардировщик-разведчик.
**Полотняный конус, имитировавший самолет.
***Будь готов к санитарной обороне.
****Стойкие и нестойкие отравляющие вещества.
*****"Борислав смеется" - роман украинского классика Ивана Франко.

 

 

Война и послевоенное восстановление

Так началась война
22 июня 1941 г. внезапным нападением Германии началась Великая Отечественная война. И хотя ее ждали - все жили в преддверии войны - но она обрушилась все же неожиданно. О первых днях жизни Николаева после начала войны я могу рассказать, как очевидец. Мне было тогда тринадцать лет. Итак из личных воспоминаний.

"Война пришла как-то внезапно. В один из прелестных солнечных дней. Это был день рождения моей старшей сестры Жени. Меня не было в городе. Я первый раз в жизни оказался в деревне. Я жил у нашей доброй няни, на хуторе Шурино, на полпути между Николаевом и Очаковом.

Как всегда, я проснулся рано. Светило яркое июньское солнце. Большая крестьянская семья разошлась по работам в поле. В доме была только мать Оли и мы, дети. Неожиданно пришла Оля. Лицо ее было озабоченным. Она сказала, что началась война. Что в шесть часов утра немцы перешли границу. Она сказала, что я должен ехать домой. Я не понимал почему. Я ликовал: наконец-то наши побьют немцев. Время, когда нас в бой пошлет товарищ Сталин, наступило. Наконец-то первый маршал поведет нас в бой.

Две недели назад мне исполнилось тринадцать лет.
В Николаев мы шли пешком. Я и Олин брат, Колька. Он был моим проводником. Ему было всего десять лет.
Мы шлепали босыми ногами по вековой пыли степного шляха. Я нес в руке коробку с масляными красками - мне их впервые подарили в этом году. Над головой пели жаворонки и кузнечики стрекотали в траве. Хохлатые удоды садились в пшеницу. Зрелые хлеба колыхались, как море. Вдали виднелись озера, реки и зеленые рощи. Это было степное марево.

Скифская баба проводила нас взглядом, благословив на долгий путь. Степь пахла зрелыми хлебами и травами. Издалека доносился рокот трактора. Мы были одни в поле. Не верилось, что где-то идет война. Все было таким тихим и мирным...

Впереди блеснула голубая полоска. Нет, это уже не мираж. Это Буг, такой родной и такой желанный. Вот и Большая Корениха. Я почти дома - восемь километров по реке вверх. И все. Мы расстаемся. Мой провожатый пойдет назад в Шурино. Я сажусь на катер.

Базар в Николаеве в годы фашистской оккупации

 

Гудок. Трогаемся. На катере людно. Крестьянки из пригородных сел везут на базар фрукты и овощи. Катер проходит мимо отмели у Черного Буя. Здесь расположено училище морской авиации имени Леваневского. Глазу не по себе. Что-то здесь изменилось. Чего-то не хватает на привычном берегу. Ах, вот оно что? Нет самолетов, этих неуклюжих "гидр" и " амфибий" с моторами "наоборот"*. Где же они? Смотрю налево. Так вот, где они!

Самолеты пугливо жмутся к обрывистому правому берегу реки. Они перекрашены, вверху какие-то серо-голубые. Стоят на якорях у самого берега. Для чего? А... Понятно. Берег западный и прикрывает их от самолетов, летящих с запада. Первое ощущение войны. Первая нервная дрожь. Мне становится страшно, как и этим жалким и беспомощным МБР.
Река какая-то странная. На реке пусто. Нет лодок с отпускниками, школьниками и студентами. Нет лодок с рыбаками...

Пристань. Приехали. У причала стоят красноармейцы с винтовками в руках. Военный патруль! У всех проверяют документы. Ищут диверсантов и шпионов. "Откуда я? Из Шурино. Еду домой", и меня пропускают. Бегу вверх по Спасскому спуску. Дорога к мосту забита войсками. Готовится переправа через реку. Вот и дом. На пороге радостная и тревожная мама...

Выхожу на улицу. Это мне уже знакомо: масса войск со всех сторон медленно стекается к Спасскому спуску. Брожу вдоль улицы. Пушки, броневики и пехота забили все дороги и тротуары. Жители провожают своих близких, друзей и знакомых. Через два-три дня эта серо-зеленая живая река достигнет фронта. Кажется, ничто ее не остановит. Она сметет врага со своего пути...

- Берта Моисеевна? Счастливого пути. - кричит кто-то из толпы. - Бейте фашистских гадов! 
Женщина, военный врач с кубиками и змеями в петлицах, сидит на санитарной двуколке. Она преисполнена гордости и кричит в ответ:
- Ждите нас с победой! Скоро мы побьем фашистов. Месяца через два приедем домой.

Пробка. Лошади жуют овес. Иду вниз к мосту. Стоят броневики. Это тяжелые. Над башней знакомое лицо в шлеме. Черные глаза и маленькие усики.
- Дядя Леня! - кричу я. Это - мамин брат. Он командир броневика. Он улыбается в ответ и машет рукой. Гордость так и распирает меня. Но мне некому рассказать о ней. Хочется пробиться к машине, чтобы меня увидели рядом с моим боевым дядей. Но броневики трогаются. Дядя Леня уходит на запад, чтобы через месяц попасть в окружение...

На другой день началась стрельба. Сначала завыла сирена. Но это была уже не учебная тревога. Пушки палят неустанно. Задираем головы вверх - вот ОНИ. Летят. "Хейнкели" с черными крестами. Все правильно. Все как в книжке "Силуэты германских военных самолетов", выученной нами еще раньше наизусть. Длинные фюзеляжи, размашистые крылья, блеск стеклянных "фонарей", рокот моторов. И черные кресты.

Их мало. Всего два или три. Летят низко, окутанные клубами разрывов. Пушки палят. Большой рваный осколок зенитного снаряда ударяет в дверь сарая и рикошетом отлетает дяде Кириллу под ноги. Нас всех загоняют в дом. А в доме еще страшней. Гулко отдаются выстрелы пушек. Потом вступают пулеметы. Счетверенные "максимы" рассыпаются частой дробью, как горохом о стену. Неприятные удары осколков о черепичную крышу. Мама и Женя закрывают окна подушками. Жутко и интересно. Это уже Настоящее.

Живем войной, фронт приближается. Город притих. Ночью он погружается в темень - светомаскировка. Днем город в клеточку - все окна заклеены крест-накрест полосками бумаги, как андреевскими флагами. У ворот постоянные дежурные с противогазами и повязками.

Мы коллекционируем осколки. Вначале это было интересно. Но потом надоело - слишком много их падало. Налеты участились, но небольшими группами. Немцы не бомбили сам город. На одноэтажные дома и сады не стоило тратить бомб. Они бомбили порт, вокзал, заводы и бензохранилища. Несмотря на то, что бензобаки красили в рваную полоску.

Во время налета нас загоняют в погреба. Там сыро и неуютно. Водятся разные неприятные "волчки" и жуки. При любой возможности выскакиваем наверх. Интересно! Немецкий бомбардировщик, сбросив где-то недалеко бомбы, уходит почему-то на восток. За ним гонится "чайка". Это низко, все хорошо видно. Зенитки перестают бить. Как хочется, чтобы "чайка" сбила фашиста. Чтобы все было, как в газете или как в "Окнах ТАСС" - "Черный шлейф дыма потянулся за фашистским самолетом". И рядом фотография - догорающие обломки, а на боку - большой черно-белый крест. Как хочется! Но, нет... "хейнкель" набирает высоту и уходит к облакам. "Чайка" явно отстает. Вот фашист скрылся в кудрявом кучевом облаке. Все.

Как хочется, чтобы у нас был свой капитан Гастелло!.. Бегаем по квартирам. Собираем что-то в подарок капитану Гастелло. Напрасно. Никто ничего не дает. Взрослые понимают всю нелепость наших порывов... Снова налеты. Снова кресты на крыльях. Снова юркие "чайки" и "ястребки" пытаются догнать фашиста. Но все тщетно.
Хотим хоть что-то делать. Помогаем рыть "щель" за нашим домом. Закрываем ее досками, землей и ветвями. Теперь у нас есть "свое" место. Часто сидим в щели. Даже, когда нет налета. Это уже похоже на настоящий военный окоп. И можно невзначай потрогать пухлую руку Муси Кузнецовой... Хотим поймать парашютиста. За каждым забором ищем шпионов. Любой человек в очках кажется нам подозрительным.

В июле я и брат Борис уезжаем. Нас отвозят в пионерский лагерь под Богоявленск. Место чудесное. На берегу реки. Высокие песчаные откосы. Пляжи, бесконечные и жаркие, фруктовый сад, вдали, километра три вверх по Бугу, виден город. На переднем плане - завод имени Марти. Стапеля, как на ладони. На большом стапеле - красная обшивка линейного корабля. Его так и не достроили. А еще ближе -порт. Дым, трубы, краны и мачты.

Вой сирены. Скатываемся в осыпавшуюся песчаную щель без покрытия. Через минут десять раздается стрельба. И затем рокот моторов. Стреляют в районе города. Дым поднимается вверх. Разрывы бомб. Черный дым ползет над заводом и портом. Из-за дыма вырываются два немецких бомбардировщика. Они летят очень низко. Прямо на нас. Мы вдавливаемся в песок. Сейчас они сбросят на нас бомбы или расстреляют нас из пулеметов. Но, нет. Они пролетели мимо. Странно, почему они нас не убили? Черные кресты пронеслись над головой. Кажется, из-за стекла на нас посмотрел ухмыляющийся немецкий штурман. Они уже отбомбились и довольные летят за наградами...

В первые дни августа мама приехала за нами и увезла из лагеря. Вел грузовик матрос. Мама успела нам шепнуть, что мы уезжаем из города. Мы еще не знали, что немцы уже рядом. Нам об этом не говорили в лагере. Мы уехали... А что сталось с этими мальчиками и девочками, оставшимися там? Успели ли вы уйти от врагов? Успели ли вы вернуться к родным? Я так и не знаю.

Налеты стали теперь более сильными. И преимущественно по ночам. Это уже было совсем неприятно. Помню один особенно страшный. Мы с мамой были у отца. Он тогда служил флагманским секретарем командующего военно-морской базой контр-адмирала Кулишова. Мы сидели в приемной. Отец и мать о чем-то говорили. Здесь же в приемной стояла железная кровать, накрытая серым одеялом. Здесь спал отец. Домой он уже не приходил. Внезапно завыла сирена. Прожекторы зашарили по небу. Потом включились пушки и пулеметы. Одна установка стреляла с крыши здания базы. Пушки били снизу - с территории военно-морского порта. Ад был страшный. Отец сказал, что немцы бомбят мосты и склады горючего. Через час немного притихло. Адмиральский "Зис-101" отвез нас домой. И тут началось снова. Налет длился более двух часов...

Восьмого августа на этой же адмиральской машине отец вез нас на "военную рамку"**. Здесь мы погрузились в красные маленькие "теплушки". Было тесно и неуютно. Плакали грудные младенцы. Плакали взрослые. Наконец-то гудок паровоза прервал затянувшееся прощание. Мы оставляли порог своего дома. За этим порогом мы оставляли детство. А через шесть дней сдали город.
Это был август сорок первого.

Этот страшный август - отче наш, прости! -
Я сравню с началом светопредставленья.
В небе появились желтые кресты
С черными крестами - в лето отступленья***...

Детство закончилось. Мы стали взрослыми. Впереди была война."

*У этих гидросамолетов мотор стоял сверху над крылом и имел толкающий винт, расположенный сзади.
**Военная рампа - специальная платформа для погрузки войск в районе старой сортировочной станции в Лесках; в народе звалась "рамкой".
***Семен Кирсанов. "Эдем".

 

 

Николаев борется

С началом войны все предприятия города перешли на выпуск военной продукции. Завод им. Андрэ Марти срочно достраивал корабли и суда, какие можно было закончить, делал противотанковые пушки. На заводе им. 61 коммунара также работали круглосуточно, чтобы завершить постройку некоторых кораблей, или хотя бы обеспечить их плавучесть.

29 июня Исполком Николаевского Облсовета депутатов постановлением № 36 принял решение о проведении в Николаеве оборонительных работ. Старших школьников послали на уборку урожая в колхозы. Население города мобилизовали на сооружение противотанковых рвов и заграждений вокруг города. В нашей школе № 5, в который уже раз, создали военный госпиталь и в него поступили первые раненые, которых подвозили от Варваровского моста трамваем прямо к стенам школы, благо не успели разобрать старые, дореволюционные трамвайные пути, идущие от Советской по улице Розы Люксембург.

В июле началось формирование народного ополчения из добровольцев - рабочих и горожан. 10 июля на заводе им. Андрэ Марти записались 4053 человека. Был также создан добровольный кавалерийский полк. Но советские войска, теснимые немцами, непрерывно отступали, и это было непонятно людям, вызывая недоумение и вопросы - в чем же дело?

Оборону города возглавил контр-адмирал И. Кулишов*, как старший морской начальник в Николаеве. Непосредственно организацией обороны занимался генерал Матвиенко. Заводы срочно демонтировали ценное оборудование и грузили на корабли и суда. Взяв на борт рабочих и инженеров вместе с их семьями, они уходили в Севастополь, Поти и Батуми, чтобы там усилить ремонтные базы, корпуса недостроенных кораблей ("коробки"), крейсеров проекта 67 и лидеров проекта 48, также загрузили оборудованием и ценными материалами и поместили в них работников заводов с семьями. На буксире эти "коробки" прорывались через Бугский и Днепро-Бугский лиманы под огнем немцев. Даже подводные лодки вывозили оборудование, материалы, рабочих и их семьи.

 

   Виктор Александрович Лягин (Корнев)

 

13 августа у Полигона, на окраине Николаева со стороны Херсона, показались немецкие танки. Они пытались прорваться к городу, но были отбиты батареей зенитных орудий 122 артиллерийского морского полка. Стало ясно, что город почти окружен, поэтому 14 августа было принято решение оставить город, а 9-ой армии пробиваться через окружение на Херсон. 15 августа по дороге, ведущей вдоль побережья, эвакуировалась в Севастополь Николаевская военно-морская база. 16 августа город покинули последние отряды советских войск. 9-я армия с боями пробивалась к Херсону, а утром немецкие мотоциклисты через Водопой ворвались в оставленный город.

Стапеля судостроительных заводов, недостроенный линейный корабль и самые важные цехи были взорваны при отступлении из Николаева.

Для борьбы с немецкими оккупантами в городе были созданы подпольные организации. Одну из них создал в августе 1941 г. прибывший из Москвы, незадолго до занятия города немцами, В. А. Лягин (Корнев). Вторую подпольную группу в январе 1942 г. создал летчик, лейтенант Ф. А. Комков, самолет-разведчик которого был сбит недалеко от Николаева. 3 сентября 1942 г. в городе создан подпольный "Николаевский центр". Из числа бежавших военнопленных в октябре была организована подпольная группа во главе с П. Я. Защу ком. 12 мая 1942 г. в район Николаева забросили диверсионную группу во главе с лейтенантом Госбезопасности В.И.Андреевым с документами на имя А. В. Палагнюка. Связными у него были Шура Кобер и Витя Хоменко - школьники бывшей средней школы № 5.

Однако действия всех этих подпольных групп, по понятным причинам, были недостаточно эффективными - только мелкие диверсии: поджог Морского аэродрома на Стрелке, не имевшего никакого боевого значения; поджог склада и гаража в парке Г. Петровского и склада амуниции в помещении обувной фабрики и тому подобное. Да и трудно было ожидать крупных дел от подпольщиков в городе, где негде было надежно скрыться и который не представлял хотя бы крупной узловой станции, или другого достойного объекта, и оказался далеко в тылу за тысячи километров от фронта. Точно также не могли действовать и партизаны - им просто негде было укрываться - вокруг только степи и поля. Разлом и потопление большого плавучего дока при попытке его поднять со дна Буга - скорее результат спонтанного противодействия докмейстера, а не плод преднамеренной и заранее спланированной диверсии.

К 1943 г. все подпольные группы были раскрыты гестапо и разгромлены, а их руководители расстреляны. Но в июле этого года создана новая подпольная организация "Центр" во главе с В. Н. Тристаном, которая выпускала листовки, совершала небольшие диверсии и вела разведку.

В марте 1944 г. советские войска, продвигаясь на запад, подошли к Николаеву и начали его обходить с севера. Ночью с 25 на 26 число из Богоявленска на рыбачьих лодках к Николаевскому морскому порту подошел небольшой десант моряков во главе с лейтенантом К. Ф. Ольшанским, который высадился в районе элеватора. Это был демонстрационный десант, отвлекающий внимание немцев от главного направления удара, и как все подобные десанты, он был заранее обречен. Два дня немцы боролись с десантом, пока не уничтожили почти весь.

После форсирования советскими войсками Южного Буга у села Ковалевки немцам стало ясно, что Николаев может быть окружен, и они поспешно бежали из города, даже не успев уничтожить до конца Советскую улицу. Когда на рассвете со стороны Водопоя в Николаев вошел разведывательный батальон, город уже был практически оставлен фашистами. Как вспоминает командир батальона, только у Варваровского моста они встретили слабое сопротивление оставленного небольшого арьергарда, который отступил через мост. Так что никакого "штурма" Николаева, о котором сообщалось в сводке Совинформбюро от 28 марта, не было.

*Трагически погиб в 1943 г. За показ английской военно-морской миссии чертежей их же подводной лодки "L-55", восстановленной после ее потопления в гражданскую войну, был обвинен в разглашении тайны и вызван в Москву. Не дожидаясь позорного суда, Кулишов застрелился в номере гостиницы в Москве.

 

 

Восстановление города

Уходя, вернее, убегая из Николаева, немцы не успели, по своей "традиции" его разрушить. Заводы и ранее были взорваны нами при отступлении, поэтому фашисты лишь довершили разгром наиболее важных, с их точки зрения, цехов и объектов. Некоторый ущерб был нанесен городскому хозяйству.

Сам город почти не пострадал, фашисты сожгли основные дома в центре: театр (бывший Шеффера), здание командования военно-морской базой (бывшая контора над портом), Облисполком (бывшая Городская управа), Обком партии (дом Аркасов) - это все на Советской площади. Затем они успели сжечь левую часть (четную) Советской от площади до улицы Шевченко (исключая здание филармонии) и правую - до Большой морской. В остальных частях города были повреждены лишь крупные здания; весь одноэтажный Николаев остался цел. По сообщению комиссии, из 2594 коммунальных домов было разрушено 147, то есть около 5 процентов.
Сразу после освобождения города приступили к работам по очистке его от грязи, мусора и завалов. Начало положил двухдекадник такого рода 14 апреля 1944 г. В первую очередь началось восстановление николаевских судостроительных заводов. 4 мая Облисполком ходатайствовал перед Совнаркомом УССР о возобновлении работы Педагогического института и о восстановлении его главного корпуса, разрушенного фашистами, но денег на это не получил.

Казнь пособников фашистских оккупантов в Николаеве. 1944 г.

 

Осенью 1944 г. в Николаев вернулся из эвакуации кораблестроительный институт, который открыл занятия в школе № 36 на 1-ой Слободской улице. Одновременно приступили к восстановлению главного корпуса НКИ на улице Скороходова.

1 февраля 1945 г. вышел первый номер газеты Обкома и Горкома КПУ "Бугская заря".
Постепенно возобновили работу очаги культуры и появились новые. 25 марта 1946 года за Ингулом на пустыре был заложен парк Победы. К 1 апреля восстановили здание русского драматического театра им. В. П. Чкалова, Театра юного зрителя; открылась филармония и Украинский музыкально-драматический театр. В ноябре, 7 числа на месте, где некогда стоял Адмиралтейский собор, был воздвигнут памятник десантникам-ольшанцам работы скульптора А. М. Измалкова. А в январе 1947 г. воздвигли новый памятник В. И. Ленину на перекрестке Советской и Адмиральской улиц (скульптор М. Г. Манизер).

В 1951 г. было построено новое административное здание завода им.61 коммунара. Это сооружение в стиле советского классицизма сооружено по проекту архитектора Е. С. Шаповаленко явно под влиянием захаровского Адмиралтейства в Ленинграде.

Постепенно восстановили и городское хозяйство. В дополнение к уже существовавшим трамвайным линиям добавилась (в 1952 г.) новая ширококолейная по маршруту 6-я Слободская - Водопой. В следующем году на углу проспекта Ленина и Советской улиц воздвигли здание новой гостиницы "Украина" (архитектор В. П. Скуратовский).

Возрождение Николаева происходило на фоне двух драматических событий, охвативших страну. С 1946 г. начинается новая волна репрессий - вновь всеобщая подозрительность, поиски врагов, аресты, тюрьмы, высылки и расстрелы, благо у И. В. Сталина появилась новая "почва" для этого - возвращающиеся из Германии советские люди, угнанные немцами, и "перетряхивание" всех бывших оккупированных, - а вдруг среди них были предатели и немецкие прихвостни. А затем, после отмены карточной системы, начался голод, который особенно страшным стал в 1947 г. Но постепенно жизнь налаживалась, становилось жить легче, заработки росли, а цены снижались, и жители города начали оживать, оттаивать и примиряться друг с другом.

И по-прежнему, главное внимание обращалось на судостроение. К 1948 г. были восстановлены судостроительные заводы, началась постройка кораблей и судов. На заводе им. 61 коммунара закладывается эскадренный миноносец "Бдительный" (проект 30 бис). В следующем году на заводе им. Андрэ Марти началась постройка первых послевоенных танкеров типа "Казбек" с цельносварными корпусами. Достраиваются возвращенные из эвакуации "коробки" - легкие крейсера по проектам 68-к и 68-бис "Куйбышев" и "Фрунзе", а затем строятся "Дзержинский", "Нахимов" и "Кутузов". На этих кораблях впервые появляются на вооружении баллистические ракеты.

В 1952 г. на заводе им. Андрэ Марти на самом большом стапеле, освобожденном от обломков недостроенного линейного корабля, закладывается мощнейший корабль - тяжелый крейсер "Сталинград" (проект 82), любимое детище И. В. Сталина. Одновременно завод начал подготовку к постройке новейшей послевоенной подводной лодки проекта 613. В 1950 г. была сдана флоту первая подводная лодка, и началось массовое их строительство поточно-позиционным ("конвеерным") способом.

В 1947 г. приступили к сооружению нового мощного судостроительного завода "Океан" в с.Октябрьском (бывш. Богоявленске). Уже в 1952 г. завод стал выпускать несамоходные баржи, грязеотвозные шаланды и металлические кровати с новинкой - "панцирной сеткой".
Почти одновременно в 1947 г. в Николаеве закладывается еще один мощный завод - Южнотурбинный (ЮТЗ), предназначенный для изготовления судовых турбин. С введением в строй этих гигантов город становится окончательным заложником судостроения, целиком завися от этой отрасли.

В марте 1953 г. умер И. В. Сталин, поборник строительства крупных надводных кораблей. Тут же меняется наша военно-морская доктрина, и приоритет отдается подводным лодкам.

И снова крупнейший корабль - тяжелый крейсер "Сталинград" - оказывается недостроенным. Его режут на части, и центральную часть с "ампутированными" оконечностями отбуксировывают в Севастополь, чтобы использовать в качестве мишени, миллионы народных рублей улетают на ветер. Началась новая эпоха.

Но это время (1953-1996 гг.) в историческом измерении настолько близко нам, что мы не можем еще объективно оценить все события, поэтому автор не считает для себя возможным описать историю города за этот период. Пусть это сделают другие, когда придет их час. А я ограничусь лишь кратким очерком современного Николаева.

 

 

Мирные дни

Десятилетие "оттепели"

После непродолжительного правления Маленкова и Булганина к руководству страной пришел Н. С. Хрущев. С его именем связана "эпоха оттепели", когда впервые с высокой трибуны были осуждены деяния Сталина, его культ личности и репрессивные формы управления. Хрущев первый распахнул воздвигнутый Сталиным и прочно охраняемый им "железный занавес". Начались поездки в зарубежные страны, из-за границы стали приезжать артисты разных жанров, началось некоторое отступление от жестких канонов "соцреализма", в Москве и Ленинграде открывались одна за другой художественные выставки, о которых ранее и думать-то нельзя было: импрессионисты, модернисты всех мастей из разных стран. Дрезденская галерея, сокровища из музеев Германии, хранившиеся в наших подвалах за семью печатями; на экраны вышли зарубежные фильмы, начала издаваться "Иностранная литература", зазвучали стихи и песни Б. Окуджавы, А. Вознесенского, Р. Рождественского, Е. Евтушенко и Б. Ахмадуллиной. Правда, надо сказать, что плоды "оттепели" ощущали, в основном, жители столиц, в провинцию все это доходило с большим опозданием. В особых условиях находились жители нашего города: в закрытый город не допускались какие-либо иностранцы, а очагов подлинной культуры было слишком мало. По-прежнему, образ и ритм городу задавались судостроением - оно и кормило и поило, но оно же и держало город в экономической, социальной и культурной узде. Всё рассматривалось только сквозь призму судостроения, в управлении везде доминировали выходцы из судостроительных кругов, и они смотрели на город, по-прежнему, как на придаток судостроения. А скудные средства не позволяли городу развиваться. И все же...

И все же, что-то менялось: строились новые квартиры и школы, город медленно рос, в основном, за счет циркуля, с помощью которого отсекались пригородные деревни и включались в черту города. Так постепенно городскими районами стали Варваровка, Водопой, Соляные, Матвеевка, Кульбакино и другие окрестные сёла и посёлки.

В 1954 г. на месте разрушенного вокзала построили новый, более просторный, но лишенный уюта старого. В следующем году была пущена в эксплуатацию новая ширококолейная трамвайная линия от б-ой Слободской до Садовой улицы. Началась газификация квартир, в основном, за счет развозимых баллонов с пропан-бутаном. Город, всю жизнь страдавший от недостатка воды, получил ее из Ингульца - вступил в строй Балабановский водопровод. В 1956 г. началось строительство телецентра на самом высоком месте - Спасском холме, где с давних времен доминировала над городом ажурная шуховская водонапорная башня. Судостроительный завод (бывший "Наваль"), наряду с военным кораблестроением, продолжал осваивать новые типы гражданских судов - был сдан сухогруз "Днепрогэс". А в 1959 г. этот же завод спустил мощную китобазу "Советская Украина" - страна включилась в массовое и беспощадное истребление китов. В этом же году началась работа Николаевского телевидения.

К этому времени закончилось строительство огромной серии подводных лодок проекта 613 со всеми их модификациями, включая и первую подводную лодку с серебряно-цинковыми аккумуляторами, у которой стоимость одной только батареи была в три раза выше стоимости всей обычной подводной лодки. С прилавков магазинов страны внезапно исчезло серебро, и цены на него дико подскочили. Народ паниковал и ничего не понимал - люди не могли же знать, что всё серебро "съела" одна только подводная лодка.

На месте строительства подводных лодок началась массовая постройка морских рыболовных траулеров - тем же поточно-позиционным методом. А рядом продолжалось строительство опытных отсеков атомных подводных лодок для пробных пусков баллистических ракет. Страна начала создавать атомный флот с баллистическими ракетами огромной разрушительной силы - и Николаев был здесь "впереди планеты всей", создавая опытные установки.

Не отставал от завода имени А. Марти (а потом имени И. Носенко) и завод имени 61 коммунара - здесь также строились новейшие эскадренные миноносцы, большие противолодочные корабли и просто противолодочные корабли. В стремлении "догнать и перегнать Америку", СССР рвался вперед - и это ему удавалось, но какой ценой?! Миллиарды рублей уходили на строительство мощнейшего флота, а народ, создававший этот флот, с воодушевлением работал, кое-как жил, и ему казалось (и до сих пор кажется), что жил хорошо.

Памятник В.И. Ленину в центре Николаеве. Скульптор Ш. Микотадзе

 

Город постепенно стал "обряжаться" памятниками. В 1957 г. на Советской площади был воздвигнут новый монумент вождю (скульптор Шота Микотадзе), как раз на том месте, где было разрушено здание первого магистрата. Нельзя сказать, что памятник блещет достоинствами и отражает талант скульптора, и уж вряд ли он заменил в художественном восприятии старовский Магистрат. Через два года на Спасском холме, где со времен Грейга был разбит парк, поставили памятник пионерам-разведчикам Шуре Коберу и Вите Хоменко.
Но флот подавлял все: заводы работали в две смены, создавая корабли. В 1960 г. на заводе имени И. Носенко началось строительство океанских траулеров, а потом и первых авианесущих крейсеров -"Москва" и "Ленинград".

Город рос, разрастаясь вместе с развитием судостроения. Власти, желая поскорей получить для Николаева новый статус, пытались довести его население до 500 тысяч, но все это никак не удавалось: уже включили в черту города и село Октябрьское (бывший Богоявленск) под видом Корабельного района, и Широкую Балку и прочие оказавшиеся "под рукой" села и посады - но все было мало!

С ростом города требовалось развитие и "очагов культуры". Началось строительство разных домов культуры. В 1963 г. из простоявшего много лет недостроенного "Красного дома"*, пережившего две мировые войны, сделали новый кинотеатр "Родина" на 1000 мест с двумя залами. Там же разместилась и областная библиотека имени Алексея Гмырева. В этом же году закончилось строительство газопровода Кривой Рог - Николаев, и жители получили бесценное топливо - природный газ. В августе 1963 г. Николаев посетил летчик-космонавт Г. С. Титов.

Под занавес хрущовской "оттепели", в 1955 г. Николаев "обогатился" еще одним "очагом культуры" - в районе Песков, на месте бывших песчаных карьеров соорудили новый стадион "Судостроитель" на 25 тысяч мест. А поскольку любителей его посещать столько не набиралось, и стадион не окупался, то руководство города приняло мудрое решение - заставить "посещать" его принудительно, то есть, просто говоря, "побуждать" покупать билеты работников всех государственных учреждений. Я помню прекрасно, как много лет отбивался от назойливых "распространителей" билетов, А отбиться было непросто - непокупка билетов считалась "непатриотичным" поступком, и за этим следовали всякие возможные неприятности.

Через два года, в 1967 г. на месте старого базара построили Дворец культуры и техники Черноморского судостроительного завода в стиле современного конструктивизма. Как представляется, этот "очаг культуры" был намного важней и ценней стадиона, и Дворец украсил Советскую улицу, правда, превратив её здесь в тупик. А может быть уже тогда это было символичным?

*Этот дом строился перед первой мировом войной в качестве драматического театра со вторым оперным залом, но "компания", строившая театр во главе с Властелицей, проворовалась и разорилась. Недостроенное кирпичное здание, прибежище уголовников, простояло с тех пор в виде мрачного памятника проходимцам.

 

 

Весёлые годы "застоя"

С правлением Л.И.Брежнева народ связывает "золотую эпоху" в нашей жизни, хотя теперь мы называем её "периодом застоя". Но, действительно, откуда было народу знать, что кипучая жизнь страны была лишь "жизнью в кредит". Внешний долг СССР составлял около 70 миллиардов (!) долларов. Столько же нам были должны и наши "друзья". Но со Страны Советов долг регулярно требовали, а из друзей его пришлось бы "выколачивать", но тогда никто из правителей из-за ложной "стыдливости" не делал этого. Поэтому, реально мы были "в долгу, как в шелку", но, не зная этого, вся страна веселилась, работала, пила, преобразовывала, и снова веселилась. До сих пор народ вспоминает Брежнева "добрыми словами" - по пословице, "сам пил, и нам не мешал".

Крупные города вначале были завалены импортными товарами, но к концу "золотого века" Брежнева появились длинные очереди: провинция, лишенная этого изобилия и обремененная "неотоваренными" деньгами, ринулась в "столицы" штурмовать прилавки. Ещё хуже оказалось в Николаеве: магазины были завалены отечественной рухлядью и ширпотребом, которые никто не покупал, а "импорт" можно было приобрести только по разнарядке или по знакомству через "черный ход".

Зато судостроение развивалось семимильными шагами. Были реконструированы все судостроительные заводы, расширены их стапельные места, выросли мощности. И вот уже у стенки Черноморского завода (его снова переименовали - И. Носенко даже после смерти чем-то не угодил, и переименовали не только завод, но и снесли памятник своему земляку, родному министру) высятся борта авианесущего крейсера "Киев" с красивой надписью славянской вязью, а по сути - первого в стране авианосца. Но, начнем по порядку...

В 1970 г. на Черноморском судостроительном заводе (бывшем им. И. Носенко, бывшем А. Марти, бывшем "Навале") сдали флоту первое судно для связи и управления спутниками и космическими ракетами - "Академик Сергей Королев". И в том же году радостное событие - город Николаев награжден орденом Трудового Красного Знамени. Спустя два года завод "Океан" построил крупнейший рудовоз "Зоя Космодемьянская". А на заводе им. 61 коммунара начинается строительство ракетных крейсеров.

Первые годы семидесятых были особенно богаты событиями культурной жизни: в 1971 г. начал показ фильмов широкоформатный кинотеатр "Юность" и основан факультет Киевского института культуры; в 1973 сдан Дворец спорта "Заря" с плавательным бассейном, построенный Южнотурбинным заводом, в 1974 г. открыт новый мемориал десантникам (авторы - архитекторы В. П. и О. П. Поповы, скульптор Ю. П. Поммер), на улице Лягина открыт памятник Герою Советского Союза В. А. Лягину, на проспекте Ленина построена новая гостиница "Николаев" на 500 мест. И наконец, у здания музыкальной школы № 1 в 1977 г. создан памятник Н. А. Римскому-Корсакову.

В конце семидесятых (1977 г.) началось строительство огромного Николаевского глиноземного завода, который был рассчитан на потребление гвинейских бокситов. В конце 1980 г. завершено строительство нового, столь долгожданного, моста через Ингул, переброшенного от начала Пушкинской улицы через парк Победы.

В Николаеве вдруг начался "монументальный" бум: памятники появляются один за другим, и, возможно, мы и здесь оказались "впереди планеты всей" - по числу памятников на душу населения: монумент Ленинскому комсомолу (скульптор Ю. А. Макушин, 1978 г.), памятник "Броненосцу "Потемкину" на территории завода им.61 коммунара, памятник "Красным маевщикам" в Лесках, памятник Г. И. Петровскому, памятник А. С. Пушкину у начала улицы и т.д. и т.п.

К числу выдающихся событий этого времени надо отнести создание Музея судостроения и флота - уникального культурно-исторического центра, хорошо "сжившегося" со старинным зданием "Адмиральского дома". А вот сооружение здания спортивной школы "Надежда" (1982 г.) не назовешь архитектурным событием. Убогое по форме и композиции бетонно-стеклянное сооружение, ради выпячивания которого вырубили с фасада десять многолетних акаций, не стало украшением улицы*.
Таковы основные вехи истории города, когда страна жила "от съезда к съезду".

*Автору довелось услышать такой диалог двух отдыхавших из санатория "Коммунар": "- Ты не знаешь, что это за сооружение? - Нет, наверное, какой-то пакгауз." Вот так "показалось" это здание прогуливавшимся по Спортивной улице приезжим.

 

 

В годы перестройки и независимости

С приходом к власти М. С. Горбачева над затхлым болотом "застоя" повеяло свежим ветром, сулившим скорые перемены. Но оказалось,что в экономике, лишенной партийно-приказных приводных ремней, ничто по мановению руки вождя не меняется, а живет по своим законам. Начавшаяся с размахом перестройка начала захлебываться, а потом и вовсе пошла на дно. Даже отлаженный механизм военно-промышленного комплекса начал давать сбои, заводы стали пробуксовывать. Но жизнь города продолжалась.

В 1985 г. Николаевский горисполком переименовал улицу, названную в честь никому неизвестного бундовца-террориста Леккерта, в улицу Даля - в память о жизни в городе В. И. Даля, ученого-лексикографа и писателя. 1987 г. ознаменовался открытием нового железнодорожного вокзала, сооруженного на станции Водопой-Сортировочная. В этом же году, в сентябре отправилась в кругосветное плавание яхта Николаевского кораблестроительного института "Икар" под командой Б. С. Немирова. В октябре распахнул свои двери Дворец культуры глиноземного завода.

Приближалось двухсотлетие Николаева. Но у города уже не было ни сил, ни средств отметить это событие прилично. Задуманное вначале с размахом, празднование в 1989 г. прошло скромно и почти незаметно. Единственным памятным событием стало сооружение монумента в честь судостроителей и флотоводцев на углу Советской улицы и проспекта Ленина. Эта маловыразительная "споруда", похожая на колобок, сразу же приобрела в народе несколько прозвищ: "Шараев курган" (с намеком на местного партийного вождя, при ком сооружался шар-памятник) или "Хоть шаром покати" (с намеком на пустые прилавки магазинов). Жалкое подражание памятнику "Тысячелетия России", этот, лишенный навершия шар, смотрится как-то убого. В дополнение ко всему какой-то шутник вскоре отпилил парусный корабль, который держал в руке морской офицер. В результате офицер оказался с протянутой рукой, просящий подаяние, как символ нашей ушедшей социалистической жизни.

За эти годы в Николаеве прибавилось еще одно высшее учебное заведение - филиал Одесского сельскохозяйственного института, создав и без того избыток слабо подготовленных "инженеров", которые уже давно нигде в городе не требовались.

Трудно писать о городе сегодняшнего дня. Это - пораженный тройным недугом город: экономическим, экологическим и эпидемическим. Монопрофильная экономика города, базирующаяся только на судостроении, ведет к полной экономической катастрофе. В Украине около 10 судостроительных заводов, не считая судоремонтных, это, как говорится, по-украински, "занадто". И таких заводов в Николаеве четыре! - Черноморский, имени 61 Коммунара, "Океан" и ЮТЗ "Заря". Их нужно срочно перепрофилировать на общее машиностроение - это проще сделать с Черноморским заводом, который, будучи "Навалем", выпускал всё - от снарядов до линкоров и от дизелей до вагонов. Сложнее обстоит дело с узкопрофилированными заводами-верфями, такими как имени 61 коммунара и "Океан". Даже при нынешних "бросовых" ценах на труд, заказов на суда из-за рубежа на всех не хватит, а Украине военный флот, судя по всему, не нужен, а на торговый - нет денег и не будет еще десятилетия.

Вторая проблема - экологическая. Бугский лиман - это клоака, куда сливается всё, но из него нет практически выхода. Отсутствие течения в море (чаще оно бывает наоборот- при низовых ветрах) - это наша беда. Лиман уже не способен к самоочищению. Поэтому тяжелые металлы, сине-зеленая водоросль и прочая дрянь - это навсегда, если не прекратить загрязнение Ингула и Бугского лимана сбросами из канализации и с заводов. Если пятьдесят лет назад мы даже не представляли себе что такое "цветение воды", то теперь с весны по осень - вода мутно-зеленая, а пляжи грязно-зелёные от этой небезвредной сине-зеленой водоросли. А поэтому, плакали все наши мечты о курортах, не только международна но даже и местных. Уже несколько лет пустуют пляжи Николаева - никто больше к нам не едет, несмотря на обилие воды, солнца, овощей и фруктов.

И наконец, холера! По той же причине её не выведешь. Надо ждать тихоокеанского тайфуна с северо-запада, чтобы он вынес из Лимана воду с холерными бациллами. И надо иметь очистные сооружения на всех сливах канализации. А где это, даже в перспективе? Поэтому холера может оказаться навсегда. Если к этому добавить еще СПИД, по которому мы также "впереди планеты всей", то тогда картина становится мрачной.

Но будем оптимистами! Будем надеяться, что северо-западный ураган сгонит всю холерную воду в море, где она растворится до безопасной концентрации. Дай, Бог, что удастся побороть эпидемию СПИДа. А в остальном - всё зависит от руководства города и промышленности. Во главе города стоят люди, небезразличные к его судьбе. Будем надеяться на их твердость и решимость вырваться из заколдованного круга и поднять нашу с вами жизнь до достойного уровня, а Николаев сделать чистым. Николаев расположен на прекрасном месте. И ему суждено быть прекрасным городом. Многое зависит от нас. Да поможет нам Бог! Завершая свой труд, я дарю его николаевцам. И закончить его я хочу словами древнеримских консулов: Feci quod potui, faciant meliora potents.*

*"Я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше". - Слова, которыми римские консулы заканчивали свою речь, передавая власть преемнику.