Литературно-художественный интернет-журнал

 

Борис Степанович Немиров

(1934-2013)

 

 

Часть 2

продолжение. Начало тут:Часть 1

 

Бостон-Николаев 

США пришли ещё 4 июля. Короткий заход в бухту и городок Онсет хорошо М. Терновский описал. Ничего и дополнять не хочу. Только вот вышли оттуда на два часа позже, чем я планировал, чем нужно было, чтобы засветло из Код­ канала выйти. Но не получилось. Запись в вахтенном журнале 05 июня 2000 г. Т=24.00: «Смену вахт не производим в связи «со слабым здоровьем» матросов Терновского и Богомольного...».

Этот переход ночью был для меня весьма напряженным, т.к. не имели подробной карты района. Выходили из канала в сумерки, и тут сразу к борту подошел полицейский катер: «Почему нет ходовых огней?». Я же просто забыл об них, ведь в океане они не требовались, да эти встряски: сначала с опозданием с планируемым временем отхода из-­за задержки команды на берегу, потом удар о грунт, когда при выходе из марины узким и извилистым фарватером должны были пропустить впереди себя барк «Lord Nelson», идущий по Код­каналу. Еще была задержка у подъемного моста над каналом, т.к. на нем долго тепловоз с вагонами взад-­вперед дергался. Я и не заметил, что уже темнова­то стало. Потом шли вблизи берегов. Тут может быть натыкано много чего. Нужно было до рассвета очень внимательно смотреть и слушать. Ночь, помнится, была черная, пасмурная.

Очередную смену вахт провели уже 6 июня в 03 часа. А в 06.10, вскоре после восхода Солнца, увидели на горизонте силуэты высоких зданий. Это небоскребы Бостона. Мрачные, какие-­то суровые, торчат как громадные зубы из глубины океана. Через полтора часа обогнули левым бортом скалы The graves. Тоже мрачноватенькое название, означающее «могилы». Стоят на подходе в гавань Бостона, при приливе скрываются под водой. Знать, многие «пощупали» их когтей. Маяк Дир обогнули к 10 часам, а это уже непосредственно вход в порт, в его закрытую от волн моря акваторию.

В Бостоне догнали РЕЙС. Жаль было, конечно, что не получилось побывать в Гамильтоне, на этих знаменитых островах Бермудских. В Бостон же явились раньше всех участников РЕЙС-­2000. В этот же день вошел английский сравнительно небольшой барк «Lord Nelson», с которым еще вчера в канале встречались, и назавтра — японский «Akogara». В порту этом мне приходилось побывать ранее, участвуя в Гранд Регате Колумбус ­92. Потому сразу пошел искать то место, тот причал, где стояли в прошлый раз. Но тут произошли изменения. У причала стоял какой­-то большой военный вспомогательный корабль. И сразу – необычная для нас картина, особенно поразившая нашего водолаза, бывшего военного моряка и матроса с наших заводских буксиров М.Терновского. Корабль готовится к отходу. К нему на помощь подходят два буксира. Это обычно, корабль ­то большой и ему из порта самостоятельно выйти труд но. Буксиры тоже не маленькие. Чтобы не запачкать своими носовыми черной резины кранцами чистый серый борт кораб­ля, на нос буксира, которому предстоит упираться в борт кораб­ля, натягивают огромный «передник». Восхищение и, пожалуй, недоумение по этому поводу Терновский отобразил ранее. Но я вижу, что нам здесь места не будет, не здесь ждут яхты РЕЙСа. Прошли чуть в глубь бухты. Там, я знаю, есть хорошая марина. Да её уже видно было. Отличные наплавные причалы (здесь же приливы не менее 5 метров), около причалов множество хорошо ухоженных катеров и яхт. Пришвартовались и мы с внешней стороны одного причала­понтона.

Я пошел искать хозяев марины и организаторов SAIL BOSTON­2000. Получив разрешение постоять «пока» у этого причала, направился в известный мне Морской музей, где сто ит у стенки фрегат «CONSTITUTION» и в здании администрации которого в 1992 г. размещался штаб Регаты. Сразу попал к начальнику Музея. Commander William F. Foster принял весьма любезно, хотя вид ­то у меня был, вероятно, не очень… хотя бы потому, что два месяца не стрижен был. Куда-­то позвонили… связались… Довольно скоро приехал David H. Choate. Моло­дой, энергичный, он оперативный директор по Празднику SAIL BOSTON­2000, т.е. ПАРУСНЫЙ БОСТОН ­2000. Имя его знаю ещё по информации, полученной зимой в Николаеве. Обсудили обстановку. Вместе с ним прошли на яхту. Вижу, мои парни времени зря не теряли: палубу и борта помыли и один борт даже подкрасили. За два месяца пути наши стальные борта во многих местах украсились желтыми потеками ржавчины. Молодцы. Это, конечно, была инициатива Кости и Михаила Владимировича.

Рейс­директор дал указание перейти в другую марину. Показал её на нашей карте: «Я вас буду ждать на подходе к ней». Он дал мне флаги участника РЕЙС ­2000 и празднования ПАРУСНЫЙ БОСТОН. Их сразу же подняли на левую верхнюю крас­пицу гротмачты. Эти флаги — сейчас важный отличительный знак даже при следовании по акватории порта Бостон, пусть все видят, что мы не здешние, а пришли в гости.

Запустили двигатель. Пошли в самый центр старинного Бостона. D.Choate нас ожидал в условленном месте, он знал, что подход по местным условиям будет сложным. Для нас развели поворотный мост. Ему не менее 150 лет. Стальной, клёпаный. Теперь он только пешеходный. Проход под ним узкий. Совсем близко, менее сотни метров далее, построен другой, современный, неразводной. По нему постоянным потоком несутся машины. Между мостами небольшая марина с гордым название «Нептун». Причалы тоже наплавные. Ну здесь другие просто не годятся для малых судов. Весьма узкими проходами с крутыми разворотами на месте втиснулись в этот промежуток между мостами и наплавными мостками и мы. Длина наша 16 метров была, пожалуй, предельной для того, чтобы быть принятыми здесь. Сразу подключились в сеть 220 В и завели свои шланги к крану с пресной водой. Кстати, именно в этой бухте 200 лет назад произошли события, известные в мире под названием «Бостонское чаепитие».

Вскоре появился чиновник из иммиграционной службы. Его вызвал, конечно, всё тот же Рейс­директор. Чиновник быст­ро оформил визы всей команде сроком на один месяц. Он спро­сил, почему это не сделали ещё дома. Но разве ему объяснишь, что заведись мы в нашей державе с оформлением виз в консульстве в Киеве, то и полгода не хватило бы на процедуру. Мы же до последней недели не знали: пойдём ли в плавание, кто пойдёт. А здесь, имея приглашение Американской Парусной Учебной Ассоциации и будучи зарегистрированными в Комитете ISTA в качестве участников RACE­2000 (вступительный взнос был оплачен ещё в сентябре предыдущего года), всё заняло полчаса и обошлось в 190 долларов. Потом мы что-­то приготовили на ужин. Парни ещё вечером и по Америке успели погулять.

На яхте на каждый день стоянки назначается суточный дежурный. Но расписание дежурств я всегда составляю заранее, ещё в море, до прихода в порт, когда неизвестны перечни мероприятий в порту и сроки их проведения. Соображения тому простые. Если будут заранее знать что, где и когда, то все будут стремиться к чему­-то главному, что будет казаться всем наиболее привлекательным. Тут уж без обиженных капитаном не обойдёшься. А когда график дежурств составлен ранее, то, считай, судьба. Ну и список работ на стоянку тоже продумывается ещё в море и указывается им ответственный исполнитель. В основном, это определяется расписанием по заведованиям, определенном ещё дома при подготовке судна к плаванию. Личное заведование каждого записывается на первых страницах вахтенного журнала. Строго придерживаться графика дежурств далеко не всегда удаётся, но все-­таки это основа, у которой возможны изменения, исходя из конкретных обстоятельств и по доброму согласию сторон, согласованному с капитаном.

Прошелся по причалам. На противоположной стороне сто­ит яхта, очень похожая на «Икар» по размерам, но с развитой рубкой ­надстройкой. Она явно для морской дали делалась. Подошел, вижу, что система: рангоут — стоячий такелаж, — точное подобие сделанному мной на «Икаре». Тоже приятно. Следующим утром встретился и с хозяином её. Он, оказывается, с этим судном и в Австралии побывал, но к Горну не ходил.

Из этой марины нам уже на следующее утро предложили перейти к другому месту, к причалу, который приготовлен для яхт РЕЙСа. Это муниципальный причал. А за нашу стоянку в частной марине «Нептун», как сказал тот же Рейс-­директор, Комитет Ассоциации должен платить по 250 долларов в сутки. Вроде бы ничего особенного в смысле комфорта и обслуживания нет. Но вот, видишь ли … цена… Старинный центр, старинный на высоких деревянных сваях ресторан, на задворках которого мы находимся, напротив магазин со всякой морской живностью, что-­то ещё, что нам вовсе не нужно.

Новое место недалеко. Крохотный буксирчик­-работяга, как лапоть плавучий, нас туда сопроводил. Теперь пришвартовались к большой барже­-платформе. Их выставили три шту­ки в ряд. Баржа тоже при приливах­отливах может свободно скользить вверх-­вниз на высоких сваях, этаких мощных трубах диаметром около метра. Тот же буксирчик завёз наш якорь и положил его точно в указанное мной место. За стоянку ответственен капитан. Потом завели три швартова с кормы и оттяжки с носа на крутой берег справа. Мы стояли в углу ковша. Всё. Закрепились за Америку для десятидневной стоян­ки.

 

Официоз открытия празднования «Парусный Бостон — 2000». Флаг Украины среди других.

Дни стоянки были заняты приёмами гостей у нас на яхте. Это всё украинцы и русские из Украины и даже из Николаева. Таня Д’Авиньон у нас появилась в тот же день. Я её знал с 92-­го года. Она со своей неутомимой энергией была организатором всех икаро-­украинских мероприятий.

В первый же день вечером с левого борта от нас встала маленькая яхта «НЕВЕ». Флаг Чехии. Они участвуют в РЕЙС­ 2000 с самого начала. Перед вечером со стороны океана, нам в левый борт, пришел довольно сильный шквал. Но мы были раскреплены хорошо. Только солнечный тент пришлось срочно убирать, чтобы его ветром не сорвало. А чех навалился на нас. Но все вместе управились и с этим, тоже обычным, явлением. Он якорь положил неудачно, да и легковат якорь у него.

10 июля.
Официальное открытие праздника ПАРУСНЫЙ БОС­ТОН­-2000. Это событие обставляется весьма торжественно и красочно. Везде по городу афиши и плакаты (по крайней мере, в припортовой его части) и флаги с эмблемами Празднования. Утром у нас на причале появились руководители Комитета ISTA. Некоторых знаю ещё с 92 года. Само торже­ство проводят на открытом воздухе у Rowes Wharf, но под прикрытием широкой арки, соединяющей два высоченных здания. Арка над головой нужна на случай погодных невзгод. Предыдущие дни были дождливыми. Всё выглядит как боль­шой зал. Расставлены кресла для приглашенных. Да, вход по приглашениям, которые были принесены на яхты за два дня ранее. К ним и программа приложена, в которой перечислено всё: и почетный президиум, и выступающие с речами, и поименный большой список спонсоров Праздника…

От малых судов, таких, как наше, только капитаны приг­лашены. Большинство присутствующих американцы. Это их праздник, праздник города Бостон. Крупные суда классов «А» и «В», участвующие в РЕЙС-­ 2000, в основном ещё не приш­ли.

Вынесены флаги стран, чьи суда уже в порту. Их держат пар­ ни в красивой униформе. Наш флаг среди немногих других. Отк­рывает праздник Почетный президиум – Honorary Chairmen. Первому предоставляется слово сенатору Эдварду Кеннеди. В составе президиума еще один сенатор Д.Керри, два конгрессмена, губернатор штата Массачусетс Argeo Paul Cellucci и мэр города Бостона Thomas M. Menilo.

Видя, что мероприятие будет красочным и, главное, неповто­римым, сбегал в ближайший гастроном, где купил одноразовый фотоаппарат. Удобная это штука. Пользуюсь ими часто в загранпортах. Кассета на 24 или 30 кадров. Никакой наводки и регулировки объектива. Только направь его в сторону интересующего объекта (или субъекта) и кнопочку придави. В 90% снимки полу­чаются вполне приличными для бытового понимания. И аппаратик дешевенький, его и потерять ­сломать не очень жаль.

На открытии речи были короткими. В 12.00 где­-то очень близко громыхнула пушка. Потом прозвучал гимн Battle Hymn of the Republic. Его исполнял соло сержант Даниэль Кларк. Голос суровый, величественный. Потом здесь допоздна звучала музыка в исполнении оркестра пожарников. Очень мудрое использование этих спецов в межогневые периоды. Это, похоже, традиция в США занимать пожарников оркестровой подготовкой. У ребят есть время для репетиций, а само действо хорошо сплачивает коллектив.

После полудня на яхте побывал корреспондент газеты «Boston Globe» Давид Арнольд. Мы что-­то довольно долго рассказывали о себе, о нашем плавании. Что он потом написал в своей газете, не ведаю, т.к. не попалась она мне. И наши украинцы не приносили.

Сами постоянно что-­то на яхте делаем, готовясь к обратному трансатлантическому переходу. Теперь будет Северная Атлантика. Надо рассчитывать на длительную лихую погодку. Сегодня осмотрели топы мачт, шкивы, блоки, штыри, шплин­ты, проводку фалов — всё, что находится в местах труднодоступных в море на ходу, да особенно при качке. А вечером на судне были гости. К полуночи вернулся из Нью-­Йорка Борис Богомольный. Док точно выдержал отпущенный на увольнение срок. Команда опять вся в первоначальном составе.

11 июля.
Сегодня парад судов, участвующих в РЕЙС­-2000. Команде подъём в 05.10. А в предыдущие дни по утрам спали «до не схочу». В 05.45 уже на мачтах подняты флаги Украины, США, Штата Массачусетс, города Бостон и города Николаев, а также вымпел БОСТОН-­2000. Мы подняли и наш БОСТОН-1992, пусть все видят, что мы здесь не впервые на большом праздновании.

В 06.00 отошли от причала. Якорь свой оставили на грунте и канат от него завели на причал. Это чтобы наше место не заняли те, кто с парада вернутся раньше нас. Мы­-то придем последними, т.к. «Икар» поставлен в эскорт флагману флота РЕЙСа старинному итальянскому фрегату «Америго Веспуччи», который в соответствии с диспозицией будет вести свой, 17­-й, дивизион замыкающим.

У нас на борту гости. Человек десять. Среди них друзья нашего Дока и самая главная — Татьяна Д’Авиньон. Эта неугомонная фотограф работает. Для неё выход на внешний рейд, где формируются дивизионы парусных судов, событие большое, и уж она не упустит случая отснять максимум возможного. Не такой она человек. И этот выход, пожалуй, то единственное реальное, чем мы смогли отблагодарить за её хлопоты около нас все эти дни, за гостеприимство. В газетах сообщалось, что на берегах гавани, на возвышенных местах были выставлены миллион (!) кресел для желающих посмотреть на парад судов, и люди за право занять место на них платили очень приличную, по нашим понятиям, сумму. А выход на каком-­либо судне на рейд стоил весьма дорого, и билеты были проданы за несколько дней до парада.

Мы несколько часов ходили кругами по рейду, разговаривали с нашими судами «Мир» и «Крузенштерн», видели многих других, которые с интервалами в 15 минут, сопровождаемые 3–4 яхтами или шхунами, поочередно, как было предусмотрено расписанием, шли на вход в порт.

Вернулись мы на своё место только к 16 часам. За день устали, конечно. И подход был сложен, т.к. более двух десят­ков яхт уже стояли у причала, а наше место было в дальнем углу ковша. Но мои парни хорошо сработали, я бы сказал, даже лихо сработали при швартовке. Капитан английской яхты, блестящей красавицы (о, проедь мы по её лакированному деревянному борту своим стальным бортом, много было бы неприятностей и позора «всесвiтнього»), отозвался о нашем маневре: «Good job!» — «Хорошо сделано» или «Хорошая работа». Тоже приятно. А как внимательно он смотрел, когда сближались наши корпуса! Наверное, сердце кровью обливалось. Корма «Икара» прошла в 10­-15 сан­тиметрах от него, и он понимал, что я, у руля, уже ничего сделать не смогу. Мог он, поспешив с кранцем. Но он не шевельнулся. Главное в этой, для меня незабываемой, швартовке, сделал Костя. Сам понял и бросился вперед…Все решали не минуты, секунды. Я видел, что сделать надо, но разъяснять кому­-то и посылать на это было некогда. Только Костя, профессиональный моряк и яхтсмен, понял и сам сработал в нужном месте в нужное мгновение свою нужную матросскую работу и сам сработал в нужном месте в нужное мгновение свою нужную матросскую работу. Требовалось­ то только приподнять наш якорный канат, до которого мои матросы на носу яхты не могли дотянуться даже с помощью багра. Сделать это можно было только с причала, где был закреплен конец этого капронового каната. Костя понял, что стоящие на берегу и глазеющие на нас люди не помогут. Не было среди них, вероятно, ни моряка, ни яхтсмена. Костя сам перескочил через две яхты (в том числе и через ту, которой мы угрожали неприятностями) и поднял канат, этим дав возможность ухватиться за него. Они дружно дернули и развернули яхту в нужное положение. Правда, при этом Полковник тянул в сторону противоположную, но в этой ситуации Терновский один и со слоном бы управился. Остроту-­то момента они все понимали. А Костя, сделав небольшое, но важное, стоял на причале и наблюдал за действиями команды на борту яхты, куда он уже дотянуться не мог. Вот так все вместе заработали «Good job». Вечером, как обычно, гости. В этот раз курсанты с учебного судна фрегата «Мир». С ними М.Терновский беседы вёл и чем-­то угощал.

12 июля

Только 12 июля отдали в ремонт паруса: грот, стаксель №1 и стаксель №3. Этот последний должен послужить и образцом для пошивки нового паруса такого же размера. Это малый стаксель штормовой, его площадь 30 кв.м. Очень хотелось для старого, сшитого ещё в Австралии в 1988 г., иметь дубль для следующего океанского перехода. Старому уже замену нужно готовить.

На яхте весь день «праздник». В наших условиях малого судна, когда это ежедневно и непрерывно, такое переносить тяжеловато. Вероятно, для меня возраст сказывается, ведь деваться-­то некуда. В каюте не закроешься, т.к. нет её, каюты-­то. Собственно, что такое моя каюта. Это, конечно, не каюта, как понимают моряки. Но всё-­таки отдельная выгородка с площадью… потолка 1,5х1,5 кв.м. Площадь пола значительно меньше, т.к. вдоль борта ещё койка есть. В каюте отсутствует одна стенка или есть всегда распахнутая дверь (как хочешь понимай). На ходу в море я вижу, что делается у штурманского стола, вижу сходной рабочий люк, через который слышу, о чем говорят в копите. Это для меня важно, так как позволяет знать сиюминутную обстановку. Ведь говорят о том, что делают, что наблюдают. Над койкой и по всей носовой части каюты расположена «стен­ка», поделенная на восемь шкафчиков, и ещё есть ниша над койкой, куда втыкаются мои ноги, когда я возлежу на своём лежбище.

Вечером того же 12 июля отправился на Captain’s recep­ tion, который в Massachuset’s State House проводится. Это большой приём капитанов в Государственном Доме штата Массачусетc. Этот Дом внешне похож на Белый Дом в Вашингтоне. Большой дворец, над ним купол.

Процедура начинается очень торжественно. На широкой улице (с одной стороны от нее большущий парк, уходящий вниз, в долинку, а там озеро или пруд) с большим интервалом выставлены офицеры с государственными фла­гами стран, участвующих в праздновании ПАРУСНЫЙ БОСТОН-­2000. Вижу флаг Украины. Наше место Ukraine далеко в конце алфавита, согласно с которым проводится построение. Но и здесь оказалось утешение моим национальным амбициям, т.к. гордые мариманы англичане поставлены по литерам UNited Kingdom, т.е. позади Украины. В такой последовательности и шли в State House. Где-­то впереди Аргентина… Russia… Я их даже и не видел. Передо мной турки. У них большая группа, т.к. в Бостон пришел их военный корабль. Ну а там, как водится, ребят в высоких званиях много, и на приём приглашены все. Флаг Украины несёт пожилой полковник, я его называл Colonel, и я следую за ним в гордом одиночестве. Позади меня тоже большая группа. Это те англичане, у них много судов участвуют в РЕЙСе. За правильностью расстановки следят какие-­то «строгие мальчики». Они без мундиров, но решительно распоряжаться умеют, и попытку англичан выйти впереди Украины пресекли. За Англией Уругвай, и всё. Надо отметить, что в следующих парадах, уже в Галифаксе и потом в Амстердаме, англичан ставили по литерам Great Britain. Знать, обиделись. Ну а нам перейти вперёд алфавит никак не позволяли. Хотя и тут есть что вспомнить. В 92 ­м году при аналогичном построении на параде по Бродвею мы шли сразу за Болгарией, потому и на площади оказались прямо перед трибуной, где мэр Нью-­Йорка и другие руководители празднования находились и речи говорили. Но это уже был фокус, проделанный для нас местными энергичными украинцами, которым очень хотелось флаг Украины вперед, на видное место выставить.

Громко объявляется название страны, название суд­ на, имя капитана или старшего команды. Идешь вперед, вслед за своим флагом. Широченная лестница. На верхних ступеньках стоят серьёзные чиновники. Кто они? Губерна­ тор? Мэр? Или высокие служащие, их представляющие? И изящные дамы в белом. О черт! Что же делать, как пос­ тупить с протянутой к тебе ручкой в изящной перчатке? Пожать? Дескать, здравствуй, товарищ! Или целовать полагается? Мне не было видно, как поступали впереди прошед­шие. Даже и не помню, как я преодолел это препятствие с дамскими ручками. Тут зазвучала мелодия «Ще не вмерла Україна…» и сразу залп — салют старинной пушки. Пушкари одеты в мундиры времен гражданской войны в Североамериканских Соединенных Штатах.

Далее вход в зал, точнее, в залы. Их целая анфилада. Но тут всё просто и понятно. Первые сюда вошли ещё час назад, и дым стоит, как у нас говорят, коромыслом. Никаких речей. (А может быть, что-­то коротенькое и было в самом начале). Кругом одни фуршеты. Но не останавливай­тесь около первого. Эту-­то «школу» я прошел ранее, капитан фрегата «Мир» В.Н. Антонов в 92- ­м году наставлял.

Много людей. Ходите, ищите собеседника по интересам. Общайтесь…Договаривайтесь. О широте выбора напитков и говорить невозможно. Но и в этом совет того же капитана: «Не увлекайся. Не затем пришел…». И ещё помнятся рассуждения Дм. Шпаро, того, что на Северный полюс на лыжах команду водил. Когда их на приёме в Лондоне стали обильно водочкой «Столичной» угощать, они все предпочли закусить, не выпивая, чтобы отпущенные им три дня на трезвую голову по Лондону походить. Водочки и дома с успехом можно набраться.

На втором этаже тоже фуршеты. Здесь посвободнее. Сюда дошли немногие, застряв на первом ярусе. Там было о что «споткнуться». Широкий коридор, скорее, длинный зал или холл. По обеим сторонам кабинеты. Они раскрыты. В каждом один чиновник находится. Заходи. Спрашивай, разговаривай. И кабинет губернатора раскрыт. Из него с балкона вид на тот парк с озером. Входите, смотрите. Не помню уже, с кем­-то и там побеседовал очень мирно и на дружественных нотах с бокалами шампанского в руках. Говорилось, естественно, о плавани­ях, о судах, о море, о наших странах, как шли сюда… У меня и визитные карточки остались.

И ещё что запомнилось. На первом этаже по стенам галерея портретов всех губернаторов штата с 1636 года начиная! Всех! А ведь, наверняка, за 400 лет были и «хорошие» губернаторы, и «нехорошие», с точки зрения последующих, и добрую память оставившие, и не очень…

И ещё. Большая мраморная доска на стене. На ней золотыми буквами написано, что в 1836 (?) году мексиканский посол и русский консул хорошо помогли штату в войне за независимость. Тоже факт приятный. Нашел старпома с фрегата «Мир».

«Пойдём, — говорю, — Сережа, я тебе, москалю, интересную мраморную доску покажу. Потом будешь у своих рассказывать». Прочитал и он. А потом повёл меня к столу, где «исключитель­но хороший ром наливают». Не обошли и его.

Здесь было много встреч, разговоров… Домой, к себе на яхту, вернулся затемно. Кстати, и это у них тоже продумано до деталей. Сюда-­то гостей свезли засветло, организованно, со светлыми головами. Расходились же индивидуально и «на слабых» ногах с затуманенными головушками. С мраморной лестницы спустился благополучно. Сразу в заботливые руки офицера-­полисмена попал. Я же в этой темени да после ярких залов не знаю, в какую сторону и направляться-­то следует. Он сразу:

«Я сейчас такси остановлю». В первую подошедшую машину посадил какую-­то пару, они раньше меня «с мраморных высот» спустились. А в следующую вставил меня. Поехали. Вопрос:

«Куда везти?» Отвечаю: «Fan Pier», так наше место называется. Думаю, сколько же за такси здесь платить надо? Я денег­-то с собой не взял, т.к. ехал на торжественный приём в государственной машине. А тут вон что получается. Спрашиваю: «Сколько стоит? Десять долларов хватит?». Десятка­-то у меня была в кармане.
— Хватит.
Ввалился в яхту и… спать. Об этом последнем моём шаге некоторые уточнения где­-то впереди Терновским изложены. Я же добавить ничего не могу, правду ли он говорит или слегка перебирает. Да это и не существенно.

Следующие дни 13­-15 июля подготовка к выходу. Зарядка аккумуляторов. Их пришлось везти на «Мир», т.к. к нашему при­чалу электричество не подведено. Тут и воды-­то в первые дни не было. Потом уже трубу с двумя кранами проложили. Заказал флаг Канады, купил навигационные карты порта Галифакс и подходы к нему, сходили на «Крузенштерн» в баню, заготовка продуктов. В этом последнем здорово друзья­ украинцы расстарались, но и нам хлопот хватило. Костя около двигателя возил­ся. Сергей подробный анализ наличия продуктов сделал, и уже вместе составили перечень необходимого. Сделал под­борку карт на переход, привезли из ремонта паруса. Новый стаксель не сшили, его пообещали в Галифакс прислать. Но не прислали и туда.

14 июля

Парад команд по городу. Тоже зрелище величественное. Построение также в алфавитном порядке. Да, англичан рядом с нами не было, знать, они уже здесь свой United Kingdom поменяли на Great Britain.
Старт гонки на Галифакс назначен на 16 июля. 15­ го сбор капитанов в огромном актовом зале огромного здания огромного Торгового центра. И тут для меня удар – «В гонках Рейса вы идёте вне зачета». Я только что сдал нашу Судовую Роль, и организаторы РЕЙСа увидели, что нами не выполняется одно из первых требований Положения о Рейсах ISTA. У нас нет половины команды в возрасте до 25 лет. Один Макаров молодой, остальные же – старики. Устав ISTA требует работы с молодёжью. Её надо привлекать к теряющим престиж морским профессиям. И тут я ничего поделать не могу. Убеждения о том, что мы сюда шли 6000 миль без заходов, что молодёжь в такие переходы брать нельзя, т.к. идиотов привезёшь за два месяца пребывания в море, что в 92 ­ом году такое же требование декларировалось, но от него на практике отступили. На это, мол, и надеялся. Но нет. В 92­ ом Гранд Регатой больше Испания правила, а не ISTA. Испанцы сделали всё, чтобы парусный флот, идущий через океан в юбилейный год Колумба, был как можно большим, и никому в участии не отказывали. Всё тот же капитан В.Антонов (мы с ним знакомы давно) сказал, что и не бейся, это жесткое правило последних лет, что по этой причине на Бермудах многие вышли из РЕЙСа. Они, дойдя до Гамильтона и приняв там участие в празднованиях ПАРУСНЫЙ ГАМИЛЬ­ТОН, а некоторые и в портах на юге США, — в Бостон, на север, не пошли, предпочтя сходить на Карибы. Вспомнилось, что у Азорских островов мы встретили группу французских яхт. Они, вероятно, были из числа тех, что дошли до Бермудских островов, а потом повернули домой, не забираясь в трудные северные широты.

Вообще этот день оказался для меня каким­-то тяжелым, тягостным. Этот отказ. Потом срочное оформление анкет на всех членов экипажа и каких­-то формуляров для захода в канадский порт Галифакс. Бумаги надо сделать срочно, т.к. предс­тавитель Канады уезжает через три часа. Это была, конечно, недоработка лайсона, приставленного к нам офицера по связи с Комитетом. Он не информировал меня обо всем вовремя. Я даже не помню, был ли у нас какой­-то определенный лайсон. Но ведь официальные приглашения на мероприятия приносил кто-­то, но как­-то получалось, что приносили всегда в моё отсутствие. Всё заменяли наши друзья-­украинцы. Где-­то прокол произошел. Я из­-за этого не смог даже встретиться­ поговорить с моим прежним знакомым Г.Дунканом, которому ещё из Онсе­ та открыточку отправил с целью уведомить о своём прибытии в Бостон. В 92­ ом он был сержантом водной полиции в Бостоне. Теперь он уже лейтенант. Тогда я его назвал «лучшим сержантом в армии США». Он тогда много и по- хорошему помог нам. А сейчас даже и по кружке пива выпить вместе не удалось. Неудобно как­-то получилось. Но я писал по 4 экземпляра анкет на каждого члена экипажа, которые нужно было успеть передать канадцу.

16 июля

Утром проводили мы своего Михаила Владимировича Терновского. Он, собрав свои вещички, надавав нам указаний и добрых пожеланий, сошел на причал. Но ведь жалел же, что уходит! На причале большая группа наших новых друзей. Что-­то кричат, машут руками, у Тани слёзки на глазах…

Отходим от причала последними, т.к. стояли в самой глубине ковша. Подняли якорь. И на выход из гавани. Но уже через несколько минут подошла со стороны океана волна густого тумана. На выходе из порта даже фрегат «Constitution», а мы прошли в 100 метрах от него, был едва виден. Мы приспустили свой флаг, прощаясь с ним и с США. В ответ прозвучала строфа из «Ще не вмерла…». И дальше туман – что молоко.
Радиолокатор у нас не работает. Он куплен ещё в Австралии в 1988 году, изготовлен японской фирмой «Коден». Хороший локатор…был. Я рассчитывал его здесь, в Бостоне, подремонтировать. Там требуется замена одного крохот­ного блока. Но нужные спецы не пришли, хотя их вызывал

Ю.Киричек. Дело как­-то затянулось. Уже в предпоследний день выяснилось: японцы, узнав, что нашему прибору возраст более 10 лет, и посмотреть на него не пришли. Нужно покупать новый. Опять возраст. Я, может быть, и сумел бы на тот момент купить здесь новый, но узнал об этом поздно. Локатор же за один день не купишь и не установишь. Тут дня три-­четыре надо.

Линия старта длиной не менее двух миль, т.к. на старт идут одновременно десятка три крупных парусников и с ними около сотни яхт и шхун поменьше. Расположена она далеко, милях в десяти, за внешним молом порта. Ограничивают её два корабля. Но не видно ни этих кораблей, и ни одного из участников гонки не видно. Туман. Видимость порой не более 10 метров впереди носа собственной яхты. А в 16 ­ом канале УКВ слышны голоса Рейсового Комитета и судов…

Как прошли стартовую линию…Может быть, и не пересекли её, а прошли в стороне. Да это было и неважно. Дистанция 400 миль, и такие крохи дела не решают. К тому же гонки ISTA не спортивную цель имеют. У них другое. Здесь моряков готовят, а не гонщиков. В спорте в аналогичных условиях старт был бы отложен, чтобы с судейского судна могли четко проконтролировать чистоту прохождения стартовой линии каждым из участников. А здесь это неважно. Все собрались к заданн­ому часу в заданном районе, и время пошло. По радио был дан сигнал всем идти вперед. Нужно было вести судно в этой сложнейшей обстановке. Туман, и где-­то рядом не менее сотни судов. Попасть под штевень даже и не самому крупному из них радость не большая. Смотреть и внимательнейше слушать надо было, и за парусами и курсом следить тоже.

380 миль до Галифакса прошли за трое суток. Сильного ветра не было. Но лавировали на встречном ветре. Всё время туман, и только в последние сутки видимость стала временами улучшаться до 1–2 миль. И опять плотный туман. Иногда идёт дождь. При прояснениях всегда видны несколько парусов. По радио связывался с «Крузенштерном» и с «Миром», слушал информацию с борта «Америго Веспуччи».

Жизнь на яхте строится в прежнем режиме. Но явно не хватает Мишки Терновского, все часто вспоминают его. Ну а для меня этот короткий переход прошел под знаком сложной навигационной обстановки. Запись в вахтенном журнале: «Туман, мелкий дождь, морось, видимость 3­-4 кабельтова. Временами видны суда». 18 июля при очередном улучшении видимости, но уже в темноте, было 20.45, нас обогнала с наветренной стороны чья-­то топсельная шхуна. Выплыла из тумана, только красный огонёк проблеснул недолго. И ушла опять в туман. Красиво они прошли, как привидение. Сергей потом этот момент на одной из своих картин показал. Какой-­то запоминающийся эпизод. Как призрак, как мираж появились они. Что уж так их двига­ло…Но шли они красиво.

В порт вошли ночью. Фарватер довольно сложный, но я купил в Бостоне свежую карту и, сумев привязаться к местным знакам, не позволил себе ожидать рассвета на внешнем рейде, хотя ранее предполагал это сделать. Мы даже ещё на дистанции вечером, понимая, что к финишу подойдем ночью, уменьшили паруса, чтобы идти медленнее. Но не получилось. С восходом Солнца ошвартовались третьим бортом к английской яхте «Ocean spirit of Muray». Её капитан Jan Lerner. Первым стоит у причала бельгиец «Zenobe Gramme». Это военное моторно-­ парусное судно. Мы с ним ещё в 92­ м году в Кадисе рядом стояли. Капитан порта почему-­то не позволил нам стать к свободному причалу. Он ждал подхода ещё судов с моря, и схема расстановки была, конечно, продумана ранее.

Сосед «Ocean spirit…» длиннее «Икара» на 4 метра. На его борту, в основном, молодежный экипаж, который в Галифак­се полностью сменился. Из Англии прилетела новая группа, парни и девушки. Даже капитаны поменялись. С J.Lerner я потом встретился в Амстердаме на торжествах по закрытию РЕЙСа. Там тоже мы оказались рядом. Из старого экипажа у них оставались только старпом с женой, она тоже активный член комсостава — тренер при молодёжи, и ещё два человека. К вечеру к нам, уже четвертым бортом, пришвартовалась американская яхта «Hindi», у них какие-­то серьёзные неполадки с двигателем, так что все дни стоянки в Галифаксе они ремонтировались.

Днем приходят гости. Есть и николаевцы, даже выпускники нашего кораблестроительного института. Пригодился наш сборник «Николаевский кораблестроительный. Очерк истории института­-университета», изданный в 1995 г. У меня их припасено несколько штук для презентов посетителям. Авторов у него, судя по обложке, трое, но я во всём, в каж­дой странице вижу и слышу стиль Б.А.Бугаенко. В Галифакс также пришла киевская яхта «Батьківщина». На ней руководит Д.Бирюкович. Они официально в РЕЙСе не заявлены, но участвуют в праздниках Парусов уже в нескольких городах США.

Вечером у соседей приём. Приглашены и все мы. Гости на верхней палубе. Звучит какая­-то музыка, но не назойливо. Предлагают судно осмотреть. Но я это сделаю потом, когда людей будет поменьше. На крыше рубки выставлены Scotch whisky и подносы с бутербродами, банки с пивом и ещё с какими­-то напитками. Когда гости разошлись, капи­тан с супругой пришли к нам. Пришли — это значит просто переступили со своей палубы на нашу. И здесь побеседовали. Но у меня уже, к сожалению, горилки с перцем внутри и с казаком на этикетке не было. Все свои запасы, что закупили в Николаеве, были выпиты ещё в Бостоне. А в николаевском пиве «Янтарь» нам отказано было, не имели его с самого начала. Так что гостей угощали напитками местного производства…Беседа на палубе затянулась за полночь.

Днём хозяйственные заботы. Дизельное масло, правда, не совсем то, что хотел Костя, получили на «Крузенштер­ не», но у них другого не было. Чернила для барографа на «Мире» старпом подарил. Подкупили продуктов. На том же «Крузенштерне» паяли ножки к нашим примусам...

Стоянка в Галифаксе короткая. Всего четверо суток. Это опять участие в праздновании ПАРУСНЫЙ ГАЛИФАКС, приём капитанов, парад по городу. И подготовка к новому перехо­ду. Теперь уже опять предстоит приличная дистанция – 3000 миль до Голландии. Переход через Северную Атлантику и проливом Ла­ Манш. На капитанском приёме, это было уже деловое совещание, получены инструкции на старт, руководства на подходы к Амстердаму, планы принимающих портов в Голландии. Уже около полуночи связался по УКВ с «Миром», со старпомом согласовал свои действия в параде судов.

Что сказать о Галифаксе? Городок показался небольшим. Запомнился чудесный парк на берегу океана. Это предки оставили, а потомки берегут кусочек ещё той, девственной, тайги. Громадный якорь на скалистом мысу — памятник морякам, погибшим в океане. Над городом, совсем рядом с его центральными улицами, а их всего три или четыре, возвышается холм. На нём цитадель, поставленная ещё отцами­ основателями города во времена, когда им индейцы мирно жить не давали. Но у индейцев, вроде бы, к тому основания были. Цитадель – настоящая крепость, построенная по тогдашним законам фортификации. И ров есть, но он не по всему периметру крепости, и он, вероятно, никогда водой не заполнялся, т.к. высоко расположен. Сейчас в цитадели музей. А по случаю большого праздника на валах крепости поставлены несколько старинных пушек и около них пушкари в одеждах ХVII века. С Сергеем вдвоём и парк обошли, и в цитадели побывали. Все наши тоже её посетили. Прогуливаясь по оживленным причалам, встретили каких­-то представителей из Сан-­Франциско. Они опыт организации праздника изучают. Говорят, что готовят нечто более грандиозное у себя на 2002 год. Приглашают приходить. Ну нам-­то надо ещё это плавание завершить благополучно, до дома-­то далеко, а потом уж о Калифорнии думать, хотя это уж очень заманчиво. И для меня такая информация – очередной «ёж» в голову.

В океан стартовали 24 июля в яркий полдень далеко на внешнем рейде. Эти старты вдали от берегов, вне видимости для зрителей города, объясняются участием крупных парусников. Им для маневрирования в узкостях портовых гаваней или внутренних рейдов места маловато. Ведь был же случай, когда на старте у Бермуд столкнулись два барка. Были серьёзные поломки и жертвы при этом.

Утром все суда прошли парадом по гавани Галифакса, обойдя вокруг островка Джордж и пройдя вдоль причалов порта, заполненных людьми. В этот раз нас включили в первый дивизион, который возглавлял фрегат «Мир». Мы в течение двух часов исправно ходили за ним следом. В парадном строю все суда пошли на выход из гавани к месту старта гонки. Мы же, уже выйдя из гавани, свернули в бухту Нортуэст. Подошли к марине Royal Nova Scotia Squadron, где закупили соляр. Тут организована обычная авто­, нет, извините, не авто­, а яхто— катерозаправка. У них только шланги подлиннее, чем для автомобилей, требуются. У причала долго стоять не позволяют. Заправился, сразу уходи. Оплата по карточке VISA. Тоже удобно. Раньше мы сюда сходить не смогли, т.к. стояли в окружении других яхт. Их беспокоить не хотелось. К моменту старта в связи с этим заходом мы, естественно, опоздали. Но это опять же не тревожило. Впереди 3000 миль и сложнейшая трасса в Северной Атлантике. К концу дня мы догнали основную массу судов. Дистанция длинная, и в первый день на всех судах явно не сильно напрягались, переживая события праздничного Галифакса, отлаживая свой быт, обучая новичков, а они у многих появились в составах команд. Да и с ветром нам повезло: они стартовали при очень слабом ветре, а потом засвежел нам попутный, который нас и «подбросил» ко всему коллективу.

В вахтенном журнале на 22 часа судового времени запись:
«…Небо ясное, море спокойное, ветер слабый SSE около 2 баллов, впереди видны огни судов РЕЙСа…». А при смене вахт в 23.50 также: «…море спокойное, небо закрыто… Вокруг мно­го огней…». Первая ночь была напряженная из-­за большого скопления судов. За последующие 3–4 дня соседей на горизонте поуменьшилось.

Утром 25 ­го впереди себя увидели «Крузенштерн». Связались на УКВ, уточнил у них время. У нас тогда судовое было 08.30, универсальное 11.30, т.е. мы отставали от Гринвича на 3 часа, ну а от Киева на все 6. К 10 часам «Крузенштерн» был уже на траверзе нашего левого борта. Ветер слабый для такого тяжеловеса, оттого мы и подтянулись к нему. И, что было удивительным, ветер этот был «неправильный» для этого района, с востока дул ветер. Нам же нужен курс на восток. За сутки 25 июля пройдено 55 миль, а в следующие сутки – 124.

На третий день ветер стал заметно сильнее, но всё того же направления, с востока, а для нас это лавировка, вынуждаю­щая идти круто к ветру. Яхта постоянно идёт с креном. Качка и крен сильно изнуряют, словно бы вся жизнь набекрень происходит. Больших парусников уже не видим, они не могут так круто к ветру идти, как это умеют яхты с косыми парусами. Они, несущие прямые паруса на реях, все пошли южнее на том же левом галсе, т.е. принимая ветер в левый борт.

В ночь на 28 июля уже пришлось взять один ряд рифов на гроте и поставить стаксель №3. После полудня я приказал убрать основной грот и ставить штормовой. В вантах­-то ветер свистел. Но новый грот убирали, скорее, с целями поберечь его и вновь дать команде тренировку по замене парусов ещё при не очень сильном ветре. Идти со штормовым гротом было, конечно, легче, но ветра для него на первых порах было маловато.

На следующие сутки, 29 июля, ветер медленно усиливался. С ним росло и волнение моря. Но ветер был всё тот же восточный. 30-­го в 02 часа увидел, что барограф чертит круто вниз. И уже дуло не менее семи баллов. Забираться далее на север, сохраняя правый галс, не следовало. Впереди себя увидели цепь огней. Это на Ньюфаундленской банке траулеры работали. С ними сближаться ночью опасно, да и днём лучше обойти стороной. Это ребята лихие, курсы меняют часто, сами с пути не свернут (им все обязаны уступать дорогу), какой длины у него трал за кормой — тоже не разглядишь. Сделав же поворот, на левом галсе получили курс более 180 градусов, т.е. чуть к западу. Тоже нехорошо. Нам надо на восток идти. И терять свою северную позицию, или, как говорят парусники, высоту по ветру, не хотелось тоже. Поступил просто. Положили гик на палубу, убрали грот и стаксель с ним, туго выбрали шкот бизани, руль закрепили в прямом положении, и всё. В дрейф легли. Этим я также показал парням, как на «Икаре» при сильном шторме можно отстаиваться, если, конечно, за кормой у вас много чистой воды. Они такой маневр на практике ранее не знали. Мне же приходилось его однажды на Черном море в ноябре применить. Но там ветер был ураганный. Я тогда и бизань поставил штормовую, её площадь всего 5 кв.м. После этого на вахте, наверху, только один человек остаётся. Он ведёт наблюдение за обстановкой. Дежурят по одному часу. Яхта сама хорошо удерживается носом против волны или под небольшим углом навстречу бегу волн, хорошо всходит на волну.

На рассвете 30 июля по всему горизонту одинаковая серость. Да и горизонта, той линии, где небо с морем сливается, не видно, не различима она. Идет мелкий дождь. В 10.30 прослушали информацию для судов, участников РЕЙСа. Суда на меридиане 50° западная, есть и на 56°. Наша же точка ϕ=44° 20’ и λ= 054° 00’западная, т.е. где-­то в середине. Но мы севернее многих. Это, как я полагал, хорошо, если ветер в дальнейшем всё-­таки станет «правильным», таким, каким ему быть здесь по статистике полагается, т.е. отойдёт к западу. Мы же продолжали дрейфовать, отдыхать, ждали погоду. И только в 15 часов поставили паруса вновь и уже на правом галсе получили курс почти 50°. Это было совсем хорошо, т.к. направление на нужную нам точку, на скалу Бишоп у берегов Англии, было 62° .

За 12 часов дрейфа нас снесло всего на 11 миль. Потеря небольшая по расстоянию, а парни, вижу, отдохнули. Это тоже полезно. К вечеру поставили основные паруса. Небо по-­ прежнему оставалось пасмурным, но ветер отошел к югу, и мы смогли держать курс полный бейдевинд и в точно нужном направлении.

Короткие записи, скорее, реплики, в моей записной книжке в тот период, систематически дневник я в этом плавании не вёл. «Полного ветра не видели от Гибралтара. Всё крутые курсы. Они изнурительны. Мужики устали. Особенно беспокоит А.Фомин. У него какие-­то провалы в памяти. Он шёл кататься, а не на каторгу. Возможно, что шел за славой, за известностью.

У Сережи уже несколько дней кровь из носа хлещет, и Док остановить толком не может. Хорошо, что на борту есть доктор. Помрешь, так хоть справку правильную выпишет. Без врача ходить, конечно, вдаль нельзя».

31 июля

За ужином отметили День военно­-морского флота СССР и России, и Юрий Борисович вспомнил, что это был день 12­-ти летнего юбилея возвращения «Икара» из кругосветно­го плавания. А я­то ведь не помнил, делая новое дело. В эти дни суточные переходы были около 100 миль, и только 30­го прошли вперед на 29 миль, ведь при дрейфе не только не продвигались к цели, но и пятились назад.

Последующие дни…Постоянная работа с парусами: под­няли, убрали, перенесли с одного борта на другой, зарифили, раздали рифы, обтянули, подобрали… где-­то что-­то «заело», что-­то тяжко тянули… отказала в работе лебёдка… Зашивали распоровшиеся швы на бизани, спороли карабины с новой генуи, т.к. неудачными они были по конструкции при нашей системе с двумя штагами. Мы с В.Терняком, — паруса и нынче шил он, — это не могли увидеть, пока парус в настоящую работу не попал. Вообще-­то я считаю Володю лучшим парусным мастером в нашем городе. По крайней мере, всё, что он шил для «Икара», а шил он много, у него получалось удачно.

Ну а карабины на стаксель это не его изобретение. Они куп­ лены на стороне, и других не было. Мы их теперь заменили короткими сезнями, т.е. веревочками просто, они за штаги цепляться и раскрываться не будут. Но матросики должны научиться их вязать хорошо. И это тоже уметь надо.

К образу жизни давно привыкли. Вахты меняются вовремя, камбузные дежурные через каждую неделю. Доктор умудряется заниматься рыбной ловлей. Забегая вперед, скажу, что он два месяца изо дня в день крутил над головой и забрасывал в сине море блесну. Это была блестящая никелированная дверная каютная ручка. Её подарил боцман с «Крузенштерна» Сергей Забобон, уверяя, что это надежнейшее средство для ловли крупной рыбы. Может быть, с борта своего барка Серега и ловил на эту ручку тунцов, но нашему Доку так и не удалось ни единой рыбки ни на эту, ни на другие железки поймать. Но своим долготерпением и неутомимостью он меня удивлял и восхищал.

4 августа

Опять перевели часы вперед, на восток идём. 5 августа в 11.45 послушали информацию о позициях судов. Чет­ко уловил только о нескольких из них. Общая оценка – есть суда близко к нам, чуть южнее и чуть впереди и сзади тоже. Наша позиция ϕ=46° 47’ северная λ=039° 14’ западная. Теперь у нас суточные переходы до 150 миль. Всё-­таки дождались западного ветра. Не сильный, но в спину.

В какое­-то утро недалеко от яхты несколько раз появлялся спинной плавник большой рыбы. Предполагали, что акула. До неё метров 50. Но только пытаемся приблизиться, чтобы рассмотреть, при этом, вероятно, громко обсуждали и руками жестикулировали, рыба сразу уходит вглубь. Потом на палубе остался я один, тихонечко рулил. Шли ровно, спокойно. Оглянулся, а плавник совсем близко с правым бортом у меня за спиной. Я поднялся без шума. Громадная, как раздутый шар метра в два диаметром, этакое чудовище с плавниками во все стороны, как с лопастями, плыло рядом. Костя стоял внутри яхты близко от люка. Я ему жестами показал, чтобы молчал и наверх поднялся. Потом некоторое время вдвоём за этим чудом наблюдали. Костя определил, что это была луна-­рыба. Он раньше на траулерах в океане бывал и таких видел.

Ночью на 6 августа вынуждены были отключить судовую электросеть от аккумуляторов. Где-­то произошло замыкание, в сети упало напряжение. До полудня наш электрик А.Фомин и К.Михайленко искали причины. Утром наши координаты записал по счислению, а точнее, по памяти. И только после 12 часов вновь включили Спутниковый навигатор, подведя к нему питание напрямую от аккумуляторов. А я уже настраивался на работу «вручную»: только компас, секстан, часы, таблицы… на звёзды почаще поглядывать. Это то, с чем работать научился ранее и напрактиковался в кругосветке, а теперь уже и забыл. Ведь как это просто – включил тумблерок-­кнопочку на приборе и читай свои координаты, курс, скорость, пеленг на любую заданную тобой точку, расстояние до неё. Легко и просто. Но вот… если ток «убежал»…Расслабляет навигатора такая техника.

7 августа

В память Прибора ввёл точки: скала Бишоп, мысы Старт и Лизард, маяк Сант-­Екатерин. Это уже Англия и финиш гонки. А в 13 часов наш Прибор уже «схватился» за скалу Бишоп. До неё 989 миль (ну а в километрах почти вдвое больше).

9 августа

Утром опять отказ в работе Навигатора. Но в полд­ень заработал вновь. Стал осваивать ручной прибор «Магел­ лан». Он у нас припасен был в качестве дублера на аварийный случай. Похоже, его время подходит.

10 августа

Рано утром за кормой увидели большое парусное судно. Мачт две или три, сразу не разобрали, т.к. шел точно нам в кильватер. К полудню рассмотрели, что у него прямые паруса на фок­ и грот­мачтах. Он медленно доставал нас. Судно оказалось голландским барком «Европа». Ох красавец! Он и лиселя нес на оба борта. Вот уж я не предполагал, что и современные, учебные, парусники умеют применять эти ускорители былых чайных клиперов Х1Х века. Только на картинках их приходилось видеть.

Весь переход до Англии я не назвал бы трудным. Обычный для нетропического океана. Несколько досадно было, что в первые дни ветер дул встречный. А это значит, что палуба мокрая, в лицо брызги, сапоги и штаны сырые. Ну и прочие прелести морского плавания. В УКВ постоянно слышны голоса судов РЕЙСа, т.е. они близко, т.к. наша УКВ-­станция принимает на расстоянии не более 15­-20 миль.

Линию финиша, она была назначена на меридиане маяка на мысе Сен­-Катарин на о.White, мы пересекли в полдень 16 июля. В проливе в это время шло встречное течение, ветер был слабый, и мы часов пять несколько последних миль упирались уже в видимости самого маяка.

Хотелось зайти в Плимут, но к вечеру задул сильный попутный ветер с океана, наступала ночь, и терять время на заход пожалел. Пошли вперед. Этим штормовым ветром, несмотря на регулярную смену приливных и отливных течений, быстро прошли весь Английский канал.

Хотя ветер был и сильным и попутным, много работали двигателем. Здесь местные правила требуют, чтобы парусные суда при пересечении зоны разделения движения судов, т.е. при переходах поперек пролива, ходили на двигателях. Мы же должны были уйти от английского берега к французскому. Контроль за движением судов здесь заметно строг. Ведется радиолокационное наблюдение и вертолеты часто появляют­ ся. Все суда, входящие в пролив, докладывают о себе местным диспетчерам. Судов в обоих направлениях идёт великое множество. Зазор между ними, чтобы пересечь канал, приходится искать и поторапливаться. При этом смущают цифры глубин, показанные на картах. В середине пролива, вдоль него, длинные песчаные косы с глубинами 2 – 3 (!) метра.

Всю ночь придерживались английского берега, а в 07.50 17 августа, пропустив около шести судов, пошли на пересечение зоны разделения. В видимости французского берега выш­ли на фарватеры, отмеченные буями. Но расстояния между ними довольно большие, и при плохой видимости, а туманы тут и летом бывают очень плотные, без локатора здесь ходить «стрёмно». На конец суток наша точка ϕ =51°47’ северная λ=003°03’ восточная. За сутки пройдена 201 миля. Весь день очень сильный попутный ветер и волна спутная.

18 августа

Утром опять какой­-то сбой в работе нашего спутникового навигатора. Пощелкав кнопками, этот сбой ликвидировали. Но нервируют капитана такие встряски, особенно когда идёшь вблизи неизвестных тебе да ещё низких берегов, где мели уходят далеко в море.

Инструкции ISTA рекомендовали судам РЕЙСа после перехода в океане зайти в один из четырех портов Голландии, где были запланированы бесплатные стоянки и готовились местные празднования. А 24 августа к 04 часам утра следовало появиться на внешнем рейде Амстердама, у порта Эймейден. Но я, понимая, что нам важно помыть и подкрасить судно, сразу пошел в Эймейден, который рекомендован не был.

Эймейден – это, фактически, аванпорт Амстердама. Расположен он непосредственно на берегу Северного моря, от которого защищен двумя брекватерами. В аванпорте справа от входа находится современная марина. Туда и пошли сразу.

Подход сложился удачно. К берегу вышли с рассветом 18 августа. Это значительно лучше подхода с закатом Солнца. Берег здесь низкий, пологий. Дюны. За ними видны трубы заводов. Вошли в аванпорт. По УКВ связался с мариной и получил разрешение на заход. Спросили нашу длину и осадку и сразу указали, к какому причалу идти. Навстречу вышел катерок, показал, как пройти. Мы яхта и по здешним меркам большая, потому наш причал близко к выходу из марины и подход к нему без особенно крутых поворотов. Здесь и простояли до назначенного дня 24 августа.

В 22.30 записано в вахтенном журнале: «После швартовки сегодня сделано:

1. Сходили в душ
2. Обедали.
3. Подключились в сеть 220 В.
4. Зачистили ржавые пятна на палубе и бортах.
5. Купили грунтовку (краску) для верхней палубы.
6. Загрунтовали пятна на палубе.
7. Пытался связаться по телефону с Николаевом. Не получилось.
8. Ужинали в кокпите. А потом ещё посидели под тентом, т.к. дождь накрапывал. Составлен график суточных дежурств на период с 19 по 28 августа».

В тот первый вечер не получилась у меня телефонная связь с Николаевом. И Киев не соединился. Телефонная станция сообщила по-­русски (!), а звонил-­то я с телефона-­автомата: «Такого направления нет», т.е. код Украины «38» не прошел. Это было непонятно. Вот так закончился еще один трансокеанский переход «Икара». Это было уже четвертое плавание поперек Атлантики, да в кругосветном плавании дважды очень приличные куски прошли вдоль него, ну и Индийский с Тихим тоже от одного края до другого пересекли.

В следующие дни несколько раз съездили в Амстердам. До него около 30 километров. Почистили и покрасили борта и палубу. Это всё, в основном, Костя проделал. Что-­то ещё делали на яхте. Отдыхали. Гуляли и в одиночку, и по двое-­трое, кто кому ближе. Ведь устали уже друг от друга. Ох, сложны же эти отношения в этакой-­то жизни. Трудно оставаться всегда и во всём человеком… В море не купались. Мутное оно и холодное. Люди на пляже есть. А пляж – это весь бесконечно видимый берег. Но в воде я, вроде бы, никого и из аборигенов не видел.

Ну а марина, действительно, современная. Новенькая марина. Построена за несколько недавних лет. В здании администрации на большущих фотоснимках отображены этапы её постройки. Вот голый болотистый берег за рядом дюн. Через год выкопан громадный, не менее 500х300 м, котлован и в нём земснаряд виден, но связи с морем нет. Этот котлован выкопан за молом, ограждающим акваторию аванпорта. Рядом несколько домиков. Ещё через год ковш сформирован полностью, строятся здания, в молу прорвана, взорвана, перемычка, вода пошла в котлован. На следующем снимке уже весь бассейн марины в том виде, как его видим сейчас. Множество наплавных причалов, т.к. здесь большие приливы морские. На берегу административное здание в три этажа, с башней, с неё вид на море и обратно. В здании офис, все причалы просматриваются на телеэкранах, на втором этаже кафе-­бар, клуб капитанов. Тут же рядом, но с отдельным входом для таких, как мы, размещены душевая, туалеты, прачечная, ещё что-то. В отдельном здании расположены мастерские, магазины судового яхтенного оборудования. Между зданиями большая площадка для стоянки яхт на берегу. На некоторых какие-­то работы ведутся. Чуть дальше по периметру бассейна небольшой супермаркет, за ним отель, казино, какие­-то кафе… автостоянка, телефонные будки, откуда звони куда хочешь. Хоть в Николаев. Чтобы звонить за границу, надо входить в зеленую будку, а не соваться в первую попавшуюся. Это я о своей вчерашней неспособности сообщить домой о благополучном форсировании океана. В марине стояночных мест, вероятно, не менее тысячи. Много местных маленьких яхточек и катеров. Есть свободные места. Для нас стоимость стоянки за одни сутки всё те же 35 долларов, т.е. так же, как и в Сеуте, и в других известных мне маринах в Европе. Вход на причалы только по специальному пропуску-­ключу, который вставляешь в авто­мат на решетчатых воротах. На пропуске указаны даты заявленного вами срока пребывания в марине. На просроченный «ключ» автомат не сработает, надо зайти в администрацию и выписать новый.

20 августа, воскресенье.

Ведь опять в порт пришли в конце недели. Это у меня как специально получается. Дежурный по судну Док. А это значит, что харчи для команды сегодня будут приготовлены хорошо и вовремя. В 8 часов утра подняты флаги Украины, Голландии и ПАРУСНЫЙ АМСТЕРДАМ­-2000. Этот знак участника празднования всем вручили ещё в Гали­ факсе вместе с инструкциями на подходы к портам. Ясное тихое утро.

Днём я сгонял в Амстердам, но, поскольку день-­то воскресный, в Комитете только один дежурный был, который посоветовал явиться сюда завтра. Костя днем покрасил палубу и левый борт. Потом яхту развернули для покраски с мостика и правого борта. Сергей с Доком освоили стиральную технику, предоставляемую мариной всем желающим за отдельную пла­ту. Сюда люди и из городка приходят с огромными ворохами белья. Техника хороша, проста в управлении, стирает и сушит. Тут же рядом утюг и хороший стол. Всё можно сразу погладить. Сергей с Борисом к вечеру и своё барахлишко постирали, и с общесудовым (это простыни, наволочки, полотенца) тоже управились. Прачечной пользовались мы все, для чего я сразу закупил достаточное количество жетонов, которые в те машины пихать надо. Только один Полковник проигнорировал эту буржуазную технику. Он всё своё постирал и прополоскал холодной пресной водой из крана на причале и там же высушил на ветру. В тот же день Жирадков, Фомин и Макаров сходили по городку Эймейдену погулять. До него расстояние километра три­-четыре. Лукъяненко вечером провел очередной переучет наличия харчевых запасов на судне. Спать все улеглись под стук дождя в нашу стальную палубу. Хорошо. Уютно. Спокойно. Дома...

На следующий день установил личные контакты с Коми­ тетом Празднования. Там сразу пообещали назначить нам постоянного лайсона на дни стоянки и сказали, что будут также информировать при необходимости через марину. Они же помогли связаться с консульством Украины в Гааге, куда я доложил о нашем пребывании здесь. Позвонил в Николаев, сообщил городскому голове В.Д.Чайке о благополучном завершении перехода из Америки в Европу, поздравил горожан с юбилеем Дня Независимости Украины. Вечером все вместе посидели за ужином. Потом штилевая ночь. А вчерашняя работавшая днём тройка: Богомольный, Михайленко и Лукья­ненко, — где-­то ещё гуляли за полночь. Доктор в первом же «походе» по Голландии выяснил, что здесь пиво в 9 (девять!) раз дешевле, чем в США и Канаде. Этот анализ цен на его любимый продукт ввёл Дока в лёгкое расстройство. Прикидывает, сколько можно было бы… Да прошлое не вернёшь. Так что отправляясь в дальние края, целесообразно заранее продумывать, где пиво пить. Тут напрашивается в памяти фразочка, вычитанная где-­то у В.В.Конецкого в его морских книгах: «Кабы сейчас те деньги, что пропили, вот бы попили!».

Через два дня после моего посещения Комитета у нас появился какой-­то чиновник. Или полицейский, или таможенник, а может быть, иммиграционных властей служитель. Хорошо, что я сам в тот момент оказался на яхте. Он посмотрел наши документы и сверил, вероятно, с тем, что я ещё в Галифаксе передал. Он же привез схему расстановки судов в шлюзах для прохода в Амстердам, какие-­то инструкции и программу празднования ПАРУСНЫЙ АМСТЕРДАМ, а также схему швартовки яхт и всех судов в самом городе Амстердаме.

23 августа

Занимались подготовкой к переходу в Амстердам. Какие-­то ремонтные работы были: получили и поставили на баллер руля ранее заказанную в соседней мастерской шпонку, удаляли люфт на баллере, залили все цистерны пресной водой, проверили фалы, смазали лебёдки… ещё что-­то было. Продуктов подкупили. Из Комитета принесли инструкции на переход. Сниматься из марины указано в 06.30 и идти в Северный шлюз. Дана еще уточненная, поименная, схема постановки судов в шлюзах и расписан порядок следования по Нордзееканалу. Дело в том, что этот переход от шлюзов Эймейдена до центра города Амстердама, фактически, являлся и парадом судов, участников РЕЙСА, и также множества местных парусных судов, которые через океан не ходили, а в празднике и параде участвуют все. Весь этот день наблюдали, как проходили к шлюзам большие парусники. Их проводили по одному­ два. Для них шлюзование связано с режимом приливов­-отливов в море, т.к. осадка у этих судов большая, для них важна глубина на пороге шлюза.

24 августа.

Команде подъём в 05.30. С кем­-то из парней сбегали в маркет за свежими продуктами. Его хозяйка ещё с вечера предупредила, что утром откроет «лавку» раненько специально для уходящих яхт. Так что хлеб и молочные продукты купили свеженькие.

От своего причала отошли, как приказано, точно в 06.30 и только в 08.30 вошли в шлюз и пришвартовались правым бортом в указанном нам на схеме месте. На яхту сразу сошла стройненькая девушка лет 18: «Я ваш лайсон на сегодняшний день. Меня зовут Jacomine Rijn…». Её прислали из Комитета для консультации и для связи во время перехода, для возможной необходимости в понимании указаний служб канала, передаваемых на голландском языке и, как я увидел чуть поз­е, для контактов со множеством других судов. Дело в том, что общие инструкции для судов, участвовавших в РЕЙСе, очевидно, составляли англичане или американцы и они указали каналы связи для УКВ-­радиостанций те, что работают у них. А тут оказалось, что местные станции на Канале пользуются другими частотами, которых на наших станциях даже вообще нет. Несогласованность получилась у них. Потому на судне требовалось иметь человека, понимающего голландский. Лайсон сразу попросила у меня нашу радиостанцию и кому-­то доложила, что она на месте.

В шлюзе нас подняли-­то всего на 20 или 30 сантиметров. В канал вошли в 10 часов и потом более 4 часов парадным строем двигались в сторону города. Но, правда, назвать это шествие строем едва ли можно. Идут фрегаты, громадные барки, бриги, бригантины и вокруг множество яхт, шхун, катеров, разнообразных лодок моторных и гребных тоже. Канал шириной метров 300. Он весь заполнен этими судами. Малые суда идут вплотную, зазоры порой между бортами или оконеч­ностями 2­3 метра. Я всё время рулил сам, т.к. на команды никакой рулевой не успевал бы реагировать. Нужно было самому поминутно решать, как с кем-­то расходиться и сразу совершать маневр на руле. Костя не отходил от двигателя, регулируя скорость по моим указаниям, остальные глядели и глазели. И было на что. Удивил нас коричневый цвет парусов на большинстве голландских яхт и шхун. Это, говорят, у нас национальное. Мы пристроились за кормой фрегата «Хер­сонес», это sister­ship российскому «Миру». На «Херсонесе» тоже украинский флаг, так что я обязан считать его своим национальным флагманом здесь, хотя он не участник РЕЙС-­ 2000. Он занимается туристскими плаваниями в германском чартере и пришел со своими пассажирами на этот величест­венный праздник. Как я ни старался вести судно аккуратно, а всё-­таки однажды, стараясь избежать навала от катера, угрожающего справа, сам неожиданно «наехал» на корму соседа, идущего впереди. Леер ему слегка помяли.

Стоянка для судов нашей категории в центре Амстердама. Вокруг яхты под самыми разными флагами. С левого борта, а мы стоим третьим бортом, английская яхта «Rona­2». С ней мы встречались ещё и в 92 году. Сосед по Галифаксу «Ocean spirit of Moray» стоит у нас по носу. Много других. Место хорошо защищено от ветра высокими зданиями, так что яхты спокойно стоят вплотную. Опять надо отметить, что ни воды на прича­ле, ни подводки электротока не предусмотрено. Хорошо, что мы зашли и постояли в Эймейдене, где и водичкой залились, и все аккумуляторы «подбили». Вот написал, что «место защищено высокими зданиями». И сразу хочется поправиться, т.к. здешние «высокие» это совсем не те высокие, что в Бостоне видели. Нет по ­настоящему высоких зданий в Амстердаме. На весь город видится пара таких, какие можно назвать небоскребами. Это этажей в 20—30. Я однажды с какой-­то женщиной заговорил на эту тему, она меня поправила. Сказала, что у них в городе три таких здания. Около нашего причала жилой дом в 9 этажей. А весь город, центр его, это большой район, а не две-­три улицы, имеет вид средневековья. Узкие дома стоят прижавшись друг к другу, словно плечами упираясь один в дру­гой, и тянутся вверх на три­-четыре этажа. Берегут голландцы прежний облик своего города. Его улицы­-каналы мне кажутся неповторимыми. Во всяком случае, я таких ранее не видал. И, конечно, множество велосипедов. Тысячи велосипедов. Едут все. И старый и малый. Молодая мамочка на велосипеде с дву­мя детьми. Много больших велосипедных стоянок. И просто у оград на набережных каналов или к каким­-нибудь ограждениям на улицах стоят пристегнутые цепочками или тросиками десятки, сотни этих машин.

 

NORDZEEKANAL — Голландия. Парад-переход в Амстердам.

Однажды у Центрального вокзала случайно увидел такую картину. Огромная стоянка велосипедов. Подъехал открытый грузовик. Рядом с ним машинка с газорезательной установкой и двое рабочих. Тут же полицейский и служащий этой стоянки. Рабочие запускают свой резак и по указанию полицейского режут эти цепочки и тросики на застоявшихся велосипедах. Такие, простоявшие несколько месяцев без движения, бро­шенные или забытые хозяева­ми, четко видны. Режут крепления, а сами машины забрасывают в грузовик. Они расчищают площадку от старого хлама.

Красочный и шумный празд­ник на воде. Множество судов. Сотни, нет, наверное, их тысячи, идут непрерывным потоком против часовой стрелки: яхты, катера (разных размеров и расцветок), шлюпки, бриги, барки, байдарки, каноэ…Тут же пассажирские суда маленькие и очень большие речные. Как только им удаётся разворачиваться в нашем углу гавани. Всевозможные плавсредства! (Какое грубое, «суконное», слово. Но как назвать старинный голландский лакированный деревянный башмак длиной метра 4 и с подвесным мотором? В нём два человека катаются. Или «автобус», совершающий уже третьи сутки круговые плавания по периметру гавани. Вскоре появляется «пивная бочка». Большая, у неё, конечно, есть двигатель, экипаж несколько человек). А сколько здешних парусников! Этого я ранее и представить не мог. Всё это украшено, нет, завалено цветами, обвешано гирляндами цветов.

 

Идем за кормой фрегата «Херсонес».

А буксиры, эти обычные портовые работяги, чисто покрашенные (но, думается, что у голландцев они чисты не только под праздник, а среди них есть и те, что были построены в начале уходящего века), и на них тоже цветы и гирлянды цветов. Старый буксир, паровой (какой гудок у него!), уставлен громадными вазами­бочками с цветами и весь обвешан гирляндами. И он не один такой. Тут и байдарки с одним или двумя седоками. Все они ходят кругами по периметру порта. На всех толпы встречающих и приветствующих РЕЙС людей.

Люди смотрят, любуются парусными красавцами, пришед­шими из­-за океана. А у причалов у городских набережных вплотную один за другим стоят TALL SHIPS ( так называют большие парусные суда) со своими высоченными мачтами и громадными реями. Тут и итальянский «Америго Веспуччи», и польский «Дар Младежи»… российские «Крузенштерн» и «Седов», японский «Akogara», украинский «Херсонес»… Но нет нашего «Товарища». Да и наш ли он теперь, этот подлинный товарищ и учитель множества советских и в том числе украинских моряков?! Отдан (или заложен?), где-­то в Германии он теперь, говорят, что на пять лет. Но вернется ли он снова когда­-нибудь в Херсон, в то старейшее российское мореходное училище, где его привыкли видеть поколения наших моряков?

 

Празднования «Парусный Амстердам—2000».

На берегу столпотворение людское. Лавки, палатки, концерты. Огромное обзорное колесо. Забрались и мы с Доктором, не пожалев по 4 доллара. Вечерами фейерверки с большого военного корабля…

В параде по городу мы единственные представляли Украину. На мой вопрос к организаторам парада при построении (опять по алфавиту): «Почему нет команды с «Херсонеса»?
– мне ответили: «Они не в РЕЙСе. Вы официальные представители».

Праздник в Амстердаме закончился большим приёмом капитанов в мэрии города. Собственно приём был проведен где-­то далеко за городом в старинном соборе. Дорога туда позволила взглянуть на Голландию из окна автобуса, что было для меня непривычным. Типичные, как мы знаем по картинкам, пейзажи с ветряными мельницами. А вон, кажется, прямо по полю идет небольшой буксир. Видна только его надстройка. Там узенький канал среди ухоженных полей или пастбищ.

На приёме, как обычно, короткие речи, свобода общения, звучала неназойливо музыка. Десятка полтора больших круглых столов. Каждый, вероятно, на дюжину мест. У каждого из нас в пригласительном билете указано, за какой стол садиться должен. По ходу «пьесы» всё, конечно, перемешалось, но начало было строго запланировано. Не было той фуршетной анархии, что видели в Бостоне.

 

Амстердам приветствует участников.

В один из наших первых дней в Голландии, когда ещё стояли в Эймейдене, я с кем-­то из парней вдвоём однажды съездил в Заандам, где более чем 300 лет назад Петр Первый под име­нем Петра Михайлова кораблестроительному мастерству у голландцев учился. Заандам оказался близко. Поезд туда за 20 минут довозит. Городок теперь, конечно, современный. Музей Петру хранят. В тот день или час, когда мы подошли, он, к сожалению, был закрыт. Но хоть вокруг походили. Посидели на крохотной площади под высокими развесистыми деревья­ми. Жаль, что с нами не было М.Терновского, он бы определил породу этих деревьев. Посреди площади стоит памятник– Петр с топором в руках нос небольшого суденышка ладнает. Памятник поставлен в 1911 г. как дар императора Николая Второго городу Заандаму. Интересна история домика, где Петр останавливался дважды в своих поездках в Голландию в 1697 и в 1698 годах. Построен домик в 1632 г. В 1818 г. король Нидерландов Вильгельм Первый купил его и подарил своей невестке Анне Павловне, которая в 1816 г. вышла замуж за престолонаследника, будущего короля Вильгельма Второго. По приказу Николая Второго, очевидно, когда памятник ставили, над домиком музея возвели каменный чехол. Это как у домика Петра на Васильевском острове в Санкт­-Петербурге.

28 августа

Опять парад судов, идущих мимо центра города на выход из порта, и затем те же 20 км по каналу к шлюзам. Берега канала на всём его протяжении заполнены людьми. Неоднократно был виден наш биколор и слышны возгласы «Хай живе Україна!».

Вот в шлюзе, я в этот раз пошел в Южный шлюз, при выходе малых судов организованности не было. Для больших­то, конечно, график был продуман, и они шли в Северный шлюз, который больше и глубже Южного. А для таких, как мы, не могли они предусмотреть, кто придет и когда придет к шлюзу. Посему лезли, кто как умел. Я эту «систему» не сразу понял.

 

Памятник Петру I в Заандаме.

Но, понаблюдав, как посту­пают другие, и дважды пропустив возможность войти в шлюз, уже с третьего захода сумел всунуться в него с «Икаром». Обстановку ещё осложняло то, что одновременно шлюзовались самоходные баржи, которые по две штуки первыми входили в шлюз, а яхтам пред­оставлялась возможность втискиваться между ними и позади них. Электронная надпись у ворот шлюза, указывающая глубину на пороге, постоянно колебалась между числами 2,8 и 2,9 м. Такая глубина на пороге меня, естественно, беспокоила, т.к. эта величина очень близка к нашей осадке, которую я на тот момент точно знать не мог. Беспокоился, не сесть бы на пороге. Тогда и сам не пройдешь, и других задержишь.

Вошли в шлюз, закрылись за нами ворота. Яхты стоят плотно одна к другой, а между ними лебеди плавают, тянут свои шеи к людям за подачкой. Верят в людей, не обижают их здесь. И ещё одна деталь – выходим из порта в море, а нас в шлюзе вверх поднимают, да на целых два метра поднимают! На море был прилив, и уровень воды там выше, чем в порту и канале и в многочисленных каналах-­улицах Амстердама. Порт и сам Амстердам отгорожен от моря дамбами. Читать-­то об этом приходилось, и все об этом знаем. И всё-­таки удивительным кажется, что городские улицы ниже уровня моря.

После шлюзования вновь зашли в марину в Эймейдене с расчетом на одни сутки, чтобы подготовиться к переходу до Гибралтара. Туда почти 1500 миль. И опять же Бискайский залив с его недоброй славой сурового места в океане.

Было у меня тогда приглашение на участие в ещё одном праздновании. Порт Бремерхафен, это ФРГ, он совсем рядом, всего 210 миль. Бремерхафен устраивал у себя фестиваль парусных судов в связи с организацией выставки ЭКСПО­-2000 в Ганновере. Тоже интересная программа. Многие из Амстердама отправились туда. «Икару» официальное приглашение было прислано ещё зимой в Николаев. Я много думал об этом, идти или не идти. Жаль упустить, ведь повтора никогда не будет. Но уже в Амстердаме решил не ходить. По состоянию команды видел, что им уже хватит. Надо идти в сторону дома, туда почти 4000 миль. Ещё наплаваются и те, кому предыдущего не хватило. Хорошо тому шотландцу, его дом от Бремерха­ фена в 400 милях, которые пройдет за 2­-3 дня, а нам хотя бы в два месяца вложиться.

Вот такие у меня, в основном, воспоминания о том плавании для участия в РЕЙС-­2000. Все переходы в море­ океане – дело обычное. Это трудная, сложная во множестве своих деталей жизнь и работа, но всё-­таки обычная. На это шли все вместе и каждый порознь. Может быть, не все её представляли глубоко, имея только опыт плаваний у нас в лимане или даже в Черном море. Да и плавания в Грецию– тоже совсем не то. Это работа моряка, в наших условиях многократно осложненная малыми размерами судна, длительностью переходов, условиями жизни и быта, самой работой в две вахты. Но хоть это и тяжкая, но любимая работа. Чего уж тут греха таить. И больше всего запомнились как что-­то новое вот те праздники и встречи с людьми. Там тоже ответственность большая, ведь мы были единственным офи­циально заявленным и зарегистрированным в РЕЙС-­2000 судном из Украины. Это праздники — участие в парадах судов в гаванях и на рейдах портов, участие в парадах команд по улицам городов, приёмы в мэриях, и подъёмы национальных флагов и исполнение гимна вашей страны, гражданином которой ты являешься, салют из пушки в честь флага на стеньге вашего судна, а также встречи с соотечественниками, часто с бывшими соотечественниками, и с членами команд яхт и судов из других стран, с гражданами принимающей страны. Тут всегда надо держать марку. Всё прошли, показали на своём уровне, что мы, НИКОЛАЕВ и УКРАИНА, есть.

29 августа

Был день увольнений. Но кто­-то из команды всегда был на яхте. Так потребовали из службы администрации марины, предполагая возможную нашу перешвартовку. Они готовились к какой-­то своей выставке­-ярмарке и ожидали подхода многих судов. Ну а мы подкупили продуктов, перестирали бельишко, в душ, конечно, сходили… И, вроде бы, всё.

 

Праздники закончены. Уходим из Голландии.

Вечером семейный праздник. У Доктора день рождения, что было также одним из поводов задержаться ещё на одну ночь на спокойной стоянке. Это был наш заключительный ужин по поводу окончания всех мероприятий РЕЙСа. Опус­тили все праздничные флаги. Оставили только официальные– Украина и Голландия.

Из порта Эймейден вышли 30 августа в 9 часов утра. Поста­ вили грот, бизань, кливер. Вахту после отбоя аврала по выходу из порта принял Ю.Б. Жирадков с матросом А.В. Фоминым. И вперёд. Домой.

Опять начались будни морского плавания. Просматриваю вахтенный журнал и навигационные карты, купленные в Амс­тердаме. «…Прошли нефтяные вышки АМСО­Р15… Выброси­ли три мешка сухарей, т.к. в них завелись белые черви…». В эти мешки мы давно не заглядывали. В Северной Атлантике погода не располагала к просушиванию сухарей на палубе. Теперь же у нас был запас свежего хлеба, его должно хватить на неделю. Потом будем жарить лепешки, если до Гибралтара еще не дойдем.

Идем на вход в пролив Ла-­Манш из Северного моря. Вече ром 31-­го, оставив где-­то справа знаменитые Гудвинские пес­ки, что на входе в реку Темзу лежат, приблизились к району Дувр­ Кале. Здесь очень много судов, идущих вдоль пролива и ещё больше поперёк него. Около 23 часов запустили двигатель для лучшей подготовленности к маневрированию при возможных расхождениях с судами. С полуночи пошло встречное течение. Потом мощный шквал с дождём. Работая двигателем полным ходом вперед, а это у нас 5,5 узла, упирались на одном месте, наблюдая яркий красный огонь маяка Варне на траверзе левого борта не менее четырех часов. Но самую узкость пролива на линии Дувр ­Кале к этому времени уже прошли. Там непрерывно снуют большие ярко освещенные паромы. Эти несутся при любой погоде, при любой видимости. Но хорошо, что они все, хотя и близко, но всё-­таки у нас за кормой про­ ходят. Только один прошел по носу. Ночь темная. Встречный ветер. Уйти к берегу и отдать якорь не решился, т.к. на карте в этом месте показано целое кладбище затопленных судов. А вперед идти сил не хватало.

Коротко говоря, трудно брали Ла-­Манш. Оттого, вероят­но, настоятельно хочется туда ещё хотя бы раз сходить. Течение менялось со своей цикличностью около 6 часов 30 минут. Но приливное течение, идущее из океана, здесь всегда сильнее течения отлива. Первое достигает 6 узлов даже в штиль, а при отливе более 4 не бывает. А тут еще много дней работал сильный западный ветер. Опять сложный переход с правой стороны пролива, это от Англии, на левую, к Франции. Наши черноморские проливы мне сейчас кажутся более лёгкими для прохода яхтами со слабыми двигателями. Возможно, сказывается привычка, лучшие знания и опыт в плаваниях в наших проливах. Нет, в Ла Манш ещё сходить надо.

2 сентября

В полдень нас догнал грузовой теплоход «Вана». Флаг какой-­то чужой, а команда вся из Украины, мариупольские ребята. Идут из Вентспилса на Бразилию. Нас опознали по флагу, т.к. проходили совсем рядом по левому бор­ ту, и вызвали на УКВ­-16. Я тогда нашу радиостанцию держал постоянно включенной, как того требуют правила Канала. Мы бы сами их опознать не смогли. Нет теперь той, всегда узнаваемой, родной белой трубы с широкой красной полосой, с трубой, к которой всегда и везде можно было обратиться с любыми просьбами: и радиограмму передать домой, и соляру подлить. Помню, однажды измаильский теплоход «Кальмиус» остановился, чтобы передать кастрюлю борща. А на стоянках в портах всегда дружеская встреча с парнями, которых ты и не знал никогда раньше, но в разговорах всегда находятся общие знакомые или знакомые знакомых. И медицинской помощью всегда пользовались. Опять же, помню, как в Стамбуле мои руки, обожженные скользящим жестким капроновым фалом под нагрузкой (кожа на обеих ладонях была снята вчистую, но фал задержал), спасала докторина с теплохода «Осетия». А я, неблагодарный, теперь и имени её не помню. Нынче трубы и наших, украинских, и российских и тем более прочих из СНГ судов разукрашены так, что и подойти к ним застесняешься. Было уже и такое, что в ответ на просьбу налить канистру (20 л) соляра стармех, не помню уже, с какого украинского судна, задал вопрос: «А платить кто будет?». Справедливый вопрос. Но непривычно как­-то.

На «Вана» приняли у меня радиограмму: «СЛЕДУЕМ ПРОЛИВОМ ЛА-­МАНШ В АТЛАНТИКУ. НА СУДНЕ ВСЁ В ПОРЯДКЕ. СЛЕДУЮЩИЙ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ ПОРТ ЗАХОДА СЕУТА­ КМ НЕМИРОВ». Они её сразу же через факс в Николаев председателю горспорткомитета Н.П.Зайво­му передали и мне об этом сообщили.

А у нас вахты и будни. Порвался шкот, опять «ушел» ток из аккумулятора, ещё отказ в работе Спутникового Навигатора, зарифили грот, заменили стакселя, не горит правый бортовой огонь (Костя с ним уже давно и не в первый раз возится), перебрали инструмент, закончилась вода в донной цистерне №2…

3 сентября

В графе «Замечания капитана» в Вахтенном журнале запись: «Сегодня откровенно отдыхательный день после сложных предыдущих дней». Это мы уже выходили на простор океана, и коллизии пролива с его узкостями, мелями, сильными течениями и множеством судов оставались позади. И ветер западный теперь уже становился не встречным, а боковым. А это, парусники понимают, совсем иное дело. Да и ослаб ветер. Судов по­прежнему много, но тут места без ограничений. По ночам ещё целые эскадры рыбачков появляются. Они со всех сторон. Берег-­то французский совсем рядом где­ то за горизонтом.

5 сентября

Прошли супербуй у острова Уэссан, вошли в зону Бискайского залива. В Навигатор введен мыс Финисте­ ре. До него 400 миль. Это уже Испания. А 6 сентября оконча­ тельный отказ в работе нашего стационарного спутникового навигатора. Хороший аппарат...был. После мы его ввести в строй не смогли. Запись в вахтенном журнале: «В связи с выходом из строя GPS­Koden дальнейшая прокладка по счислению и контроль по GPS­Magellan». Этот аппарат ручной. Это ещё забота для капитана. Здесь, конечно, заблудиться трудно, берег, хотя и не виден, но он близок, за горизонтом на востоке. Как все­-таки расслабляет эта уверенность и привычка в работе по прибору. А вот отказ. Ведь раньше я мог и считал нормальным вести прокладку пути по счислению и обсервациям Солнца.

Опять судно. Теперь это «Дженни», команда с Украины, флаг Мальты. Работают наши морячки кто где. Своего флота Украина не имеет фактически. Уничтожили громадное Черноморское пароходство. И виноватых найти «не могут». С «Джен­ни» сообщили, что по прогнозу на ближайшие дни ветер не более 3 баллов от северного до северо-­западного. Норд – это хорошо. Три балла маловато, но были бы хоть они. Штили тоже мучительны.

Последующие дни спокойный океан, небо ясное, по ночам звёздное. Потом ветер вообще зашел с юга и ослаб. Всё дальнейшее плавание до Гибралтарского пролива продолжалось при слабых ветрах. Суточные переходы по 50­-70 миль. Знаменитый Бискайский залив прошли со штилями. Отдыхали. Вот так сложилась погода. Постоянно видим догоняющие и встречные суда. 12 сентября совсем рядом прошел архангельский лесовоз «Пионер Северодвинска». На нём мои друзья, а старшая дочь Екатерина идет вторым помощником капитана. Капитан даже разрешил остановить судно. Мы подошли к его борту. В течение получаса пообщались. Получили несколько буханок свежего хлеба. От предложения взять соляра отказались, у нас полный бункер. В Ла­-Манше израсходовали немного. Потом они пошли вперед. А мы под­няли паруса и за ними, к Гибралтару.

16 сентября

При восходе Солнца увидели африканский берег в районе мыса Спартель. Я к нему шел уже в четвертый раз на яхте из океана. По всему горизонту дымка, так что горы африканского берега едва просматривались, а европейский вообще не был виден. К 10 часам видимость улучшилась. Да и мы приблизились к берегу. Ветерок был попутный и течение шло из океана в Средиземное море. Мы быстро приближались к порту Сеута. Навстречу прошел испанский небольшой военный катер. Остановился, потом сделал круг около нас и пошел в восточном направлении.

К 12 часам мы уже ошвартовались в Сеуте в той же самой марине, где были чуть более трёх месяцев назад. Как всегда график дежурств, т.к. стоять предполагаем трое суток, и перечень работ. Ну а в первую очередь, конечно, душ. Пообедали в ресторане на берегу моря. Я туда сходил заранее, заказал салаты, добротные бифштексы, по бокалу хорошего красного испанского вина и пива, as much as we’ll be able to drink, «от пуза», значит.

Первый дежурный Костя. Он осмотрел подводную часть корпуса и обнаружил, что потерян шплинт, фиксирующий штырь, на котором сидит перо руля. Сам штырь пока ещё на месте. Потеря этого штыря в море да ещё при штормовой погоде могла стать причиной очень тяжелой аварии.

Потом тихий вечер. Вся команда на борту. Это опять сказы­вается отсутствие Терновского, он бы придумал куда сходить и приятелей завести. Ну и, конечно, мы уже заграниц насмотрелись и здесь бывали. Потом пришли гости с соседней яхты, флаг Англии. Долго сидели, о чем-­то разговаривали.

На следующий день ещё одна гостья. Она наша, как принято у нас теперь говорить, русскоязычная, молодая. Она жена (или подруга?) весьма пожилого состоятельного шведа. Второй год счастливо путешествуют на своей яхточке по Средиземному морю. Теперь намерены идти в Карибское море, потом в Бразилию. Рассказывает скупо о своей безбедной жиз­ ни. Но что-­то счастье в её глазах не светится.

Команде на весь день увольнение. Работы по заведовани­ям были только у капитана и стармеха. Промыли с Костей паруса пресной водой, сделали уборку внутри яхты, поставили тот шплинт у руля, подобрали карты на переход Сеута— Мальта — Афины – Стамбул. Я подготовил рапорт, это уже рапорт №5, его нужно отправить в Николаев спортивному начальству. Со стороны океана весь день дул сильный ветер. Сейчас бы лететь на восток, но мы договорились о трёхдневной стоянке для отдыха. А попутный ветер упускали. Уходить будем 19 сентября.

18­-го тоже день отдыха. Только харчей подкупили на переход. Днем вдвоём с Сергеем обошли полуостров Альмина, километров 10, наверное, отмотали. При нашем режиме жиз­ни за последние месяцы это непривычно. Поднялись к маяку на вершине горы. Костя с Сергеем в какой-­то день ходили к тому же мысу Альмина с масками и подводным ружьём рыбу стрелять. Принесли какую­-то рыбку и маленького осьминожка. А ветер по ­прежнему западный не менее 6 баллов. Хороший ветер уходил.

Утром 19-­го всё тот же свежий ветер от запада, в вантах свистит даже на стоянке под прикрытием зданий города и гор. Ещё сходили на меркаду, это базар по ­испански, купили овощи и фрукты. Потом подошли под заправку, залились соляром и в 12.30 вышли в море. На гроте сразу взяли два ряда рифов и стаксель малый поставили. Но скорость имели 7–8 узлов. Нам достаточно. В полночь море вообще рассвирепело. Убрали грот и до следующего полудня шли с одним стакселем всё на тех же семи узлах. И только в полдень добавили к стакселю №3 ещё и кливер, вынесли его на спинакергике на левый борт. Кливер – это 55 квадратных метров паруса. А такую постановку двух стакселей на противоположных бортах называют «крейсерский спинакер» или «разрезной спинакер». Это удобно, работать с ним легче, чем с одним настоящим спинакером. На курсе фордевинд они стоят устойчиво, а площадь больше чем один стаксель с гротом и нет опасности, что на волне может перебросить гик.

От испанского берега прилетел вертолёт, сделал круг над нами (контроль какой-­то или забота о мореплавателях) и удалился обратно. Позже я узнал, что в тот день на какой-­то яхте здесь же, в море Альборан, на крутой волне человек выпал за борт. Ну а человек за бортом – это, как правило, навсегда за бортом. В хорошую погоду, когда всё вокруг видно и нет волны, яхта легко управляется, за борт не падают. А мы в море ни одной яхты, ни одного малого суденышка не видели, хотя это был район, где всегда кто­нибудь катается и рыбачки работают. Погодка не та. Нам же ветер был попутный, на «Икаре» идти славно.
20 сентября утром и ещё в полдень шли хорошо, по 6–8 узлов давали. А к вечеру ветер стал стихать. Мне было жаль тех ветреных дней, что простояли в Сеуте. Но их не вернёшь. 21 сентября временами вообще штиль. Утром вышли к африка­нскому берегу в видимости мыса Карбон. За сутки пройдено 78 миль.

На следующий день ветер усилился, но это был уже встречный ветер, и за сутки прошли чуть менее 100 миль. Это по генеральному курсу, т.е. смещение на восток вдоль берегов Алжира. Но ведь ходили­-то зигзагами, лавировали.

22-­го та же лавировка. При ясном небе вторые сутки ветер 5-­6 баллов. Ночью на 23­е ослабление ветра, но направление прежнее, и не получается существенное смещение к востоку. И ещё неприятность. В темноте въехали в большое нефтяное пятно. Все­таки и в Средиземном море позволяет кто­то себе нефтяные танки промывать или льяльные воды сливать, хотя это категорически запрещается международными правилами. У нас на палубе и на стакселе, принайтовленном к левому лееру, огромный сгусток этакой «мазуты». Потом весь день отмывали палубу у мачты и якорь, лежащий здесь же, и со стак­селем возились долго. Но на нем пятно останется надолго. За сутки пройдено 97 миль. Не так уж мало. Но все уже устали. Надоело. И такие переходы, когда всё идет к концу, удручают, во всяком случае, не воодушевляют. Нет хорошего продвиже­ ния вперед и с ним работы, требующей напряжения и дающей ощущение удовлетворенности своей работой. Вот только те текущие ежедневные дела: подшили разорвавшийся шов на стакселе, осмотрели и обтянули талрепы штагов, потом то же самое проделали с талрепами вант, поставили спинакергик, через некоторое время с изменением ветра убрали… Ночью прошли в районе порта Алжир. На берегу видно море огней.

25 сентября

Опять за сутки дали только 61 милю. И лавировали, и штилели…А жизнь идет своим чередом. Док своим хирургическим скальпелем что­-то вырезывает по дереву. У него такие дела получаются, и любит он этим заниматься. Сейчас он работает над барельефом, где изоб­ ражена марсельная шхунка и по периметру написаны пор­ ты пройденного нами маршрута. Сюжет картинки они с Сергеем соображали, а в обсуждении участвовали все.

Досочка у него красного дерева, работать на ней трудно, т.к. дерево твердое, но и Борис парень настойчивый. Несколько обрезков этой древесины он подобрал в отбросах у столярной мастерской в Эймейдене. По приходу в Николаев Док этот барельеф передал мне с дарственной надписью в память о проделанном плавании. А я позже и вопреки указаниям Бори­ са отдал его в Николаевский музей судостроения и флота в качестве одного из экспонатов о плаваниях «Икара». Сергей Лукьяненко в этом плавании много работает со своими художествами. Обстановка позволяет, и мы его поддерживаем в этом. Пусть и в свою вахту рисует. Ведь живое море, с натуры, пишет масляными красками на каких-­то картонках, которые он заго­товил ещё дома. За руль вместо него могу и я подержаться. А то, что делает он, мне не сделать. И в этом вижу полезность нашего плавания. Его работы привезем домой и покажем людям. Его картины (40 штук!) тоже демонстрировались в течение трёх месяцев в феврале-­апреле 2001 г. в том же музее на нашей выставке «Икара».

26 и 27 переходы чуть более 100 миль. А 28­-го опять – 65! В ночь на 29-­е со стороны берега подошла гроза с резкими порывами ветра. Убрали грот и стаксель, некоторое время шли с одной бизанью. Солнце взошло за тучами, закрывающими восточный сектор горизонта. Около полуночи увидели мыс Фавиньон. Это Сицилия, Италия. За сутки 116 миль. И опять грозы при встречном ветре.

30 сентября

Далеко справа увидели остров Пантеллерия. И весь день гроза и дождь, а за ними штиль, и снова гроза. И много судов, идущих Тунисским проливом.

Вечером 1 октября опознали маяк Гордон на острове Гоцо.
Это уже Мальта. Жаль было, что подходили вечером. В 20 часов убрали грот, чтобы уменьшить скорость. Хочу идти в бухты Мальты только с рассветом. Тут берега скалистые, к ним подходить лучше не спеша и при хорошей видимости.

Утром в 07.30 вошли в бухту Марсашлот на острове Мальта. Потом довольно долго искали место, где можно пристать. Только в 10 часов, обойдя по периметру всю бухту, увидели стоянку для яхт и на стенке надпись «custom», таможенный причал, значит. Подошли. Марина Мсида. Нам сюда и полагается. Прошли таможенный и полицейский контроль. Получили разрешение на пребывание здесь в течение четырёх суток. Я столько просил. Стоянка у нас хорошая. С носа два бриделя со штатных бочек, с кормы завели три своих швартова. Рядом вплотную стоят яхты, и нам свою корму надо фиксировать жестко. Подключились в сеть 220 В, свой шланг подсоединили к трубе с пресной водой. На берегу душ, туалет, полицейский пост. Оплата всё те же 35 долларов. В тот же день позвонил в Николаев в спорткомитет.

Два дня стоянки парни, в основном, гуляли по городу Ла Валетта. Дел на судне не много было, да и те, в основном, мои. Договорился и сдал в ремонт наш стаксель №3, ему ещё предстоит много ответственной работы на подходах к Черному морю. Работы на несколько часов, а 100 долларов надо заплатить. Договорился и сдал в ремонт ручку от шкотовой лебёдки. Там надо подварить штырь. Шва­то не более 50 мм, но плата около 20 долларов. На Мальте, надо отметить, всё считают в местных лирах, причем одна лира вдвое дороже американского доллара, и это уж я перевожу в доллары украинско­му читателю для ясности. Позвонил в консульство Украины, доложил о нашем пребывании здесь. Вежливенько поговорил с секретарем консульства Екатериной Бахтиной. Пригласил зайти к нам. Отправил в Николаев рапорт №6.

4 октября

Утром опять залили полный бункер пресной воды, подкупили продуктов. Овощи и фрукты зеленщик на своём грузовике, для того специально оборудованном, под­возит прямо к причалу. Потом закончил дела в таможне и в полицейском офисе и в 15 часов ушли от причала в марине. В бухте недалеко от выхода стоит небольшое судно­заправщик. Подошли к нему. Закупили 400 литров соляра, уплатив 100 лир. На сдачи нам дали две приличные упаковки мороженого, т.к. сдачи в лирах нам уже не нужны. С тем мороженым упра­ вились до вечера.

На выходе из бухты доложил на УКВ­-16 «Валетта­ Радио», что уходим. Вообще здесь контроль оказался строже, чем в других портах, пройденных нами в этом году. Но давно известно морякам, что чем меньше страна, тем больше всякого рода запретов встречаешь. Ведь, когда мы утром 2 октября подош­ли к причалу марины, полицейский на берегу, услышав, что мы из Украины, закричал, чтобы сразу уходили: «Вам нужен соляр? Вон в бухте стоит заправщик, идите к нему и уходите!». Вот такая была первоначальная реакция местного блюстителя порядков. Это уже чуть позже я всё­таки зашел в таможенный пост (это всё тут же рядом), и таможенник успокоил полицейс­ кого. Тому, быть может, приходилось уже встречаться с кем­то из наших соотечественников на яхтах... Иначе чем объяснишь такую реакцию?

Ну, ушли с Мальты. Заходили­-то сюда даже не с целью отдохнуть, и продуктов хватило бы до Греции. Мне хотелось показать парням город Валетта. Придется ли им ещё когда-­нибудь на него заглянуть? Я же шел сюда в третий раз. Впервые был здесь в 1978 году, когда на яхте «Арктика» возв­ращались с Канарских островов. Большие здесь произошли изменения. Быстро строится Новый город. И этой марины тогда вовсе не было, но в бухте шла стройка, крепили грани­том берега. А старую Валетту хранят в прежнем виде. Её узенькие улочки всегда заполнены толпами туристов. Этот город как-­то связан с именем Хмельницкого Юрия, сына Богдана Хмельницкого.

Из бухты вышли на двигателе и вскоре поставили паруса. Курс по ветру полный, скорость 3­4 узла. Спокойное плавание. Для ночи хорошо. Опять обычная жизнь пошла. На следующие сутки пройдено 87 миль.

6 октября

Усиление ветра от севера и пройдено 120 миль. Идем в Ионическое море.

7 октября

Временами дождь. По горизонту тучи, видны грозы с ливнями. Но мы весь день как­то удачно лавировали между ними, и ни под шквал, ни под сильный дождь не попа­ дали. В вахтенном журнале в 17.35 записано, что наша точка ϕ =37°45’24» северная λ =019°54’44» восточная. За кормой с правого борта гроза. Впереди по горизонту видны остро­ ва Закинф и Кефалиния. Но идти прямо на пролив между ними не удавалось. А в 18.45 уже: «Грозы со всех сторон. Идет дождь». На гроте взяли два ряда рифов. Это мы готовились к грозовой ночи. Вахту принял Ю.Жирадков. Почему-­то смену вахт сделали в 18.45. В 20.00 в журнале значится: «Пропусти­ли через себя грозу. Шквал не предупредили. Порван Ст.2». Шквал был жестоким и продолжительным. Перед ним была, конечно, минута-­другая затишья, но вахта не поняла, что вслед за ней придет мощный удар с противоположной стороны. Не сбросили паруса и меня не вызвали вовремя. Наверх я выскочил, когда стихия уже бушевала и яхта неслась в обратном направлении. Грот-­то был хорошо зарифлен, а вот стаксель был чрезмерно велик для того ветра, его надо было убирать. Но убрать наш кливер в 55 кв.м по-­хорошему было невозможно. Нести его дальше я опасался, как бы не порвать такелаж и не потерять мачту. Трещины в степсе, на котором она стоит, я видел еще в Галифаксе, и покоя мне это не давало все время. Я сам прослабил фал, и ветер мгновенно растерзал парус в клочья.

Ещё через 45 минут: «Ветер зюйд­зюйд­вест. Идем бейдевинд правого галса. Поставили Ст.3. На западе небо чистое. Грозы ушли на восток. Берега, т.е. острова, не видны, а до гро­ зы видели береговые огни».

Около 2 часов ночи вошли в пролив Закинтос между остро­вами Закинф и Кефалиния. Слева остался остров Итака, где легендарная Пенелопа верно ждала своего Одиссея. В 06.30 впереди чуть справа увидели силуэт полуострова Папас. На востоке мрачность, временами видны дожди. Удивляло отсутствие судов. К 11 часам небо прояснилось. Ещё чуть ранее, в 10 часов, прошли мыс Папас. Я, кажется, впервые к нему пришел в светлое время суток, хотя здесь, пожалуй, уже в деся­тый раз. Наконец­-то увидел, что Огонь Папас — это просто колышек, маленький столбик, с мигающим фонарём на нём. Прежние все мои проходы в здешних водах выпадали на ночь или раннее, ещё сумрачное утро.

Прошли залив Патрайкос и мимо порта Патры. Никогда в него не заходил. В узкости Риони какая-­то мощная стройка идёт. Похоже, башню посреди пролива ставят. И далее шли уже Коринфским заливом. Помнится, ещё в 78 году, оказавшись здесь впервые, а мы тогда зашли сюда на яхте «Аркти­ка», уходя от сильного встречного ветра у мыса Матапан, я назвал эти места благословенными. Мне казалось понят­ным, почему именно здесь зародилась европейская цивилизация. Это места, защищенные от погодных коллизий, теплый залив, тогда он, наверняка, был богат рыбой, благодатные долины. Но только на южной стороне залива благодатные. Северный берег суров, скалистый, для жизни, по-­моему, весьма неудобен. Но и там сейчас прокладывают, вырубают в скалах, дорогу.

Весь день беспокоился, не закрыт ли Коринфский канал, т.к. не было встречных судов. Необычно это… И только ночью прошел навстречу один сухогруз. Но откуда он идёт? Ведь и в заливе есть портпункты…

В 5 часов утра вошли в Коринфскую бухту, а к 7 часам приблизились к входу в канал. Вижу, вход не разрешается, горят два красных огня. Но через полчаса цвет огней сменился на зеленый и появился синий флаг. Это значит, что можно идти. Пошли. Служащий с берега покричал, чтобы шли быст­рее. Но нам, как ни старайся, больше 5,5 узла не выжать. А если работает встречное течение, а это здесь возможно, то и этих узлов не дашь. В канале впереди нас идет только одно небольшое турецкое судно. Позади никого. Тоже редкое явление. Обычно кого­-нибудь догоняешь, точнее, стараешься не отстать, и сзади кто­-то подпирает. И боишься, как бы двига­тель не заглох. Остановка будет неприятностью очень круп­ной. Сам канал – узкая щель, прорубленная в ракушечнике. Ширина его 22 метра и длина 6 километров. Отвесные стены высотой до 50 метров. Почему­-то не видно рабочих на этих стенах. Обычно они висят над водой, зачищая стены, заранее убирают камни, которые смогут скоро упасть в воду канала.

Из канала вышли к 9 часам. За проход заплачено 166 долларов. Если бы шли вокруг мыса Матапан, то потеряли бы, т.е. заплатили бы, двое суток, и не было бы захода в Пирей. А его и Афины тоже хотелось показать парням. У причала постояли ещё полчаса, чтобы позавтракать в спокойной обстановке, и пошли вперёд.

Уже к 17 часам того же дня пришвартовались с внутренней стороны мола, ограждающего бухту Зея в порту Пирей. Потом, как обычно в Греции, оставил в полицейском офисе Судовые Роли. А в администрации Марина Зея никого чиновников не было, только техничка полы протирала. И таможенный отдел был закрыт. С ними общался уже на следующий день.

Стоянка в Пирее тоже трое суток, чтобы парни, кто здесь впервые, смогли на Афины взглянуть, на Акрополь подняться. Сам я здесь уже, наверное, в десятый раз, и Сергей не единожды бывал. Команде увольнение на весь день. Сделал подборку карт и флагов на переход Пирей – Турция – Болгария. Плани­рую зайти в Варну. И её надо показать команде. Оттуда будем согласовывать дату и процедуру нашего возвращения в Николаев, ведь в плавание мы шли как представители города.

Стоянка ничем не отличалась от обычной. Обтянул такелаж, поправил швартовы. У Кости Михайленко здесь оказалась сестра, приехавшая к кому­-то в гости. Ну и он отпущен до утра 12 октября.

За кормой у нас стоит яхточка. Её длина около 14 метров. Флаг Франции. На яхте одна женщина возится. Вижу, что швартовы у неё нехорошо заведены. Поправил. Разговори­лись. Оказалось, что хозяин яхты «Johanna» строил её сам 9 лет. Но вот в первый же вояж по Средиземному морю неудач­но упал на палубе. Сейчас на яхте его жена, а он в больнице. Завтра будут операцию на колене делать. Что делать с яхтой, она, жена, не знает, и как будут домой добираться, тоже пока не ведает. Француженка пригласила к себе на кофе. Ради любопытства составили с ней этакий четырёхязычный: русско­английский­немецко­французский, — словарик на десятка полтора самых ходовых бытовых фраз. Разговаривать с ней было трудно, но возможно. Она знает свой французский, достаточно хорошо немецкий, чуть-­чуть английского и ни слова из российского. Я же со своим русским и украинским, посредственным английским и с крохами немецкого обхожусь при совершенном незнании чего-­либо из французского. Но словарик составили. От неё я узнал, что они, как граждане государства, являющегося членом Европейского Союза, здесь так называемый Transit Log, это документ на право плавания в водах страны на срок один или два месяца, не покупают. С меня же за таковой, хотя мы стояли всего три дня, взяли в полиции 32500 драхм. Это около 90 долларов.

11 октября

Опять всем увольнение до вечера. И я побродил по Пирею. В Афины не ездил. Хотел зайти поздороваться в Греческий яхт-­клуб, но он переехал. Говорят, где­-то совсем рядом, но я не нашел его. Ночью подошла и встала перед нами небольшая и, я бы сказал, невзрачная польская яхточка «Dar Gdynia». Несколько парней на ней путешествуют. Опять подкупили продуктов вдвоём с Сергеем. К полуночи все собрались на яхте. Ночи здесь теплые…

Подъём команде 12 октября в 08.30. Торопиться не было причины, т.к. мне ещё предстояло отходные документы офор­мить у чиновников в полиции и в администрации марины. Из бухты вышли только в 12.50. Держали курс на островок Флевес. Лет 20 назад на нём какая­-то пушчонка была видна. От кого она защищала столицу? Островок обогнули левым бортом, и впереди открылся величественный, стройный остров Патроклос. При закате Солнца прошли под высоким мысом Сунион. С моря видны стоящие на нем колонны – остатки древнего храма. Говорят, отсюда царь Эгей в море бросился. Подробности об этом читайте в увлекательной книге «Леген­ды и мифы Древней Греции».

Ночь была тихая, лунная. Очень легкий ветерок то южный, то северо­западный. Но уж очень слабый. А мы находились в проливе Кеос. Тут всегда и течение довольно серьёзное идёт от севера, т.е. нам навстречу, и судов много. Запустили двигатель, чтобы поскорее выбраться из этого пролива.

В северную часть Эгейского моря опять решил идти про­ливом Дисватон, т.е. восточнее острова Андрос. Этот пролив значительно спокойнее, чем Кафиревс. Тут всегда и течение послабее, и судов меньше. В Кафиревс яхтой можно идти только имея относительно мощный двигатель или при силь­ ном попутном ветре. У нас ни того, ни другого на тот период не было.

К Дисватону подошли 13 октября ещё затемно, хотя на часах было 05.30. Заглушили двигатель, чтобы дождаться рас­света. И только в 07.30 вновь запустили его. Выйдя из пролива, сразу поставили паруса, и началась лавировка. Тоже обычная для этого района в осеннее время лавировка при ветре от северо­востока. Генеральный курс на пролив Дарданеллы северо–северо­восток.

К ночи вышли к островам Хиос и Псара. Пролив между ними, помнится, тоже брали с трудом. Ветер был неровный, то слабый, то за 6 баллов. При таком на лавировке парусов лучше поубавить, не в гонке идем и до дома ещё далеко. Впереди еще много трудных моментов предстоит, мне это известно. Ни рваться, ни ломаться не следует. Почти трое суток бились, пока добрались до острова Бозджаада. Подошли к нему 15 октября уже в темноте. В 20.45, ориентируясь на два стоящих на якорях судна, отдали и свой якорек.

Стоянка спокойная, т.к. ветер с берега. Виден костёрчик в долинке, против которой стоим. Ночные вахты, как обычно в таких случаях, по одному­полтора часа каждому. Мои часы предрассветные, когда нужно поднимать команду или принимать решение, не остаться ли ещё на стоянке.

Перед рассветом оба судна, стоявшие на якорях, пошли в пролив. Вероятно, тоже ожидали светлого времени. К 6 часам вдвоём с Костей управились с подготовкой к съёмке с якоря. Он двигатель подготовил и запустил, а это тоже не секундное дело: проверил воду в системе охлаждения, долил туда пресной водицы, провернул вал вручную, замерил масло в картере, ещё что-­то проверил, смазал… Ну а я что-­то на камбузе сделал: чайник вскипятил для утреннего кофе да кашку, вероятно, сварил.

В 06.30 подняли якорь. Пошли, работая двигателем, и паруса поставили. Острова Бозджаада и Товшан оставили с левого борта. Где­-то здесь стояла на якорях эскадра адмирала Грейга, блокируя вход в Дарданеллы с юга. Было такое в исто­рии российского флота. А ещё «немного ранее», во времена Троянской войны, здесь же стоял флот греков, осаждавших Трою. Холм Троянский, открытый Шлиманом, вон он, хоро­ шо виден с моря и на картах показан. Интересная точка в истории человечества, ныне известная всем, во всех школах и гимназиях о той войне говорят. Сразу вспоминается, что о последней, Второй мировой, войне, а для нас Великой Отечественной, во многих царствах­-государствах стараются умолчать, чтобы люди не знали ни хода её, ни причин и следствий. Тоже тема для размышлений.

Для меня всегда труден вход в Дарданеллы со стороны Эгейского моря. Мощность нашего двигателя и скорость, которую он позволяет развить «Икару», минимально допустимые только из-­за здешнего встречного течения. А если и ветер встречный, что тоже обычно здесь для лета и осени, то совсем трудно получается. Всегда приходится бороться за каждый метр продвижения вперёд в самом входе в пролив между маяками Мехметчик и Кумкале, и далее в районе бухты Кепез. И в этот раз долго упирались в этой мощной реке, мчащейся из Мраморного моря в Эгейское.

Только к вечеру прошли мимо городка Чанаккале и уже в темноте обогнули мыс Нара. Дальше идти легче, хотя течение прежнее, встречное, но уже не такое острое, здесь можно и на парусах отлавировать, так тоже приходилось. Всю ночь стучали мотором. Тяжело Косте в таких ситуациях. На палубную вахту я его не подключаю, но он непрерывно за двигателем следит и в свою койку не лезет. Когда уж совсем его сломит, он дремлет, прикимаривает на узком диванчике возле стола, чтобы, услышав какой­-нибудь ему одному понятный настораживающий звук в двигателе, сразу подняться и в дело включиться.

17 октября

И за полдня 18-­го лавировкой прошли Мраморное море. Тут тоже нужна хитрость небольшая. Лучше, обогнув мыс и маяк Хошкёй, уйти кажущимся невыгодным галсом к северному берегу моря, а там уже под прикрытием берега, без волн, идти на восток. Ветра там всегда хватает. Либо это сильный норд­ост, либо бриз. А в середине моря в это же время штилеть часто приходится. Да и течение, как показано в Лоции, 1—2 узла навстречу.

На рейде Стамбула видим много судов. Картина, напоминающая мне мой первый проход Босфора осенью 1976 года. К 17 часам отдали якорь с внешней стороны мола у рыбацкой гавани Кумкапи на расстоянии около 200 метров. И двигатель заглушили. Когда якорный канат обтянуло ветром, дующим с берега, увидел, что далеко стоим. Снова запустили двигатель, подошли к каменной отсыпке не далее 50 метров и снова поло­жили якорь. Ну ближе уже идти не следует. Изменение ветра сейчас, осенью, на противоположный, конечно, маловероятно. Но всё-­таки…

Вечером обычные судовые работы: какой­-то ремонт пару­ часов, перепустили соляр из бортовой цистерны в донную… Ужин готовится, Док блины жарит. Рано утром намереваюсь идти в Босфор. А сейчас передышка и ожидание рассвета. Но погода в Черном море, по всем признакам, тяжелая. Мрачное небо. Ветер сильный даже здесь под прикрытием высокого берега и зданий, потому и жались ближе к берегу. На рейде много судов, стоящих на якорях.

На УКВ­-16 связался с теплоходом «Река Печора». Они идут на Батуми, а здесь ждут погоду для прохода проливом, постоянно прослушивают прогнозы. У нас стоянка спокойная и режим стоянки обычный. Смотрю вахтенный журнал за те дни:

19 октября.

Т = 07.00. «Ночные дежурства прошли спокойно…Пасмурно. Идет дождь. Ночью судов, идущих в пролив, не наблюдали…». Долго пытался вызвать какое-­либо судно на связь. Ответил «Комсомолец Якутии». Позже снова связался с ним. Прогноз тяжелый: «В юго-­западном районе Черного моря ветер 18­19 м/сек от норда – норд­оста. Депрессия над Малой Азией. Максимум на Украине». Рекомендуют постоять. Договорились о связи вновь после 16.40, когда они получат свежий прогноз.

А ветер и у нас, я стою на палубе и анемометр держу в руке, 11 м/сек. Команда отдыхает. Борис Богомольный занимается резьбой по дереву. Сергей, сидя под столом, свою палитру развернул. Эти ребята творят. Ю.Б.Жирадков очередную яхту «изобретает» или какое-­то улучшение к своему «четвертаку» (яхта класса 1/4­ тонны) придумывает. Другие читают что-­то.

В 17 часов на мой вызов откликнулся теплоход «В.Правик». Это уже украинское судно. Прогноз на сегодня 7­8 баллов, на завтра – ухудшение погоды. Пролив для прохода судов вообще закрыт. Это понятно, если какое-­то из больших судов не справится с управлением на этом течении и ветре, а течение при продолжительном северном ветре значительно больше среднего, показанного на картах и в Лоции, то могут надолго перекрыть пролив. Или, не дай Бог, столкнутся два судна. К ночи обстановка прежняя. С берега приходят сильные порывы ветра. На рейде собралось судов не менее сотни. Ночью «огни большого города» и со стороны моря.

И 20 октября прежняя обстановка. В полдень подошел полицейский катер. Они только что увидели нас, стоящих под самым берегом, или, может быть, услышали мои переговоры с судами. Потребовали показать всех людей и паспорта на каж­дого. Дело в том, что мы стояли уже третьи сутки, а приход в Турцию не оформляли. Не хотел я его оформлять, мне нужно идти вперед, и заход в Стамбул я не хочу делать. Не люблю я сюда заходить. Но на то свои причины, точнее, здешние, турецкие, они.

Днем опять переговорил с «Комсомольцем Якутии». Пого­да в Черном море продолжает оставаться тяжелой. Кто-­то пришел из Керчи, им ветер и волна были попутными, а из Керчи вышли ещё до этой штормовой погодки в юго­-западном райо­не. Рекомендуют стоять и ждать. Весь день ветер со свистом в вантах, морось, дождь…Только мигающие огни проспекта и мчащиеся по нему автомобили наблюдаем.

21 октября

В 00.20 почти по всему видимому нам Стамбулу погас свет. И только через полчаса вновь засветились огни в домах и на улицах. Я-­то, в основном, торчу в нашей рубке. Из неё хороший обзор почти по всему горизонту. Да и стоим носом в берег, навстречу ветру. Совсем рядом на якорях мелкие турецкие суда, тоже скрываются от непогоды. Эти и на ночь огни не зажигают. Один сейнерок свой якорь нам прямо под корму положил.

Днем опять несколько раз переговаривался с судами. Подал голос и один николаевский, это «Сириус». Всё время ветер и промозглый дождь. А надо мной висит нарушение турецких правил: при стоянке более 48 часов обязан оформить приход. Я же вижу и слышу, что по рейду между судами ходят портовые катера, возят агентов и представителей властей. Для них эта стоянка множества судов не во вред. Со всех возьмут надлежащий сбор, в том числе и за длительную стоянку.

22-­го утром, точнее, ещё с ночи, показалось, что ветер слабеет, хотя в прогнозах были всё те же 7 баллов от норд­оста. Нам в море это сносно будет при курсе на Варну. Пролив бы пройти. Вчера в нём течение было, как сообщали, до 11 узлов! В 10 часов запустили двигатель. Аврал на проход Босфора!

Снялись с якоря, паруса приготовили, но не поднимали. Час пробились на входе в пролив. Но дальше мыса Ахаркапы пройти ни на метр не смогли. Получаются только перемещения поперек пролива. В 11.20 повернули обратно. Прошли по рейду мимо судов «Славянск», «Профессор Колесников», «Урал», «Таврия­2», «Вымпел­ 32», «Поиск», «Герои Севастополя», «Память Меркурия». Последние три судна украинские и стоят у причала. Ну а мы пошли в известную Атакёй марину. Нам уже пора «сдаваться» для оформления того прихода, т.к. ещё возникла необходимость срочной отправки Ю.Б.Жирадкова в Николаев. Там у него беда большая случилась. Требуется его личное присутствие в семье.

Но в Атакёй, этот хвалёный Атакёй, нас не пустили. Навстречу вышел катерок. Увидев его, говорю парням: «Вон идёт, чтобы помочь нам при швартовке, показать в какую ячейку становиться». Но не тут­-то было. С катера машут руками, чтобы уходили отсюда, становятся поперек хода. Говорят, что в марине места нет! Ведь видят же, что уже пятые сутки в море тяжкая погода, что яхта явно пришла издалека. Но категорическое – нет. Пришлось развернуться и идти куда­-то обратно.

Прежде чем направиться к месту прежней стоянки, подошел к тем украинским судам. На УКВ связался с теплоходом «Поиск», просил разрешения стать у его борта. Но и тут отказ. Они уже оформили отход и ждут с часу на час погоды, чтобы идти в Черное море. Наш подход станет нарушением режима порта. Это понятно. Но я вижу, что мне отсюда уходить не следует. У причалов есть свободное место с подветренной стороны.

Подошли. Ошвартовались за кормой того же «Поиска». Причал высокий, наш борт ниже него. Это хорошо, т.к. весь борт прикрыт от ветра. А ветер и дождь – метут!

Команде на берег не сходить! А сам пошел доложить портовому полицейскому. Естественно, он спросил, а я рассказал, почему не в Атакёй зашли. Он удивился. Доложил куда-­то «выше». Стоянку разрешили до утра в связи со штормовой погодой в море, т.е. в режиме порт­-убежище.

Это оказалась небольшая таможенная территория ­порт, где берут груз украинские суда, привозящие турецкие товары в порты Черного моря, товары, которые мы в массе видим на наших рынках. Нам выход за территорию порта, огороженную плотной сеткой, не дозволяется. Даже в ближайшую лавку. Но и здесь нашлась добрая душа. Обладательницей её оказалась Света. Дал ей стодолларовую бумажку, и она закупила что-­то по нашему списку. Хлеб свежий, масло, два или три пакета­ «кирпича» вина…

На следующий день я с помощью той же Светы связался по телефону с консульским отделом Украины в Стамбуле. Я искал путей для отправки Жирадкова домой самолётом. Но, пробившись с этим делом два дня, понял, что не удастся. У нас по­-прежнему нет оформления прихода, т.е. формально мы ещё в Турцию не пришли. Приход нам полагается делать через Атакёй. То есть песня с начала… А у Юрия Борисовича нет заграничного паспорта. Наши украинские «Посвідчення моряка» сам консульский высокий чиновник назвал «справками», которые нигде всерьёз не принимаются. Не пустят с такой справкой в самолет. Надо иметь ПАСПОРТ, каким раньше был ПАСПОРТ МОРЯКА СССР, какие моряки других стран имеют, а у нас «посвiдчення» придумали.

Всей командой сходили в душ на теплоходе «Герои Севас­тополя». В порту есть телефон, где, купив карточку за 5 дол­ларов, можно и с Николаевом связаться. Домой все сумели позвонить. Доктор, переговорив со своим институтом, опять стал спокойнее. И готов снова «хоть на полгода» идти в море, а ведь, когда были на Мальте, он, было, совсем захандрил. Сведения о погоде похожи на все предыдущие дни. Ветер. Течение до 9 узлов. Все суда стоят на якорях или у причалов.

И у этого причала простояли двое суток. Эти сутки, т.е. 48 часов, здешние полицейские начали считать с начала, ведь они о нашем предыдущем пятидневном пребывании на их рейде не знали. Полицейский предупредил, что через два часа он обязан забрать у нас паспорта. Я знаю, что тогда хлопот и за неделю не расхлебаешь при здешней системе. Были у меня и прежде подобные уроки.

24 ­го утром связался с теплоходом «Сириус». В Черном море всё те же 19 м/сек от норда. Но в пролив стали пропускать суда, способные давать не менее 10 узлов. В 15 часов от судна, пришедшего из Херсона, услышал, что ветер в юго­-западном районе до 14 м/сек и волна 2 метра. А тут и наш полицейский стал волноваться, ведь он-­то не хочет нарушать правила своей страны. Погода продолжала оставаться мерзкой, но ушли от причала. Хотя полицейский уже «махнул рукой», дескать, оставайтесь до утра, пока я здесь. Но ведь и мне подводить его не хочется.

Пошли опять к освоенному мной месту якорной стоянки. В 17 часов отдали якорь, а через час вновь большой белый полицейский катер подскочил. Проверили наличие людей… И опять стоянка в прежнем режиме.

Снялись с якоря утром в 06.30 25 октября. Как обычно, с трудом перевалили самый тяжелый участок на входе в пролив, обогнув мыс Ахаркапы, что прямо под знаменитой Айя Софией стоит. Потом я подвернул в сторону бухты Золотой Рог, тут встречное течение уже послабее. Разошлись с тремя или четырьмя паромами. Поджались к европейскому берегу пролива. У него местами даже противотечения идут навстречу основному поверхностному течению из Черного моря.

Прошли Босфор. В 10.30 пересекли створ маяков Румели и Анадолу, вошли в Черное море. Поставили полные пару­са, ветер и курс позволяли это. Уложили и закрепили якорь на палубе. И курс на Варну. На входе в пролив со стороны Черного моря видим более десятка судов. Ходят кругами, им почему­-то закрыт вход в пролив. Это бывает, если по проливу навстречу идёт какой­-нибудь супертанкер.

Наш курс 330° на Варненский залив. Вначале шли хорошо только парусами, курс бакштаг правого галса. А за полдень ветер стал стихать. Мы даже двигатель запускали, чтобы поддерживать скорость более четырёх узлов. К концу дня ветер вообще притих, а волна­-то сохранялась ещё крупная. Раскачавшееся за несколько дней море не сразу успокоится. И, вероятно, где-­то на востоке, у кавказских берегов, ещё дуло прилично. Да, как видно, трудно нам угодить с погодой…

Ночью опять засвежело. Уже от юго-­востока. Под всеми парусами бодро бежали вперёд. 26­ го на рассвете нас догнал т/х «В.Правик», танкер типа «река-­море». Значит, их вчера стали пускать в пролив. Ну а мы не упустили момент, проскочили даже раньше, хотя утром такого разрешения ещё не было. Не стали его ждать.

В 10.40 на УКВ уже услышал голоса Варны и их прогноз погоды. В 16.20 прошли мыс Галата, связался с портом и получил «Добро» на вход в яхт-­клуб «Порт Варна». Там будут пре­дупреждены о нашем подходе.
Ошвартовались у причала яхт-­клуба. Вскоре и комиссия пришла и все формальности провели быстро. На борту гости. Разговоры за полночь. Всю ночь штиль.

Утром, никого из парней не поднимая, отправился в город для разрешения проблемы по срочному отъезду Ю.Б.Жирадкова в Николаев. С ним же надо отправлять и студента Д.Ма­карова, он уже много занятий пропустил. А мы ещё можем долго проболтаться в морях. Ему хватит.

Повезло, оказался в этот день рейс самолёта на Одессу. С ним улетели два наших члена экипажа. Проводили их вдвоём с Костей. Потом уже стал искать связи с Николаевом для согласования нашего прихода домой.

Ночью штиль. На яхте тишина. В команде всего пять чело­век. А из дома уходили восемь. Вахту на ночь не выставляли, т.к. на берегу есть ночной дежурный и суровая собака Стелла. Она моя давняя «подруга», ни разу не позволившая себя погладить, как я ни подлизывался к ней и чем ни ублажал в многочис­ленные прошлые приходы сюда. Принципиальная охранница.

28 октября.

Весь день отдых. Гуляли по городу… Опять осенняя Варна. Нравится мне этот город в такую пору. «Пос­ледний заход перед домом – красавица Варна. Так уж получилось, что третий раз заходим сюда поздней осенью. Уже нет туристов, пляжи пусты. Желтеют деревья, пламенеют кустарники. Легкий туман. Чайки, разгуливающие по площадям. Милая теплая Варна!». Так я писал в 1978 г., когда мы возвращались из канарского плавания, которое было моим первым выходом в океан. Теперь я уже много раз бывал в Болгарии, а для меня это всегда только Варна. И таким этот город остаётся в моей памяти всегда. Теперь Варна несколько изменилась. Стала какой-­то более европеизированной. Зачем? Мне жаль, что она теряет свой собственный облик. И всё равно она хороша! Я люблю там бывать.

На яхте практически никаких работ не было. Только пресной воды в цистерны опять залили полный бункер. Она и дома пригодится. Вечером у нас в гостях яхтенный конструктор Васил Попов со своей супругой Мариэлой. Это мои давние здешние друзья. Всегда встречаемся, изредка переписываемся. Вчерашний вечер я провел у них дома.

Так же прошли и дни 29 и 30 октября. Допоздна гости. Христо Цветков засиделся за полночь, с ним всегда есть о чем поговорить. Когда-­то в 93 году, когда я был вынужден оставить «Икар» на зимовку в Варне, он хорошо помог мне с оформлением документов в таможне при передаче яхты для стоянки в яхт-­клубе ДОСААФ.

В последний вечер ещё опять с Сергеем сходили за продуктами. Я с горспорткомитетом обсудил вопросы о нашем подхо­ де в Николаев. Отход из Варны назначен по согласованию с местными властями на 31 октября в 09 часов.

Утром раненько собрали свои шланги, отключились от сети 220 В. С.Лукъяненко с А.Фоминым отправились в город, чтобы «быстренько» потратить на харчи остатки болгарских левов.

Комиссия пришла, как и было согласовано, к 9 часам, а моих парней нет… Зацепились где­-то… Издергался я опять за этот час, пока их дождались. Комиссию отпускать не хотелось, ведь потом за ними побегаешь. Могут и на завтра оста­вить… Ушли от причала в 10.20. Поставили паруса. Иногда двигателем подрабатывали.

На море уже прохладно. Ноябрь. Мыс Калиакра миновали около 16 часов. Всю ночь шли хорошо на скорости не менее 6 узлов и на своём курсе. Где-­то слева за горизонтом видно было зарево огней над Констанцей.

2 ноября утром к Тендровскому маяку приблизились. Для нас он главный подходной маяк к Лиману. А потом через 16 миль буи первого колена Днепро­Бугско­Лиманского Канала и очаковские маяки. Тут на УКВ-­16 раздаются голоса наших «лебедей»: Кто? Куда? Откуда? Сообщил им, что полагается, и попросил уведомить Николаевский КПП о нашем подходе, что придём, вероятно, ночью, раньше не суметь. А если задержимся почему­-то в лимане, то вызову на связь и сообщу.

У причала водной станции «Заря» ошвартовались в темноте, а к 24 часам все формальности со стороны КПП и таможни были пройдены. Ночевать остались у этого же всегда гостеприимного причала. И следующие сутки 3 ноября провели здесь же, т.к. нам было приказано явиться в яхт-­клуб для торжественной встречи в субботу 4 ноября в 12 часов. Для города и яхт­-клуба и в этот раз наш приход хотя и небольшой, но праздник. Обязаны его отыграть. В плавание шли от города.

4 ноября, как и было предписано, в назначенное время подошли и ошвартовались у наплавного причала водной стан­ции Черноморского судостроительного завода. От этого при­чала 7 мая мы уходили, сюда и вернулись, пройдя около 14000 миль морских.

 

Встреча в Николаеве

Нас встретили несколько яхт, большинство уже подняты на берег для зимовки. На понтоне много людей. Наши родственники тут же. Но мы с ними уже весь предыдущий день провели вместе. Много друзей. И даже духовой оркестр завода с самим Олегом Корнеевым во главе. Тоже приятно. Провели митинг. Городской Голова В.Д.Чайка произнёс речь. Много цветов и радостных, добрых улыбок. И мы рады видеть вас, быть с вами вместе… Но, знаете ли, мы привезли новые планы и ­предложения на 2002 год о плаваниях николаевцам в дальние моря­-океаны. Нужны ли они николаевцам? Пойдёт ли на них Николаев? Много изменений происходит ежегодно…Могут быть и во взглядах на многое изменения на то, что прежде считалось нужным и важным…

Б. Немиров 16 февраля 2002 г.