Форма входа
Я случайно наткнулся на его стихи, листая старые николаевские газеты начала прошлого века. Стихотворения встречались довольно часто. Под ними непременно была ничего мне не говорящая подпись автора Д. Тигров. Кто такой? Никогда раньше мне эта фамилия не попадалась на глаза среди других - известных и не очень николаевских литераторов прошлого века. Начал было искать сведения о нём в различных литературных энциклопедиях, Интернете - ничего! Абсолютно никакой информации! Стало даже немного обидно - как же так? Ведь этот человек жил в нашем городе, что-то писал, публиковался в николаевских газетах и, наверняка, был в своё время известен многим николаевцам. А сегодня его имя, также как и его стихи не знает никто! Как-то несправедливо это... Ведь если мы с такой лёгкостью забываем своих предшественников, которые что-то создали в литературной сфере Николаева, то где гарантия того, что точно так же и нас сегодняшних не позабудут наши потомки? А ведь я даже имени его не знаю - этого давно ушедшего и так несправедливо забытого николаевского поэта. Не удалось найти ни его фото, ни биографии. После него остались лишь несколько стихотворений и скромная подпись под ними: Д. Тигровъ.
В. Христенко
* * *
Север
Меня влечёт далёкий север,-
Его дремотные равнины,
Унылый мох и чахлый клевер,
И белоснежные лавины.
Меня влечёт его безбрежность,
Метелей гневных завыванье,
Его ночей глубоких нежность
И ветров бурное дыханье.
Меня влечёт покой безлюдья
И натиск волн, пленённых льдами,
Как отдалённый гул орудья,
В раскатах спорящий с громами.
В тепле ликующего юга,
Вдыхая запах туберозы,
Я рвусь туда, где плачет вьюга,
Слепит туман и жгут морозы.
Морг
Моя душа - печальный морг:
В ней спят блаженство и восторг
Несбыточного счастья;
В ней спят надежды прежних дней
И вера в счастье всех людей,
Живущих в тьме ненастья.
Погребены в ней сонмы грёз,
Ручьи невыплаканных слёз
И пламенные муки,
Порывы гордые мечты,
Любви увядшие цветы,
Запретных песен звуки.
Я жду... и буду долго ждать,
Чтоб смерть сняла свою печать
С моей души-могилы,
Чтоб в ней воскресли мертвецы
И понесли во все концы
Свои благие силы,
Чтоб все, что в ней погребено,
Что спит тяжёлым сном давно
Стряхнул могильный камень,
Сjгрело б лёд в людских сердцах,
Зажгло бы пламень в их ушах
Идей великих пламень...
Осень
В сумерках дней безотрадных и скучных,
В сером тумане, в напевах дождя,
В плаче и ярости ветров докучных
Хмурая осень ползёт , как змея.
Скучно. Тоскливо...О, где же вы, где вы
Лета минувшего дивные сны?
Где же вы грёзы, святые напевы,
Сладости чар мимолётной весны?
Нет их! Исчезли... Деревья томятся
Жаждою ласк охладевших лучей,
Падают листья, шуршат и кружатся,
Носятся стаи последних грачей...
Холодно. Жутко...Печально и сонно
Ветер о чёт-то вздыхает порой,
Падает дождь без конца монотонно...
Что же мне делать с тоскою моей?...
Почему?
Я иву плакучую видел. Она,
К земле наклонившись ветвями,
Стояла, как плачущий ангел, грустна,
Меж тем уж вокруг ликовала весна
И солнце смеялось лучами.
И тополь я видел. Как некий титан,
Стоял он бесстрашно и гордо.
Весельем и счастьем дышал его стан,
Меж тем уж осенний ревел ураган
И пенились волны фиорда...
И жадно понять я хотел: почему
Так ива грустила весною,
А тополь смотрел в непроглядную тьму
И жить было знойно-отрадно ему
Унылой осенней порою?..
Кошмары
Лишь умирают все отзвуки дня, -
Злые кошмары ползут на меня...
Вижу сквозь флёр наступающей тьмы
Серы стоны зловещей тюрьмы.
Поступью мирной обходит
Стены и вал часовой;
Тихо, безмолвно он бродит
Грозный довольный собой.
Вижу я камеру. Дверь заперта -
Скована мощью стального щита,
С ржавым и преданным стражем - замком,
С маленькой круглой решёткой-окном.
В камере узник шагает.
Стонет. Кому-то грозит.
Крикнул... Зовёт... Проклинает...
Бешено в стену стучит.
Вижу: рождается пасмурный день.
Чья-то мелькнула вдруг странная тень.
Говор. Бряцание стали... И вот,
Люди выходят из тёмных ворот.
Бледный, измученный пленник,
С ужасом диким в очах,
Сгорбленный старый священник,
Люди с оружьем в руках.
Две перекладины вижу вдали.
Люди идут к ним ... идут. Пришли.
Узника на руки поднял палач...
Слышу безумные крики и плач...
Чьи-то проклятья и стоны...
Стихли... Опять раздались...
Страшно мне! Пленник казнённый
В петле качаясь, повис...
Из испанских мотивов
В тумане наших серых будней
Блеснул он праздничным лучом!
Для ненавистных, подлых трутней
Он был карающим мечом!
Он чужд был гнёта суеверья
И ненавидел от души -
под маской лживой лицемерья
Творящих мерзости в тиши;
Тьму заблуждений обветшалых
Он светом мысли озарял...
И жалкий суд ханжей отсталых
Его ученье осмеял.
В цепях железных гордый гений!
Вещатель пламенных идей
Познал все ужасы гонений,
Всю злобу гнусных палачей.
И,- жертва каменного гнёта,
Своею кровью обагрил
Подмост кровавый эшафота
И навсегда глаза смежил...
Убийцы гнусные! Не мните ль,
Что мысли вещие умрут?
Что если пал от вас учитель,
Ученики за ним пойдут?
Ошиблись!... С обновлённой силой
Уже народ восстал, идёт...
И над великою могилой
Вам месть достойную куёт!...
Умирающему
Весь мир - тюрьма, вся жизнь - страданье,
Смерть - наша казнь!
Км чему же горе и рыданье,
К чему боязнь?
К чему безумные усилья
Не умирать?
Тебе надломленные крылья
Уж не поднять:
От гнёта долгого мученья
Ты так ослаб!
Оставь-же все свои сомненья,
Усталый раб;-
Иди смелее к бездне чёрной,
Умри, умри!
Неволи душной и позорной
Звено порви...
Твои желанья, думы, цели
С тобой умрут,
Но над тобою иммортели
Ведь зацветут;
Они зашепчут нежно сказки
про лучший мир,
Обвеет их дыханьем ласки
Ночной зефир,
И ветер реквием застонет
Тебе в грозу,
И туча чёрная уронит
Свою слезу...
Пойми, усталый и бессильный:
Какой покой
Вкушать ты будешь под могильной
Своей плитой...
Великое и ничтожное
Это безначалие!
Эта бесконечность!
Жизни зарождение,
Царственная вечность,
Тайна сна могильного,
Всех миров рожденье,
Скрытая энергия,
Вечное движенье!
Рядом с этим - мелочи
Наших скрытых будней,
Наша трусость рабская,
Мерзость наших трутней,
Самолюбье мелкое,
Скотские желанья,
Вся бесстыдно-пошлая
Грязь существованья!
Венки и песни
В час заката, в час вечерний
Я плету венки из терний
И кровавых роз;
Иммортели в них вплетаю
Брызги жгучих слёз;
Из проклятий, криков муки
Я кую слова и звуки
Песенок своих;
Всем, идей зажёгших пламя,
Всем, поднявших правды знамя
Те венки дарю;
Всем упавшим, утомлённым
Всем несчастным, всем пленённым
Песни те пою!
К вершинам!
Я ненавижу простор долин,
Манящих к лени!
В мечтах я вижу лишь даль вершин
И гор ступени.
Люблю я горный, искристый снег,
Люблю я вьюгу.
Её задорный, безумный бег
На север, к югу...
Пусть даже кречет на темя гор
Взлететь бессилен
И дико мечет туда свой взор,-
Я ж молод, силен,
Я зов свой страстный в долину, в степь
Бросаю смело:
Кому ужасны тюрьма и цепь,
Чьё крепче тело,
Кто жаждет тверди граничных скал,
Томясь в трясине,
Кто тщетно смерти своей искал
Внизу, в долине.
Кто закаляет свой дух, как сталь
В борьбе мятежной,-
Тот пусть дерзает. - За мною даль
К вершине снежной!
Борцы-безумцы, ломайте лёд,
Вперёд по кручам!
Эй, вольнодумцы! За мной вперёд -
Навстречу тучам!
Пусть по уступам стремнин крутых
Наш сонм погибнет,
По нашим трупам толпа иных
Вершин достигнет!
Крик в ночи
Я к окну подошёл. Я раздвинул драпри.
Надвигалась вечерняя тень
И в немом трепетаньи багровой зари
Угасал жизнерадостный день.
Ночь прошла в звёздотканном плаще, овита
Тёмной бледностью мёртвой луны...
Тихо реяла в воздухе чья-то мечта,
Чьи-то грустные, бледные сны.
Кто-то белый во тьме изваяньем стоял,
Кто-то пел об увядших цветах,
Кто-то скорбно молился и глухо рыдал
О мелькнувших мгновеньем годах.
Страстным эхом в моей наболевшей душе
Шевельнулся далёкий тайник
И нежданно могильность царившей тиши
Разорвал мой болезненный крик!