Литературно-художественный интернет-журнал

                      
1
Марина Круглова проснулась рано, хотя на работу и не надо было идти. Хотела взять отпуск за свой счет дней на десять, но директор махнул рукой и отпустил так на две недели. Был неоспоримый повод, сегодня в шестнадцать тридцать приезжал Владимир Краснопольский, потенциальный жених, с которым она познакомилась через интернет. Он отставник, бывший военный моряк, на фотографии выглядит молодо и очень даже неплохо, хоть и старше ее на восемь лет: Симпатичен, подтянут, строен, высок, без отвислого брюха и мешков под глазами. Но не с фотографией живут и с лица воду не пьют… Главное, чтоб человек был хороший.

Поставив варить борщ, что – что, а он у нее получался очень вкусным, ешь и есть хочется, она решила погонять в доме пыль.

Протерев мебель, Марина огляделась и, решив вспомнить молодость, опять набрала ведро теплой воды, принялась мыть, и без того чистый, пол. И все это сейчас ей очень даже нравилось. Потом застелила на кровати чистое постельное белье, а грязное бросила стирать в машинку. И все это, давно ей позабытое, доставляло радость житейского бытия. 

– Встреча встречей, а жить бок о бок, не проверив мужскую силу, никак нельзя, – хмыкнула она, – Без этого нет семьи, одна морока. Тогда и связываться не стоит, а сразу от ворот поворот.

В свои, почти сорок лет, Марина прошла все, включая не один десяток километров медных труб. Так что в этом деле она разбиралась очень даже хорошо.
И мужей у нее было… Не один, по крайней мере, и не два… Одни ушли сами, других выгнала, а третьи... Что теперь вспоминать… Да и у самой Марины, при ее привлекательности, норов был крутоват. Чуть что не по ней, могла и кулаком приласкать, и сковородкой огреть – сильно не забалуешь.

Работала она главным бухгалтером на винзаводе, невдалеке от города, да еще свое огромное хозяйство держала. И дом громадный, и сад, и огород… Все обнесено высоченным забором, чтоб не глазели и не завидовали. И чего там только не росло!.. Это уж отец постарался, не зря в больших областных начальниках ходил, Царствие ему небесное. Конечно, одной с этим никогда не справиться, родственники помогают, а за ведро хорошего вина рабочие и вспашут, и посеют, и соберут, и в город отвезут, и продадут. 

Деньги у Кругловой водились большие, и зарплата не маленькая, и огород огромную прибыль давал.

Жила Марина одна, припеваючи, да вот только счастье где – то заблудилось. А где?.. Может сегодня приедет. 

Единственная дочь от второго брака, Елена, после окончания школа поехала отдыхать в Турцию, на море покупаться, позагорать, там и замуж вышла. К себе не приглашает, а сюда муж не пускает. И где живет не говорит. Уже четвертым беременна. Но на судьбу матери не жалуется, – сама виновата. Марина уже с этим смирилась, – баба с возу – кобыле легче. Не нравится свой хлеб есть, турецкий теперь пусть жует. Жизнь на дочь быстро узду одела, и крутой характер не помог, думала всю жизнь у матери на хребте кататься, ан нет, теперь не забалуешь. Жизнь у мусульман строга. Там звезды считать, да зорьку встречать не дозволят, а вот пахать от зари до зари, чтоб глаз от земли некогда поднять было, это да.

  – Ничего, порой жизнь строго с непокорными поступает, – прошептала тихо она.
Марины включила интернет, нашла песни Ваенги. Та пела песню: «Скучаю».

– Бабская ты певица, Ленка! Каждое слово – истина, словно из сердца алая кровь капает. Видно и ты сполна попробовала несладкую женскую долю, тоже с избытком хлебнула этого «счастья», и она запела вместе с ней:

Наведя в доме порядок, она почувствовала, что устала, да и часовая стрелка уже давно перевалила за полдень. Есть не хотелось. Приняв ванну, Марина попила чай и стала приводить себя в порядок. Надев красный сарафан с крупными цветами, который подчеркивал ее красоту и фигуру, расчесав густые, темные, слегка вьющиеся волосы, подведя глаза, подкрасив губы и создав вокруг себя сладковатый и дурманящий ореол арабскими духами, Марина осталась довольной. Еще раз оценивающе оглядев всю себя в зеркале, она надела черные туфли на высоченном каблуке, села в машину и поехала на вокзал.

 

2
Долгожданный поезд пришел на первую платформу с опозданием на пятнадцать минут. А вот и вагон номер четыре. Марина встала напротив двери, из которой на платформу стали выходить пассажиры. Их было немного, человек пять-шесть. Среди них никто не походил на героя ее нового романа. Она в недоумении подошла к проводнице.

– Скажите, это все пассажиры, которые приехали в вашем вагоне?

– Сейчас еще один красавец выйдет. Напился после родов, еле растолкала. А вот и он. Твой что ли? 

Марина не ответила. Она с отвращением глядела на помятое, отекшее лицо высокого мужчины, с взъерошенными волосами и помятых брюках. Гость с наслаждением вздохнул свежий воздух.

– Здравствуй, Причерноморье! – пафосно произнес он, – Ну, – поглядел он мутными глазами на Марину, – не стесняйся, подойди и обними!
От такой наглости Круглова переменилась в лице. Она зло подошла к мужчине и со всей силой влепила пощечину.

– Падаль! Чтобы духу твоего здесь не было! Пошел вон отсюда! – и резко развернувшись, быстро пошла по перрону.

– Ничего себе, – накрыл он ударенную щеку ладонью, – Серьезная женщина, уважаю таких! И правильно все сделала, сам виноват. Марина, – закричал он, – подожди, я тебе все объясню.

И он, слегка пошатываясь, побежал вслед за ней, волоча за собой довольно увесистую сумку. Догнал он ее уже в здании вокзала.

– Марина, извини, – он бережно взял ее под руку, – Выслушай, пожалуйста. Не делай поспешных выводов.

Было видно, как он трезвел с каждым произнесенным словом.

– Давай присядем на пять минут, и ты все поймешь, а, может быть, и простишь. Только пять минут, – умоляюще произнес он.

Они присели на пустую лавку.

– Понимаешь, за три с половиной часа до прихода поезда у женщины начались роды. И так быстро… И нет ни одного медработника... Все боятся, никто ничего не умеет. А я, хоть никогда такого не делал и не видел, стал, – он хмыкнул, – акушером. У нас на корабле был доктор, много баек рассказывал, включая и как принимать роды. «Самое главное – говорил он, – не мешать в этом женщине. Она сама справится». И рассказывал, как пупок обрезать и все остальное... Вот и пригодилось… Хорошо, хоть вода теплая была… Мальчик родился… Хорошенький… – грустно улыбнулся он, – На радостях муж достал литровую бутылку самогона и буквально заставил меня выпить. Сначала за здоровье сына, а потом и за мать. Два полных стакана! А закуски, – сухарь и яйцо…

 

Только через двадцать минут поезд остановился на полустанке, медики забрали счастливую семью. А я… остался и уснул. Сына назовут моим именем. Пригласили на крестины, вот их адрес и телефон… Позвонят, – он протянул Марине помятую бумажку, – Поверь, пожалуйста, я не пью, нет, пью, но не теряя памяти… У меня от этой гадости голова сильно болит и за грудиной давит. Потом давление начинает подниматься. Ненавижу это состояние. А здесь… За новую жизнь, а потом такой напор новоиспеченного отца… И отказаться грешно, и к тебе еду… – он ненадолго замолчал, – Прости, Марина!.. И поверь во все сказанное. А если не веришь, то корреспондент ехал из вашей газеты, забыл, как она называется и этот случай, сказал, опишет в ней. Ей-то, думаю, точно поверишь. Посмотри, название написано на обратной стороне бумажки.
Марина перевернула ее, – «Южная правда», – прочитала она.

Подперев ладонями подбородок и упершись локтями в бедра, Марина снизу-вверх внимательно смотрела на Владимира. Он и правда был симпатичен, строен и мускулист. В нем ощущалась мужская сила, твердость характера и, даже, порядочность. На голове, слега покрывавшей инеем вьющиеся волосы, виднелась небольшая плешь. Глубокие морщины бороздили высокий лоб. Нос слегка заострен и вытянут. Под черными бровями на нее смотрели голубые, бездонные глаза. Щеки слегка впалые, а губы мягкие, особенно нижняя. 

– Должно быть сладко целоваться, – хитро прищурила глаза Марина. 
Выглядел Владимир респектабельно. Ярко-красная футболка, фирменные джинсы и кроссовки фирмы «Adidas» делали его похожим на героя-любовника. Рядом стояла большая черная спортивная сумка.

– Значит деньги есть, значит точно не пьет, коль хорошо одет… – сделала вывод Марина.

Она встала и оглядела гостя. Владимир тоже поднялся.

– Если это все правда, на первый раз прощаю, пойдем в машину.

 

3
На перекрестке он попросил остановиться, быстро вышел, подбежал к женщине, торгующей цветами и купил пять шикарных роз, – четыре красные и одну белую.

– Мариночка – это тебе. Не обижайся, пожалуйста.

Марине Владимир нравился все больше и больше, и его открытость, и непосредственность, и неподдельная доброта, и искренность извинений, и что-то еще, о чем она давно забыла. Ей казалось, что такого внимания мужчин она не испытывала никогда или это было так давно, что и забылось даже. Ее глаза неожиданно увлажнились, и чтобы скрыть свое волнение, она опустила голову в цветы. 

– Спасибо, – прошептала она и впервые улыбнулась, – Очень красивый букет. Я очень люблю розы, георгины и пионы... У меня дома растет множество цветов. И когда они цветут, – становится тепло и светло на душе. Я тебя не сильно ударила? Прости. Знаешь, как стало обидно за себя… Ждала человека, а приехал… – она погладила его по пунцовой щеке, а он взял ее ладонь, прислонил к своим губам и поцеловал.
Сзади раздался гудок автомобиля.

– Ой – всплеснула руками Марина, – мы мешаем проезду транспорта, поехали быстрее, пока не оштрафовали.

 

4
Через сорок минут они подъехали к дому.

– Вот и приехали.

Владимир вышел и огляделся. Перед ним, за высоким забором, высился огромный дом, правда, видна была одна только крыша внушительных размеров.

– Это твое? – удивленно спросил он.

– Мое! – с гордостью ответила она, – А ты думал, – голь перекатная?

– Ну, зачем, ты же писала, что и дом, и огород…

– А ты и прикинул сразу, что такую надо брать быка за рога…

– Если я подобное еще услышу, развернусь, уйду на вокзал и уеду. Ясно? Я не в мусорном баке живу и не сирота в третьем поколении! Я не из тех, кто стоит с протянутой рукой, кто заискивающе смотрит в глаза. И не в шалаше живу! Ты мне внешне понравилась, вот я и приехал… Дом, сад огород… Такое у меня тоже есть… Может не таких габаритов, но вполне хватает! И море под боком!.. В человеке важны не его богатство или бедность, а душевные качества, чистота помыслов и деяний. Я не приехал домом и огородом твоим любоваться, хотя это тоже здорово, а тобой. Поэтому оставим этот бессмысленный разговор.

– Прости бабу-дуру, я не хотела тебя обидеть, просто случайно вырвалось, – Круглова обняла Владимира, прижалась и всхлипнула, – Вова, не обращай внимания на дурные слова. Сказала не подумавши.

Он погладила ее по голове, – Ладно… Забудем…

– А я представляла тебя совсем другим. А ты… Как бы это выразиться?.. Ну, совершенно другой человек… Гораздо лучше, чем думала.

Марина, действительно, увидела этого человека совершенно с другой стороны. Это была уже не та пьяная физиономия, вылезшая из поезда, вызывающая чувство омерзения и отвращения, а совершенно иной человек. В нем ощущался такт, энергия и доброта, открытая и не наигранная. И сила, мужицкая сила. И сразу с ним Марина почувствовала себя слабой. Давно забытая женственность выплеснулась вулканом из сердца, делая его мягкой и беззащитной.

– Володя, а пошли на речку! – ни с того, ни с сего вырвалось у нее, – Правда, комары… Но… всю кровь не выпьют. Ты на реке, поди, сто лет не был. Все море, море… Пойдем, – умоляюще попросила она, – Плавки у тебя есть? А нет, сейчас купим.

– Что да, то да. Плавки есть, одеть и готово!

– Ну и я без купальника не пойду, – весело рассмеялась она и игриво встряхнула волосами, – Пошли в дом переодеваться.

 

5
– Володя, ты не возражаешь, если мясо маринованное возьму, будем шашлык есть? Есть хочу, просто сил терпеть нет! Вино взять? Очень хорошее, мы его за границу продаем.

– Не надо. Не пью вина. У меня от него желудок болит. Водки не хочу, это сегодня было сверх меры, а вот пива…

– Пива купим по дороге. А я вино пить буду. Володя, пожалуйста, пойди в сарай, набери в мешок дрова и положи в багажник, а я спички возьму и газеты для растопки, посуду кое-какую соберу. Да, забываю спросить, ты куришь? 
– Сейчас нет. Вот уже шесть лет. А до этого… Видно свой стог уже скурил.

 

6
На берегу догорал костер, а Марина и Владимир все никак не могли вылезти из воды, до того она была теплой.

Лучи закатного солнца искрами скользили по водной глади, из густых камышей вылетали встревоженные утки, а над водой еще порхали поздний стрекозы, перелетая с одного листа кувшинки на другой.

– Володенька, пойдем на берег, костер погаснет и шашлык не пожарим. Между прочим, мясо мариновала сама. У меня есть свой рецепт маринада. Мясо тает во рту и запах…
– Это интересно. Рецепт расскажешь? Лично я мариную на пиве вместе с кефиром. 

– А я делаю на томатном соке. Все, как обычно: мясо, специи, перемешать и залить томатным соком, чтоб покрыл мясо. И оставляешь все это на шесть-восемь часов. Сегодня попробуешь и поделишься впечатлениями. Скажу, не хвалясь, готовлю очень вкусно, вот только на это у меня времени не всегда хватает. Ты шашлычком займись, а я импровизированный столик организую и картошечку в угли побросаю. Держи полотенце, вытрись, а минут через десять одеваться надо будет, чтоб комары не съели, посидеть спокойно не дадут. А в ваших краях они есть?

– Почти нет. Водоемов с пресной водой мало. С морем эти друзья не дружат.

 

7
Владимир бросил на тлеющие угли несколько камышин, выдернутых из воды. Поднявшейся ветерок разбросал дым по побережью. Теперь их никто не донимал и можно спокойно сидеть, и беседовать.

– А ты родом из этих мест? – спросил он.

– Да. Здесь родилась, здесь школу закончила, здесь и замуж выходила. Училась, правда, в Николаеве, в финансово-экономическом техникуме. А потом снова сюда. Главным бухгалтером на винзаводе работаю. В доме есть все… Вот только счастье в нем почему-то не живет, – вдруг всхлипнула она.

– Успокойся. Счастье не куют в одиночку. Оно большим трудом достается, а когда поселится, то лад и мир вмести с ним живут в этом даме. Но беречь его надо, как зеницу ока. И тогда можно говорить: «Безоблачное счастье». Я так понимаю.

– Ты такой умный, а…

– Слава Богу, разобралась, а то: «Падаль!», «Убирайся!», – засмеялся он.

– А самому было бы не противно, не обидно за себя, когда бы я в таком же виде приехала к тебе? 

– Абсолютно права. Не будем больше вспоминать это. Может жизнь хотела таким образом испытать нас?!

– Пусть это будет последнее испытание. Знаешь, Вова, устала я от этих жизненных экзаменов. Куда-то иду, зачем-то спешу, чего-то ищу, а радости нет. И вроде бы все есть, но только вроде бы. А на самом деле… Пустота! Как в густом лесу. Кричишь, а эха нет. Себя перестала слышать. Еще раз повторюсь, у меня есть все… И ничего, вроде бы не надо… Привыкла к этому, очерствела. Везу этот воз «счастья» потупив в землю взор и оглянуться некогда… Зачем?.. Ты правда сказал, зачем этот гигантский дом, безграничный огород, корова, свиньи?.. Но червь накопительства так глубоко завяз, сидит там внутри, – она похлопала кулаком по груди, – и наружу не просится. Разумом понимаю, а поделать с собой ничего не могу. 

– Ишь, как вещизм в тебе глубоко сидит! С этим надо бороться.

– Согласна. И самое главное, для кого все это? Дочь в Турции, замужем. Муж дочь ко мне не пускает, – она задумалась, – Видно нет на этой земле МОЕГО счастья, – Марина горестно всхлипнула, – Может ты мне его привез? – произнесла она это почти не слышно, – Да ну их всех! – вытерла она глаза, – Не хочу об этом больше говорить. Давай, Володенька, выпьем!

– Знаешь, Мариночка, я очень люблю путешествовать, наверное, где-то глубоко во мне живет цыган. А может это длительное хождение по морям и океанам. Скучно на одном месте становится. Прочитаю, где что интересное есть и дней на пять… А там уже целый день на ногах, от зари до темна…

– И где же ты там живешь?

– Комнату снимаю или квартиру. Сейчас с этим легко. Купил газету «Позвони», – и все прелести жизни, что душа желает. Объявлений – миллион! Одни строят, другие ремонтируют, третьи продают… В руках карта, выбираешь центр и… с песней. Но обязательно смотреть не тупо, а знать и достопримечательностях, и о архитектуре, и о великих людях… Фотографировать… А потом альбом создать, под фотографиями красиво подписать. Считаю, что без этого нельзя, потом забывается многое, к сожалению. Камеру хочу купить. Но, одному все делать сложно. А сейчас ты есть, поможешь?

– Помогу, – улыбнулась она и легко вздохнула, – Интересно как! А где ты был? Расскажи.

– Много где. Потом расскажу. Скажи, когда у тебя отпуск?

– Порадовать не могу. Зима или ранняя весна. Сам понимаешь, – виноград: переработка, реализация плодов и вина, подготовка садов к новому сезону… Короче от бумаг глаза из орбит вылезают.

  – Это плохо. Люблю смотреть на цветущую природу, когда все благоухает, ароматы дурманят голову… Но и зимой тоже много прелестей. Горы, лыжи, звенящий воздух… Здоровье! – он сжал кулак и потряс им в воздухе. Поедем в Карпаты, на турбазу. Я знаю там одно чудесное место. Не возражаешь?

– Согласна! – захлопала Марина в ладоши, – Ты похож на теплый дождь, который вымочит тебя насквозь, а уходить из-под него не хочется. Стоишь и стоять хочется. Он смывает всю грязь, пошлость, грубость. Ты под ним чувствуешь прилив сил и молодеешь. Спасибо тебе.

– Пока еще не за что. – Владимир обнял ее и прижал к себе, – Тебя комары не тревожат? – прошептал он, – Какое-то здесь у вас кровавое место.

– Есть немного.

– А я просто начинаю изводиться.

– Чего же ты молчишь? Поехали домой. Я тебя должна беречь.

– Да, забыл поблагодарить тебя за шашлык. Очень вкусный и мягкий.

– Правда? Тебе понравился?

– Очень.

– Спасибо, – она приподнялась на носочках и поцеловала его, – Клади шампура в багажник, а я посуду, полотенца и покрывало соберу. Еду оставляем, птички утром позавтракают.

Быстро все собрав, они сели в машину и двинулись в сторону дома.

 

8
– Володя, расскажи немного о себе, а то эти интернетные переписки о человеке мало информации дают.
 
– Родился в Ростове. Папа был офицер, а мама – учительница химии. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, отца перевели в Мариуполь, а там, в пригороде, жили родители мамы. У самого синего моря, – улыбнулся он. В городе сразу получили квартиру. После окончания школы поступил в Ленинградское Военно-морское училище, стал штурманом и шесть лет прослужил на Северном флоте. После окончания командирских классов, направили в штаб, в Севастополь. Когда наша жизнь завертелась, закрутилась, я был уже капитан второго ранга. Перспективы служить дальше не видел, ушел на пенсию и переехал в бабушкин дом под Мариуполем, Севастопольскую продал, а деньги поделил сыновьям. Они у меня тоже оба моряки. Один – помощник капитана сухогруза в Одессе, а второй, военный, служит на Балтике, под Калининградом.

– А жена? – затаенно спросила Марина.

– Переехав, жена резко занялась общественной деятельностью. Я не мешал, – занят человек и хорошо. Был митинг, на котором началась заварушка. Народ побежал, она упала и ее затоптали насмерть.

– Боже, какая трагическая смерть, – она передернула плечами и перекрестилась, – Царствие ей Небесное, пусть земля будет пухом. Спаси всех и сохрани, – перекрестилась она три раза. И ты больше не женился?

– Нет.

– Почему?

– Тебя искал.

Марина зарделась.

– Нашел?

– Нашел.

– А я тебя…

– Понравилась, потому и приехал. Сама видела, с какой радостью вышел из вагона, – он впервые свободно и счастливо рассмеялся.

– Это точно, – тоже захохотала Марина, – Щека прошла?

– Я о ней уже забыл. Но это надо было сделать и правильно так поступила, иначе не получился бы этот замечательный вечер. Мариночка, давай остановимся и купим минеральной водички. Пить хочу, спасу нет! 

– Дома есть.

– То дома, а я сейчас хочу.

Марина припарковалась у магазинчика с экзотическим названием: «Голубая лагуна». Магазин был маленький, сплошь заваленный бутылками со сладкой, минеральной водой, пивом, коробками с фруктами и овощами, что и к прилавку трудно подойти. На витрине лежали сыры и колбасы. В помещении было невыносимо жарко и душно. У прилавка стояли трое мужчин, брали пиво и соленую тюльку.

– Марина Петровна, – вскрикнула продавщица, – добро пожаловать к нам в парилку! Вы что-то хотели? Мужчины, расступитесь, я отпущу нашего дорогого гостя.

– Верочка, мы не торопимся, отпускай виноградарей, их мы беречь должны. Это слава нашего завода, правда ребята?

– Марина Петровна, может с нами пивка? – спросил пожилой мужчина.

– Нет- нет, Александр Михайлович, отдыхайте. Мы тут сами.

Вера большущими глазами дырявила Владимира, пытаясь понять с кем пришла Круглова.
Владимир взял три бутылки минеральной воды «Поляна Квасова». Одну тут же открыл и стал с жадностью пить.

– Нам что -то еще, Володя, надо взять? – нарочито громко спросила она.

– Мне нет. Наелся, напился…

– Тогда я к чаю конфеточек возьму. Верочка, хорошеньких взвесь мне.

– Сколько, Марина Петровна?

– Не скупись, взвешивай. Халвы полкило возьму и печенья хорошего. Как ты тут работаешь? В таких скотских условиях в ящик сыграть можно. Что кондиционер не поставишь?

– Надо. Да все денег не хватает.

– Вера, мне только не ври. Все в торбу. Когда же мы перестанем прятать деньги в чулки? Пускай твой Евгений ко мне зайдет через пару недель, часиков в одиннадцать. У нас на складе есть старенькие, но они лучше новеньких, пусть сам и выберет, какой понравится. Мы недавно в канторе меняли их... Да не смотри на меня так жалостливо, ничего платить не надо. Я все документы подготовлю. Поняла? 

– Поняла, Марина Петровна, спасибо большое, а директор…

– Не переживай, с ним сама разберусь. И машину сразу пусть возьмет, чтоб довести, и мастеров дам для установки… Только в помещении порядок наведи, а то магазин больше на помойку похож, развернуться невозможно.

– Все сделаю, как скажите, Марина Петровна.

– Да не «как скажите», а чтоб уютно здесь было, глаз радовался…

Расплатившись, они вышли на улицу. Владимир снова открыл бутылку, – Будешь? – протянул он ей, – У меня там с потом все соли из организма вышли.

– Глоточек сделаю. Что купалась, что не купалась, опять вся мокрая. Надо было в другой магазин заехать, недалеко совсем.

Марина отпила немного, Владимир допил остальное и выбросил пустую бутылку в стоящий вместо урны картонный ящик.

– А ты тут в больших начальниках ходишь! – помотал он головой, – Видно, что люди тебя уважают и ценят и… даже побаиваются.

– Вот так сразу и побаиваются? Откуда ты это взял?

– Опыт, помноженный на мастерство. 

Марина рассмеялась.

– Знаешь, Вовочка, просто жалко эту семью. Четверо детей… Вера из кожи вон лезет, чтоб накормить всех, одеть, обуть… А муженек маленько за воротник закладывает. Помогаю, порой, чем могу… 

– Приятно это осознавать. Доброта у нас сейчас не в моде. Умница! 

– Не перехвали. Домой?

– Поехали.

– Марина, спросить тебя хочу. Огород у тебя огромадный, как же ты с этим справляешься?

– Скажу больше, у меня корова есть, свиньи, птица… А всем этим занимаются мои родственники, брат, тетки. Три литра молока мне на неделю хватает. Из пяти свиней – одна моя, ну и так далее. Корм мой, уход их. И огород также. Все сыты, все довольны и денежки имеют неплохие. Как-никак, а человек здесь я далеко не последний. И вспашут, и посеют, и уберут. Мне, если честно, заниматься всем этим просто физически нет времени. От зари до зари на работе… Но, держу… Зерно для кур есть, для уток бассейн большой вырыт, вода проточная. Зато мясо круглый год. Осенью мне закатывают его, как тушенка получается. Картошечку зимой сварю, баночку открою, перемешаю… Вкуснотища неимоверная!.. Слюнки не потекли? И свинину также делают, сала солят, – улыбнулась она, – Излишки реализую через рынок, рестораны. Дома скважина пробита, вода своя. Еще раз, Володя, повторюсь, – абсолютно не надо ничего, а пашу, как муравей. Все есть, понимаешь, все! На сто лет хватит, ан нет, – она с силой надавила на сигнал и ненадолго задумалась, – Вот ты везде ездишь, смотришь все, интересный образ жизни ведешь. А я? Только Киев да Одессу видела, а что видела, и рассказать не могу. В командировке много не погуляешь, не посмотришь. Мечешься, как мотылек у горящей лампочки. О Николаеве молчу, в нем я училась. Молодая была, а какие музеи с театрами в молодости? Город знаю хорошо, а что в нем... Да ну ее, такую жизнь, – Марина вдруг неожиданно всхлипнула, – Одна я, кругом одна, – она остановила машину, – Пожалей меня, пожалуйста, Вовочка.

Она крепко прижалась к нему и зарыдала. 

– Ну что ты в самом деле? Успокойся, Мариша, – поцеловал он ее в мокрые глаза.

– Ты приехал и за считанные часы всю душу мне разнес, словно пришелец с другой планеты, из другой жизни. И тоже у тебя все есть, но сердце свое ты не рвешь понапрасну, живешь в свое удовольствие, – она снова завела машину и тихо поехала, – Забыла спросить, а ты где работаешь?

– Я же тебе писал, в порту, лоцманом. Честно, без этой самой работы занять себя нечем. Не будешь же целый день в огороде ковыряться. Да и огорода того пять соток. А так – люди, общение… Но не сказал бы, что от избытка радости прыгаю, словно клоун на манеже. Тоже свои проблемы, трудности. Запомни, а лучше запиши, – улыбнулся он, – трудности даны нам для того, чтобы их с достоинством преодолевать.

– Все равно, ты интересный человек.

– Я сказал бы больше, – красивый, – и Владимир заливисто рассмеялся.

– И красивый тоже, – задумчиво промолвила Марина, – Вот мы и приехали. Володя, пожалуйста, открой ворота, – протянула она связку с ключами.

 

 

9
– Ты душ принимать будешь?

– В обязательном порядке.

– На улице или дома?

– Только на улице.

– Тогда иди в спальню, переодевайся, полотенце я на кресле положила. Что постирать, – брось там в корзину. Сейчас я на улице свет включу. Увидишь зеленую будку, это и будет летний душ. Мыло, шампунь, мочалку найдешь… А я после тебя тоже сполоснусь.

Через полчаса, в шортах и без майки торжественно вошел Владимир.

– Как же все-таки хорошо! – пафосно произнес он, – Я на седьмом небе.

– Я рада, – улыбнулась Марина, – Что-то кушать, пить еще будешь?

– Что ты, сегодня наелся, напился, – хмыкнул он, – наверное, на год вперед.

– Тогда я тоже в душ. А ты смотри телевизор или сразу ложись, я все расстелила. А хочешь компьютер включи, найди легкую музыку. Я под нее часто грущу. Побежала, – Марина поцеловала Владимира в щеку, – Отдыхай! Да, совсем забыла, обойди дом, найди где ванна, туалет, кухня… Это первое, что нужно знать в незнакомом доме, – Остальное потом увидишь, – и махнув рукой, она убежала.

Смотреть ничего не хотелось, он нашел музыку Поля Мориа, включил ночник над кроватью и лег. Только сейчас он почувствовал, как устал: поездка, роды, алкоголь… И здесь вроде не работал, отдыхал, а тело гудело от напряжения. Под тихую, спокойную мелодию он ощущал, как тело медленно погружается в царство Морфея. Он только почувствовал, как рядом легла Марина и сознание погасло.

– Ты уже спишь? – прошептала она, – Спи, спи, мой хороший, – Марина обняла его, прижалась всем телом и слегка прикоснулась губами к щеке, – Спи, дорогой. Сегодня был мой самый счастливый день, мне было так легко, как не было никогда, – шептала она, нежно гладя его волосы, – Как хорошо, что ты приехал. Ты добрый волшебник, коснулся палочкой и душа расцвела, а сердце вновь стало горячим, я как будто ожила вновь, почувствовала себя совершенно другим человеком... Я никогда тебя больше не обижу. Только и ты не бросай меня, пожалуйста. Тогда умру я от безысходности. Спи, мой родной. И я тоже сегодня очень устала. Рождение на свет чистого и светлого всегда происходит болезненно и мучительно. Спи и я буду спать. Будет день, будет пища.

Она выключила компьютер, погасила свет, поцеловала Владимира и тоже мгновенно уснула.

Марина не слышала, как рано утром Владимир вышел на улицу, сделал зарядку и принял душ. И только когда ее жаркое тело почувствовало прохладу и свежесть, она вздрогнула от нахлынувшего напряжения и обвила желанного человека руками, прижала к себе и сладка простонала.

Почему-то для Марины все было, как впервые. И как будто не было всего того тяжеленного груза прошлой жизни, что камнем висел за спиной, а только сейчас его голубые глаза перед лицом, и мягкие губу, непрестанно целующие и сбивающие дыхание, и руки, сильные, смелые, сжимающие в объятьях, и слезы, стекающие из уголков ее глаз помимо воли, и его тихий шепот… И, наконец, содрогнувший Вселенную крик, крик радости и счастья вылетел из ее груди, и она, широко раскинув руки и закрыв глаза, тихо лежала несколько минут в беспамятстве.

Сознание медленно возвращалось. Она притянула Владимира к себе и прошептала на ухо: «Ты только мой! Никому тебя теперь не отдам» и страстно впилась своими губами в его губы.

 

10
Марина бросила взгляд на висевшие на стене часы.

– Ой, – быстро вскочила она, одевая на обнаженное тело халат, – двенадцатый час. Быстро встаем! Мне кормить тебя надо, а я, словно королева, нежусь в постели. Нет-нет, ты лежи, отдыхай, – поцеловала она его и вышла, – Я тебя позову, – донеслось до него. 

Владимир тихо лежал, закинув руки за голову, и думал, – Ничего не могу сказать, хорошо тут. И женщина замечательная. Но… – не моя среда обитания. Простор жизни, – вот моя стихия. Тут я умру от тоски. А как забрать Марину к себе?.. И поедет ли она? В этом месте ее дом, работа и все остальное, здесь сформированы уклад жизни, привычки, здесь она в своей среде. И вытащи ее от сюда, – разрушишь все. А это уже не жизнь, не любовь, а мука одна.

Те же думы одолевали и Марину.

 

11
– О чем философствуем? – в спальню вошла Марины, сияющая красотой и здоровьем, – Мысли поведаешь? Тебе не плохо? – встревоженно спросила она.

– С чего ты взяла? Просто задремал, – солгал он, – По-моему слишком хорошо. Вот и боюсь вспугнуть эту нахлынувшую радость.

– Вот и я, как птица, выпущенная на волю, тоже не знаю, в какую сторону лететь. Но не будем об этом. Всем надо сосредоточиться, подумать и решить, к какому берегу плыть. Вставай, мой лучший мужчина! Иди, мойся и за стол. Как там у вас на флоте говорят: «Море любит сильных, а сильные любят поесть!». Так?

Владимир рассмеялся, – Какие глубокие познания о флоте!

– Фильмы смотрим, а в них, чего только нет. Само собой, такое прилипает к языку. Поднимайся, а то все остынет.

 

12
Вскоре они сидели за столом, на котором дымились в сковородке большие куски мяса, по тарелкам разложена яичница с колбасой и зеленым луком, лежали разрезанные на четыре доли огромные помидоры и еще на кухне чем-то вкусно пахло.

– Когда ты это все успела? Такого обильного завтрака я давно не едал. Кофе, бутерброд и на работу. А тут целый пир можно устроить. А что это за дурманящий запах в кухне?

– Я какао сварила и греночки пожарила.

– Ты меня балуешь!

– А кого я еще должна баловать? Соль, перец, горчица не столе. Приятного аппетита!

Говоря обо всем и ни о чем, они медленно ели.

– Вова, что будем делать? Ты гость, я должна тебе показать наши места, съездить в город.

– У меня такое предложение. До обеда ты показываешь мне свое царство. 

– Ура, согласна! Сейчас пойдем, я накормлю тебя ягодами, самыми-самыми вкусными. Вот дура, не догадалась сбегать в сад и нарвать чего-нибудь. Вот непутевая! – хлопнула она себя по бедрам.

– Чего удручаться? От такой пищи живот начнет расти.

– И пусть растет. Лишь бы все в пользу было. 

– Мариночка, как ты смотришь на то, если вечером мы поедем в театр и посмотрим вечерний Николаев. Я давно мечтал сюда попасть. Это ведь кузница кораблей для Военно-морского флота, детище Григория Александровича Потемкина. А главное, – именно отсюда военные моряки повели свои корабли по морям и океанам планеты.

– А я мало что знаю, – горько проговорила она. С каждой секундой опускаюсь все нижу и ниже. Стыдно даже. Живу, как в подвале. Что слева, что справа, – ничего не вижу. Идешь по земле, как лошадь в шорах. Поражаюсь тобой, твоим знаниям, осведомленностью! 

– Просто историю края, куда едешь, надо немного знать. Не люблю выглядеть бараном, постоянно спрашивая, а это кто, а чем он занимался, а это что?.. Я потом о Николаеве и его людях многое могу рассказать. А теперь – показывай свое царство.

– Куда желает пойти, мой повелитель?

– На простор, на воздух, в сад, где Ева может вновь соблазнить Адама.

– Если так, идем немедленно!

Они вышли из дома на просторный двор.

– Извини, милый, буду говорить теперь я, здесь моя вотчина. По двору курочки ходят, их много, за сеткой уточки. Их тоже много. В бассейне всегда свежая водичка. Вода, кстати, нисколько не хуже минеральной, потом попробуешь. Ряску, силос, отходы от сахарной свеклы, кукуруза, пшеничка у них всегда. Живут припеваючи. У меня и весь огород постоянно капельно орошается, оттого и урожай хороший, девать некуда. Но стараюсь все реализовывать. Тут мои сараи, хозяйственные постройки, гараж… Их смотреть не будем. Коровка в стаде, а свиньи… Чего их глядеть, только пачкаться. Кролей раньше держала, но хлопотно очень. Заметь, вся территория огорожена высоким забором, – ветер землю не сушит, снег равномерно по всей территории лежит, не разметается ветром… Три собаки у меня, охраняют хозяйство и хозяйку – Альбина, Гера и Лера. Умные очень, никогда понапрасну голос не подадут. Их сейчас нет, чтоб, не дай Господь, не покусали тебя. Вот, собственно говоря, и весь мой двор.

– Потрясающий размах!..

– А ты думал… Отец в свое время был здесь директором совхоза. Он-то и создал все это, – развела она руками, я только немного добавила – Пойдем на огород. Сейчас увидишь настоящее чудо.

Она открыла дверь, и Краснопольский чуть не задохнулся от переизбытка влажности и эфирных масел, выделяемых садом и огородом.

– Вот здесь, Вовочка, все у меня и растет. И яблони, и груши, и персики, и абрикосы, вишни, черешни… О овощах я вообще не говорю. Видишь, многое осыпается… Убирать не успеваем. Вишня отошла, абрикосы тоже… Яблоки… Пойдем, я тебя оставшимися персиками угощу. Только, Володя, просьба большая, майку сними, они очень сочные, обрызгают, не отстираем потом. 

– Такого в своей жизни я еще не видел. Горжусь тобой! – обнял он Марину и поцеловал в мягкие, влажные губы.

– Подожди, Адамушка, хоть чуть-чуть… Потерпи… – произнесла она шепотом, тоже целуя Владимира, – Пойдем, моя душа. Пойдем, мой хороший. Я сама… Нет… Лучше слушай… Наварили варенья, фрукты посушили… Зимой калий будем есть ложками, а он для сердца хорош, – подмигнула Марина и рассмеялась – Не стесняйся, на что глаз лег, то и кушай. Вон, три мои тетушки смородину собирают, пойдем к ним. Здравствуйте тетя Люба, тетя Оксана и тетя Лариса! Не заморились? 

– Нет, Мариночка, что ты. От такого праведного труда разве можно замориться? Варенье начали варить, реализаторы приезжали… Я перед тобой весь отчет и расчет потом представлю. Из подвала все старое вынесли, загружаем консервацией этого урожая. Ведро смородины передала в совхоз, пусть тебе ее посушат.

Говорила все время тетя Оксана, видно здесь она была старшей. Другие сидели молча, не отрываясь смотрели на Владимира, но вопросов не задавали.

– Тетушки, это Владимир, Владимир Михайлович. Приехал ко мне в гости из Мариуполя. Ягодами бы его угостили. 

– Здравствуйте, Владимир Михайлович! Угощайтесь вот из этого ведра, в него мы кладем самую крупную. Она у нас величиной с вишню.

– Добрый день! – наклонил голову Краснопольсий, приветливо улыбаясь – Спасибо большое. Я хожу здесь у вас и слов не нахожу, как будто на другую планету попал.

– А помидоры, Марина, ты гостю не показывала?

– Еще нет. Сейчас пойдем туда. 

– Сходите-сходите, это очень интересно. Они у нас с голову пионера.

– Так и с голову? – засмеялся Владимир.

– Посмотрите и сами убедитесь.

– Если обманули – вернусь, – опять засмеялся он.

– Боюсь, что не вернетесь. Смородина вкусная?

– Очень понравилась!

– Раз понравилась, я вам в кулечек насыплю.

– Тетя Оксана, вы смородинку лучше домой занесите, а мы пока погуляем.

– Хорошо, Мариночка, прямо сейчас и занесу.

– Ну, тогда мы пойдет, покажу городскому человеку, чем отличается чеснок от картошки, – она взяла Владимира под руку и счастливо рассмеялась, – Пойдем, посмотришь головы пионеров, – она повернулась, – Тетя Оксана, и принесите хорошего винограда, чтоб гостя сразить наповал. И пару помидор. На вечер миску малины наберите. И молочко парное оставьте на столе. 

– Гуляйте, все сделаем, – прокричала она.

– Пойдем потихонечку в дом. Мне надо тебя беречь, чтоб от избытка информации крышу не сорвало. Остальное завтра покажу. Хочу сказать, что сорта винограда все элитные, и, поверь на слово, таких ягод нигде больше не попробуешь. А овощи растут за садом. Скоро второй урожай малины и картошки собирать будем.

– Я потрясен! Вот это размах! У меня, правда, от восхищения нет слов. Тебе при жизни памятник надо ставить и назначать руководителем садоводства и овощеводства в стране. И рай обеспечен!..

– Не ради чинов и наград… Попробуй крыжовник.

– У тебя все такое вкусное… Я сражен!

– Рада, что оценил. Поцелуй меня, пожалуйста, – прошептала она, обвивая руками его за шею.

Они долго стояли прижавшись друг к другу.

– Я думаю, что экскурсию пора прекращать, – Владимир сипло дышал, – Хочу домой!

– Возражений нет! – и глаза Марины засветились лучезарным огнем.

 

13
Ближе к вечеру они поехали в город, с расчетом бегло посмотреть город и посетить театр. 

Прошлись по набережной, постояли у памятников адмиралу Макарову, градоначальнику Фалееву и поэту Пушкину, посмотрели место слияние рек Южный Буг и Ингул, погуляли по пешеходной улице Спасской… Но машина постоянно вынуждала их возвращаться к месту ее стоянки.

– Сама видишь, Мариночка, – путешествие на машине отнимает много времени. Предпочитаю ее где-то оставлять и пользоваться городским транспортом, а лучше пешком. От этого только польза, если хочешь что-то увидеть и что-то познать.

 

14
Пьеса, которую они посмотрели не вызвала бурю восторга. Артисты играли плохо, поэтому впечатлений и положительных эмоций не было.

– Не собираюсь никого обидеть, но невольно хочется сказать: «Провинциальный театр». В столицах такого не практикуется, там дорожат своим местом и профессией, – огорченно произнес Владимир.

– Согласна. Между прочим, Вовочка, из нашего города вышло много талантливых людей: Серов, Сенчина, Меладзе, Трубач, Брейтбург, Захаров, Игорь Крутой…

– Ты еще забыла актера Игоря Лифанова.

– Тебя ничем не удивишь. Откуда в тебе эта тяга к знаниям?

– Живя в серой массе, хочется чем-то отличаться от многих, если не богатством, то знаниями. Но честно заявляю, богатые к знаниям не стремятся, а дуракам живется легче и беззаботнее. Ничего в этой жизни их не тревожит, кроме собственных, меркантильных интересов. Принцип: «День прошел и хрен с ним», меня не устраивает. Всегда с трепетом подхожу к повороту, – а что за ним, а что за горизонтом? Так вот и складываются знания, опыт, формируется мировоззрение. Интересно же, когда интересно.

– И мне с тобой очень интересно. Таких разносторонних и любознательных людей я встречаю впервые, правда. Чувствую, что сама от этого становлюсь чище, добрее и начинаю возвышаться над собой.

– То ли еще будет!..

– А ты надолго ко мне приехал, Володя?

– Пока на десять дней.

– А потом? – в вопросе слышалось волнение.

– А потом мы сядем за стол переговоров и начнем коллегиально решать, по какой дороге идти, где вить гнездо, в какую землю пускать корни. Тут «авось» не нужен, тут требуется взвешенное и обдуманное решение, во имя любви, счастья и семейного благополучия.

Марина молча остановила машину, припарковавшись у дороги. Она обняла Владимира, положив голову на плечо и долго так сидела.

– Мариночка…

– Ничего не говори. Мне так хорошо… Теперь не могу себе представить жизни без тебя. Я тебя люблю. Поверь, пожалуйста, в мою искренность. Мой голос никогда первым не произносил подобных слов. Подожди, – она достала из сумочки телефон, поискала номер, – Света, это Круглова… У тебя есть хорошее мясо на пару шашлыков?
 
– Мясо замариновано, Марина Васильевна, но неважное. Вам не рекомендую. Вы хотите посидеть? Есть свежая и очень вкусная домашняя колбаса с чесночком. Я ее пожарю, когда вы будете?

– Минут через двадцать-тридцать. Вино сухое хорошее есть или в городе купить?

– Лучше в городе. Мы дорогие и хорошие не берем, – засмеялась она, – на них спроса нет. Они годами будут лежать, и никто не купит. Марина Васильевна, сегодня Слава судачка хорошего поймал, вам рыбки пожарить?

– Вова, ты рыбу будешь? – повернулась она к Владимиру. Тот от утвердительно махнул рукой, – Пожарь, Светочка.

– Хорошо, ждем.

Марина отключила телефон.

– Мы куда-то едим? – спросил Краснопольский.

– У нас есть неплохая кафешка, столики на улице, беседка плющом обвита, полумрак…

– Ну, если полумрак, прибавь газу, дорога полупустая.

– У тебя машина есть?

– Даже две.

– Крутые?

– Не совсем. Но…

 

15
Они сидели в углу беседки и задушевно беседовали, ели горячую рыбу и поджаренную в сметане колбаску, запивая все это белым сухим грузинским вином.

– Света, – позвала Марина хозяйку, – принеси нам крепкий кофе, а после него хорошее мороженое. Слава далеко?

– Дома. Позвать?

– Позови, поговорить надо.

– Сейчас.

Через пару минут к ним подошел небритый мужчина, в порванной майке и грязных шортах.

– Славик, неужели переодеться было сложно? – запричитала Светлана, смахивая крошки со стола, – Чистой воды Бармалей. Неудобно за тебя перед хорошими людьми.

– Света, не ругайся, лучше принеси мужу грамм сто пятьдесят, колбаски порежь и кофеек сообрази.

– Хватит, с обеда навеселе ходит.

– Со мной можно. А ты, Светочка, не выпьешь с нами?

– Спасибо, не буду. Он сейчас спать пойдет, а мне еще работать… – сказала она, ставя на стол рюмку водки и колбасу.

– Слушаю Вас, Марина Васильевна, – пробасил Вячеслав.

– Слава, просьба великая, не откажи. Возьми нас с Владимиром побраконьерничать. Я обещаю вести себя подобающе, сяду в корме и слова от меня не услышите. Хочу своему гостю показать еще одну сторону нашей жизни.

– Я вроде бы и не планировал такое в ближайшее время. Разве что в пятницу… Есть во что одеться, а то ночи стали прохладные. 

– Не беспокойся, найдем. Сапоги отцовские где-то лежат.

– Они поди уже давно потрескались. Если что, у меня возьмете. И одежду ему найду. А Вы уж сами… И вина баклажку возьмите. Без этого рыбалка – не рыбалка.

– Вот и славно! Света, ты не возражаешь, если Вячеслав пойдет с нами в пятницу на рыбалку. Отпустишь? Вернем, как новенького.

– А крышу в сарае кто перекрыть обещал?

– Не начинай, ночью крышу не перекрывают. Иди, не мешай нам разговаривать.

– Светлана, завтра пришлю тебе двух рабочих, они за пару часов все тебе сделают. Материал есть?

– Есть.

– Вот и славно. Проблему закрыли?

– Закрыли, – улыбнулась продавщица и довольная удалилась в кафе.

16
До пятницы, время пролетало беззаботно. Они ездили несколько раз в город, посетили художественный музей имени В.В. Верещагина, музей судостроения и флота, ездили на море в Очаков, где побывали в музее Суворова. А еще ехдилили в Херсон, поклонились праху светлейшего князя Потемкина. 

Марина и Владимир все эти дни были всегда вместе. Еще она показала ему совхозное огромное хозяйство, весь процесс производства вина, от выдавливания сока, до выхода готовой продукции. Они спускались в подвалы, производили дегустацию… 

Краснопольский очень заинтересоваться этим процессом, задавал массу вопросов, что-то уточнял, внимательно выслушивая ответы.

 

17
В пятницу Марина все приготовила к рыбалке. Костюм и сапоги все-таки пришлось брать у Славы, отцовские вещи и правда истлели, пришлось выбросить на помойку.

С наступлением темноты заехали за Вячеславом и двинулись далеко за село, где у него в камышах была спрятана лодка. 

Быстро забросив сети, они вышли на берег и, чтобы не кормить кровопийцев, сели в машину, стоящую в прибрежных кустах. Вино, густое и терпкое, под сыр, колбаску слегка туманило мозги. Владимир, правда, вина не пил, для него взяли две бутылки пива и копченого леща.

Слава курил не переставая. Марина даже возмутилась по этому поводу. После чего он стал выходить на улицу.

Ночь посерела.

– Пора, – шепотом скомандовал Вячеслав, – Марина Васильевна, вы пробирайтесь в корму и садитесь там, Володя – на весла, только греби тихонечко, без всплесков, вон к тому буйку, – показал он в сторону оседавшего на воду туман, – а я сеточку поднимать буду. С Богом!.. Марина Васильевна, вы наш сторож, не дайте в обиду, если вдруг…

– Не переживай, Слава, все будет замечательно. Ей отчего-то стало холодно, и она зябко вздрогнула, в голове неожиданно запела Елена Ваенга:

Вячеслав медленно начал поднимать сеть, бросая ее вместе с запутавшейся рыбой в лодку.

– Вот и судачок, хорош! – гордо простонал он, перебрасывая бьющеюся рыбину через борт, – А вот и второй с ним рядом, видно семейная пара… – хрипло засмеялся он.
Марина, как и Владимир, видели подобное впервые и восторженными глазами созерцали происходящее. 

Вдруг сеть резко натянулась и стала подниматься вверх и в сторону.

– Эгей, стой, шалишь… – радостно произнес Слава, – Глядь, какой гигант попался, играться со мной вздумал, погодь… Володя, придержи сетку, один я с ним не справлюсь.

  Краснопольский быстро поднялся, намотал сеть на руки и принялся изо всех сил тянуть ее на себя. Сопротивление рыбы упало.

– Васильевна, у тебя в ногах колотушка лежит, дай ее мне, – протянул руку Вячеслав.

Рыба вновь резко пошла в сторону, сильно рванула сеть. Владимир не смог устоять, упал за борт и тут же скрылся под водой. Видно хорошо связанные руки не смогли освободиться. 

Марина неистово завизжала.

– Да что же это такое!? Почему так!? Не было у меня жизни и эта не нужна! – и она бросилась в черную воду.

– Что ты делаешь? – Вячеслав попытался схватить и удержать ее, но поскользнувшись, упал вслед за ней.

 

  Так трагично закончилась эта история, история мгновенной любви и взаимопонимания, история не развившегося безоблачного счастья, история двух людей, которые как разнополюсные ионы притягивались друг к другу и сливались, но… 

  Может так распорядились небеса, чтобы они всегда теперь были вместе, один подле другого и уже никогда не расставались, считая, что здесь, в раю, им не надо будет выбирать место своего проживания, на берегу моря или реки.

Зачем они взяли с собой третьего?

Может свидетель был нужен на их небесном венчании?

Ну почему хорошее часто оборачивается плохо? А может, действительно, так лучше для них обоих, мы же этого не знаем.
 
А если бы знали? 

И что?

Неужели бы что-то изменилось?