Георгий Александрович Бязырев (Бореев)
(1953-2010)
Фотоархив Г.А.Бязырева (Бореева)
Рубите якоря!
Идут с картины Буга,
Все в радужной пыли,
Навстречу зрелым бурям
Крутые корабли.
Им судьбы – океанов
И жизнь – без берегов,
Им смерть – от ураганов,
А не от сквозняков!
Им честь и слава флота,
А штили – под водой!..
И мне нырнуть охота
Из рамок за мечтой.
Умчать, хотя я знаю,
Что красками зари
Напишет Николаев
Иные корабли
Для тихих акваторий,
Для рек и для озер.
Но мне дороже море –
Простуженный простор.
Попутный ветер рядом
Просолен и могуч,
На коромыслах радуг
Таскает ведра туч,
Он сквознякам – не пара!
Поэтому, земля,
Прости меня за парус –
Рубите якоря!
* * *
Газету «Правда» рвал ладошкой,
Две полу-«Правды» получал,
Крутил из первой козьи ножки,
Курил, вторую изучал.
Читал мне про соревнованья,
Потом ворчал, измяв статью,
Что умножающий познанья
Лишь умножает скорбь свою.
Лил в рюмки слезы осторожно:
«Эх, паря!.. Старость – не беда:
С беззубым ртом смириться можно,
Но с безъязыким – никогда!»
* * *
Ледник
Как плач, как плата за беспечность
Ледник пришел. Сложилось так,
Что благородство и сердечность
Для выживанья – первый враг.
А он не стал приспособляться,
Поскольку не желал мельчать –
И мышью в нору зарываться,
И волком на друзей рычать.
Он мог зверье порвать на части,
Но добрым был. Он знал, колосс:
Короткий путь – всегда опасней.
Путь к простоте не так-то прост…
Крутя ушастой головою,
Он шел. Он мог еще смести
Любого хама и героя,
Кто встанет на его пути.
Уперся в лед речушки Мамы
Башкой навеки… Чья берет:
То ли в ледник вмерзает мамонт,
То ль на планете тает лед?…
Нет, он не плакал, рыжий мамонт,
Красивый, сильный и большой,
Он шел навстречу смерти прямо,
Поскольку не кривил душой…
Весна
Снова Солнце врезало по почкам,
И, целуя лужицы взасос,
Зимний сон мой изорвало в клочья –
Щиплет горло и щекочет нос.
Грянул свет – и девушки летают,
Словно лебедицы, в облаках.
Всходит ослепительная тайна
В наших взглядах, мыслях, позвонках.
Сосны просыпаются от Солнца
И сосут из ледяных грудей
С ревом снег светящийся, как стронций,
Пузыри сосулечных дождей…
Со всей силы светится Светило,
И летит туда, где правит Мгла –
Солнце серафимом шестикрылым
Раздает нам лишние крыла!
* * *
Ночью
Дверь у соседки – как свирель,
Моя калитка – словно скрипка,
Мне дирижирует сирень,
И месяц светится улыбкой.
Прилипло сено к голове,
Бегу от Любы, словно ежик,
Поет влюбленный соловей
В гармошке яловых сапожек.
Играет ангел-менестрель
На скрипке, воздевая брови,
И за спиной свистит свирель,
Поет в семь дырочек любови…
* * *
Была мне память
Была мне память дорога,
Я поступил сурово:
Простак, я лучшего врага
Пронзил каленым словом!
Проклятье, пущенное мной,
Пробило все дружины
И обогнуло Шар земной,
Чтоб мне вонзиться в спину!..
* * *
Две Земли
У прямых зеркал кривое свойство –
Отражать и Землю, и эфир.
Смотрят люди в духов с беспокойством:
Вроде б мир, а вроде – антимир…
Мой двойник там голову ломает:
Он в эфире или здесь живет?
А душа, как зеркало, прямая,
Отражает все наоборот…
Этот мир, в который я явился
После жизни на другой земле,
В зеркале Восьмеркой отразился:
Две Земли висят – петля к петле…
Волшебный город
А где-то далеко, лиманом загороженный,
Волшебный город есть принцесс и королев.
Плывут к ним облака из сливочных мороженных
И мчатся поезда, от счастья обомлев.
Там окна из небес – висят всю ночь иконами,
Там в рамах серебра сияют до утра
Портреты королев под желтыми коронами,
Под нимбами из люстр, под аурами бра.
Над улицей всю ночь Бетховен с Бахом шефствуют,
Куражится Шопен, кружится в парке Лист,
И в теплых небесах ждут моего пришествия,
Баюкая принцесс, иконы тех цариц…
Мои принцессы ждут в стеклянных сарафанчиках
В воздушных замках снов за прутьями ресниц,
Когда я им сплету венки из одуванчиков,
Когда им привезу букеты певчих птиц…
* * *
Поздравление
Р.В.
Постойте, милое видение!
Наговорил Вам – невпопад.
Хочу просить у Вас прощения
За дождь, за ветер, листопад…
Шумел дождем – что Вы мне нравитесь,
Зацеловал Вас всю листвой…
Постойте, я хочу поздравить Вас
Сегодня с рощей золотой,
С лучом зари, с улыбкой первою!
И с листопадом первым Вас!
Я Вам не верю – я в Вас верую,
Я Вам играю листьев вальс.
Вам вытру ветром щеки жгучие,
Листвою припаду к губам –
Я поздравляю с тем, что мучаю
Вас красотою по утрам,
Что Вы глядите с восхищением
На мир мой, дерево обвив.
Я поздравляю с днем рождения
У Вас божественной любви!
* * *
Галатея
Так сложились небесные громы,
Так решили светила в огне,
Что из мраморной глыбы огромной
Поручили создать ее – мне.
Год от года черты Галатеи
Проступали на глыбе сильней.
И набросков была – галерея,
Компас – Космос – все глубже, синей.
Вдруг, дрожа от резца, как от тока,
Вышла фея из глыбы
Огня…
И она для себя, одинокой,
Создает теперь мужа – меня.
Для нее – некрасив я, неточен…
Она слепок мой на пьедестал
Ставит рядом – для звонких пощечин,
Чтоб из глины я Ангелом стал!
И берет фея нож, а не шпатель,
Бьет и режет, – мне хочется выть! –
Улыбаясь: – Терпи, мой Создатель,
Теперь ты меня
Во-зне-на-видь!..
Урок
Народный, наградной,
Объездивший полмира,
Учитель нам урок
Зачитывал до дыр:
«Вороне где-то Бог
Послал кусочек сыра…»
Но Колька перебил:
«А что такое сыр?»
«О сыре, может быть,
Вам расскажу в десятом.
По теме есть вопрос? –
Отрезал педагог. –
Вороне где-то Бог…»
Тут Васька конопатый
Не выдержал, вздохнул:
«А что такое Бог?»
«Не в том урока цель!
Учите, охламоны…»
Я вызубрил стихи
Со всею детворой,
Но так и не спросил:
«Как мне попасть в Воронеж,
В который Бог послал?..
И почему – сырой?»
В Воронеж где-то Бог
Послал кусочек.
Сыро…
* * *
Телеграмма
Выстраиваю строчки телеграммы,
Вымучиваю, будто бы стихи,
Который раз пишу я: «Здравствуй, мама!»
А дальше снова много чепухи.
Пишу: «Прости, что не пишу ответы:
Когда сажусь письмо домой писать,
То к домику открытого конверта
Мне хочется трубу подрисовать…»
Задумаюсь… и комкаю бумагу,
И снова: «Мама, я совсем один!..»
Нет, нет, не так, а лучше:
«Здравствуй, мама!
Прости, что не пишу. Целую, сын».
Мои слова, корявые, простые,
Сейчас нырнут в густеющий простор
И полетят в таежную Россию
Над теремами елей, пихт и гор.
Деревни, села, города минуя,
Они промчатся утром над мостом,
Бредущим через реку ледяную
На берег тот, в который врос мой дом.
Сверкнут рога трубящего трамвая…
Подъезда дверь…
На лестнице темно…
Забарабанит дождь, как будто заяц,
Упругой лапкой в мамино окно.
И выйдет мама в штопаной вельветке
И в фартуке, испачканном мукой,
И тут слова так искренне – по-детски
В ее подол уткнутся головой.
И мама, замерев, про все забудет…
А после – вытрет щеки наконец
И выдохнет: «Друзья-то все как люди,
А этот –
непутевый,
как отец…
Потом засуетится, снимет фартук
И над письмом склонится допоздна…
И осень скользкий лист наклеит маркой
На старенький конверт ее окна…
Киты
Куда исчез могучий кит –
Людская Доброта?
Как, черт возьми, Земля стоит
Без этого кита?!
Земля в цветах, слезах, крестах,
В росе,
в поту,
в крови
Качается на двух китах –
Богатстве и любви.
Мы этой истиной простой
Убили уйму дней
И называем Добротой
Одну тоску по ней…
* * *
Сказка о любви
Олень трубил на всю округу,
Зарею обагрив рога.
Он звал ее, свою подругу,
И вдруг услышал клич врага.
И он, пути не разбирая,
Пошел на голос храбреца,
Рогами царскими ломая
Бодавшиеся деревца…
А где-то там, в распадке тихом,
Где верба распустила пух,
Насторожилась олениха,
Вся превратившаяся в слух.
И этот клич, ответный, смелый,
Заклокотал в ее крови.
Она не шла, она летела
Навстречу голосу любви.
На клич – как бабочка на пламя,
Как в реку радостный ручей!
И проплывали облаками
Сугробы талые под ней.
Из-под копыт хлестали искры,
Взлетал и падал небосвод…
Она не слышала тот выстрел,
Что оборвал ее полет.
Как бы запнулась… И в оленьих
Больших глазах –
не страх, не боль,
А выраженье удивленья:
Так вот какая ты, Любовь?..
И перед ней, разлившись странно,
Дымилось солнце на снегу.
А эхо, ахнувшее страшно,
Пошло выстуживать тайгу.
И зверь огромный замер чутко,
Поднял рога на полпути:
Ему и хочется, и жутко
Навстречу выстрелу идти…
Потом туда, где так обидно
Из дула вытянулся луч,
Богиня леса Артемида
Сошла кентавром из-за туч.
И снег опять стал красно-пьяный,
И эхо шло до зимовья:
Упал охотник с жаркой раной
На щепки тульского ружья…