Форма входа
Леонид Николаевич Вышеславский
(1914-2002)
Колыбель
Я в детстве жил на берегу Ингула,
И, как на солнце мокрое весло,
мое там детство вспыхнуло, сверкнуло —
и золотой байдаркой уплыло.
Река такой широкою казалась,
такой безбрежной чудилась она,
как будто бы за нею начиналась
совсем другая, новая страна.
А нынче я, пройдя за жизнь полсвета
и увидав опять родной Ингул,
в палящий зной украинского лета
Ингул легонько вплавь перемахнул!
Стою над тихой, медленной водою
на глинистом изрытом берегу
и от картин, встающих предо мною,
глаз отвести, как в детстве, не могу.
Встают виденья давние, живые,
и я смотрю так пристально на них,
как будто мир увидел я впервые,
как будто нет на свете мест иных.
И снова я у самого истока
моих годов, мечтаний и дорог,
вот здесь, над этой речкой неширокой,
нашел все то, что на сердце берег.
На Советской
Сижу на Советской
(бывшей Соборной)
под тентом кафе,
на веранде узорной
и дивное что-то мерещится мне,
хоть я и не выпил ни грамма:
Идет гимназистка по той стороне.
Передничек.
Бант...
Моя мама!
На раннем рассвете
У камней Ингульского причала,
где земля печальна и нага,
ранний час Поэзия встречала
в деревяшках пыльных на ногах.
Шла, сухие травы накаляя,
камыши речные шевеля,
и матросский город Николаев
возводил ее на стапеля.
В домиках церковного прихода
от такой рассветной красоты
на доисторических комодах
обновились блеклые цветы.
Раззвенелись домры, мандолины,
на гитарах банты расцвели,
и звонарь с Марии Магдалины*
окликал трезвоном корабли.
Билось небо, вспугнутое громом,
вымпелами пестрыми плеща,
и клубился над поповским домом
пар от коммунального борща.
Но сжимала глотку голодуха
цепкою старушечьей рукой,
день крошился жесткий, как макуха,
и земля крошилась над рекой.
Занятая высшими делами,
не спеша Вселенная текла,
высились над бренными телами
вечные небесные тела.
Но хоть их лучей и достигала,
хоть иной и ведала размах,
все-таки Поэзия шагала
в деревяшках пыльных на ногах
* Церковь св. Магдалины на окраине Николаева.
Дорога через Николаев
(1941)
Идут вдоль пыльного пути,
сжимая ружья, мастера.
Шагают юноши с «Марти»,
седыми ставшие вчера.
Дома, возмездие и гнев
за каждой стенкой затаив,
стоят, от сажи потемнев,
зрачки бумагой залепив.
В военном небе потонул,
подстерегающий меня,
захлебывающийся гул
и треск зенитного огня.
Но я судьбой предупрежден:
«Не для того, не для того
ты в этом городе рожден,
чтобы таким застать его!»
Леонид Вышеславский с родителями Николаем Дмитриевичем и Клеопатрой Харлампиевной
Гудок «Руссуда»
Памяти Веры и Павла Платоновых
В рассветный час гудок «Руссуда»
будил оконное стекло,
и безотчетно, безрассудно
меня в морскую даль влекло.
Всегда есть детскость
в легких всплесках
тяжелых волн и парусов,
в разлетах ленточек матросских,
в раскатах зычных голосов.
Дымится в трубке табачишко,
струится на фок-мачте флаг,
и адмиралы, как мальчишки,
о дальних грезят островах.
Отрезвление
Памяти поэта-земляка Я. Городского
Шарахнулась осень в испуге,
нырнув под метельную сень,
когда о поэте и друге
заплакал кладбищенский день.
Взвиваются снежные смерчи
и снова ложатся во тьму,
холодная музыка смерти
вздыхает в белесом дыму.
Кляня ледяную погодку,
в шинелишке главный трубач
работает честно на водку,
что всех ему слаще удач.
Боясь прислониться к ограде,
чтоб рук чугуном не обжечь.
Оратор, согласно обряду,
заводит прощальную речь,
Покойника славит, не судит,
и верит в слова свои сам,
но внемлют продрогшие люди
иным, незвучащим словам.
На всех снизошло озаренье,
и даже пьянчуга-трубач
философом стал на мгновенье,
метелицы слушая плач.
Труба его стонет литая,
он крепкую стужу, чудак,
как спирт, обжигаясь, глотает
и все не пьянеет никак.
Не откладывай!
Памяти землячки В. Д. Самсовой —
основательницы рентгеновского
кабинета в Николаеве
Так и есть! Та же дверь, та же комната,
тот же старый диван у окна,
только странною тайною скована
за порогом дверным тишина.
Из огня повседневья — да в полымя!
Из-за вечной сумятицы дел
не пришел я, как видится, вовремя,
не успел, не успел, не успел...
О подобном не думал, не гадывал,
мерил мерками пройденных лет,
сколько раз собирался, откладывал,
вот пришел, а ее уже нет.
Нет ее... Та же дверь, та же комната,
тот же старый диван у окна,
неразгаданной тайною скована
тишина, тишина, тишина...
Жизнь полна сокровенными кладами,
их нельзя оставлять на авось.
Никогда. Ничего. Не откладывай.
Что отложено — то не сбылось.
Зоосад
Памяти основателя
Николаевского зоосада
Леонтовича
Прекрасен лев. Прекрасна львица.
Пантера плавна и легка.
А все же публика стремится
к загону для молодняка.
Бутылка в лапищах зажата:
«Моя добыча! не отдам!»
И озорные медвежата
друг друга тузят по мордам.
На драчунов глазея этих,
их подзадоривая прыть,
ликуют взрослые, как дети, —
о детях что и говорить!
Забот и горестей не стало,
забыты спешка и дела,
в лице у женщины усталой
девчонка с бантом
ожила.
И, прислонясь к ограде грудью,
я тем пленяюсь в этот миг,
что так пленяться могут люди
всей детскостью,
живущей в них.
Леонид Вышеславский с женой и дочерью Ириной
Девочка и соль
Землячке Юнне Январевой
Июльский полдень
жгуч был и высок,
ребенок шел
приморскою тропою,
от неба к небу
искрился песок,
как роба залитый рапою.
Густая соль росою залегла
в рассоле теплом,
в мягких складках ила.
Колючий сгусток
девочка взяла
и мне на память подарила.
В ладонях детских
мир мне преподнес
сцепившиеся зерна
крупной соли —
слезинки смеха
и смешинки слез, —
кристаллы радости и боли.
Обсерватория над Бугом
Поэту Эмилю Январеву
В обсерватории,
как на баштане, —
зреющая тишина:
виснут ботвою созвездья в тумане,
вызрела за ночь луна.
Башенный купол
рукой умелой
раздвинул во тьме астроном,
и катится купол
по звездным пределам
надрезанным кавуном.
Ольвия
(Античный город близ Николаева)
Колечко. Брошка золотая.
Монета. Чара для вина...
Вещами разными до края
земля ольвийская полна.
Все вещи сделаны умело
искусной, верною рукой.
Но все однажды побледнело
перед находкою иной.
От камня был кусок отколот,
и мы прочли на камне том:
«Здесь воин спас
великий город
своей отвагой и умом».
О славном прошлом говорила
мемориальная плита,
и все сокровища затмила
живого слова красота.
Раскопки
На побережье Бугского лимана
издалека приехавшие люди
лопатами раскапывают город,
упорно пядь за пядью оттесняя
от древних стен столетий океан.
В углах дворов зияют водоемы,
сереют в глине зольные прокладки
и розовеют печи, на которых
дыхание огня запечатлелось,
такого ж молодого, как теперь.
И солнце, рассыпаясь по лиману,
неутомимо ткет и ткет лучами
материю, незнающую сносу,
идущую на выделку созвездий,
людских сердец и завтрашних времен
Молодые поэты Григорий Литвак, Борис Котляров, Леонид Вышеславский. Харьков 1932 г.
Взморье
За Николаевом книзу — лиман.
Вдоль поднебесья
Степью на запад — зыбь и туман...
Б. Пастернак
Морю дышится тяжело,
не хватает ветра ему,
потому что обман и зло
извели тебя.
Потому,
что заставил тебя страдать
тот, кто предал твои мечты,
тот, кому ты могла отдать
без остатка всю жизнь..,
Цветы
заливает ночная мгла,
ветвь колышется на весу,
ты усталость превозмогла,
одинокий луч на мысу
больно колет глаза.
Темно.
Ты идешь у самой воды.
Море только тобой полно
и целует твои следы.
Аляуди
Памяти Жоржа Пэно
Над Ингулом жаворонки вились,
Оглашали звоном высь и даль,
Их французским словом окрылили
На заводе, звавшемся «Наваль».
От Слободки к корабельным верфям
(Свет не близкий!) люди шли пешком
И перекликались на рассвете
Наши птицы с гальским петушком.
До сих пор звенят в моей груди
Звуки: алует — аляуди...
ГЭС
Светлой памяти инженера
Николая Дмитриевича Вышеславского
Я пишу не оды и не стансы,
Не поставит мне никто в вину,
Коль прославлю средь электростанций
древнюю —
трехтрубную —
одну.
Здесь, когда в разрухе и раздоре
Стыли беды окаянных лет,
Мой отец дарил, как чудотворец,
городу благословенный свет.
Здесь, где Буг зеркальные излуки,
Словно Бог, нам расстелить готов,
Вижу я родительские руки
С жилами электропроводов.
Книги Л.Н. Вышеславского
Благодарность землякам
Памяти Виктора Михайловича Бузника,
приобщившего город к Национальной Академии наук
Я снова думаю о том,
как, свирепея до предела,
пора безбожная верхом
на головах у нас сидела.
Казалось: были навсегда
повержены веков скрижали,
но земляки мои тогда
их сокровенно сберегали...
Сегодня жизнь векам в обгон
повернута на много румбов,
день парусами оперен
перед сияющим яхт-клубом.
Да и Слободка собрала
свои священные руины,
и слышатся колокола
Святой Марии Магдалины.
И на Рождественской моей,
сберегшей чистоту былую,
колени белых тополей
я благодарственно целую.
Дыхание весны
Десятикорпусный судостроитель
пыхтел и визжал из-за зажигалок.
В. Маяковский
Горше всяческих тягостей в быте,
если вдруг средь погасших светил
многоярусный судостроитель
богатырских лишается сил...
Город мой! Твоя жизнь буревая
не один затопляла причал,
ты, на бой океан вызывая,
бескозырками козырял.
В молодецком своем задоре
(грудь распахнута, брюки — клеш)
ты не столько берешь от моря,
сколько морю даешь.
Полноводную ширь попирая
и валов вороватую рать,
к побережьям двуречного края
ты пришел, чтоб не брать, а давать.
Корабельные эти святыни,
этот солнцем пропитанный край,
что бы ни было, не покинет
Покровитель — святой Николай.
Ты себя сохранишь в полной мере
от недугов, ненастий, разрух,
в твоих верфях — дыхание веры,
в твоих эллингах — эллинский дух!
Землякам
Минувший век неповторим,
нас на былое не настроит,
он щедро именем моим
нарек далекий астероид.
И глубже я осознаю:
никто — ни словом, ни железом -
людей всесветную семью
не в силах пополам разрезать.
Всем поученьям вопреки
Мир не расколется, не свянет...
Родством гордитесь, земляки!
Крепитесь дружбою, земляне!
Произведения Л.Н. Вышеславского
Вышеславский, Л. Н. Подвиг мечтателей: стихи и баллады / Л. Н. Вышеславский. – К.: Рад. письменник, 1949. – 91 с.
Вышеславский, Л.Н. Молодость мира / Л. Н. Вышеславский. – К.: Гослитиздат, 1951. – 187 с.
Вышеславский, Л. Н. Путями правды: стихи и поэмы / Л. Н. Вышеславский. – К.: Рад. письменник, 1952. – 99 с.
Вышеславский, Л. Н. Родство: стихи и поэмы / Л. Н. Вышеславский. – К.: Рад. письменник, 1955. – 96 с.
Вышеславский, Л. Н. Простор: стихи и поэмы / Л. Н. Вышеславский. – М.: Сов. писатель, 1956. – 102 с.
Вышеславский, Л. Н. Лирика и героика / Л. Н. Вышеславский. – К.: Держлітвидав УРСР, 1957. – 337 с.
Вышеславский, Л. Н. Щедрость: стихи / Л. Н. Вышеславский. – К.: Рад. письменник, 1960. – 106 с.
Вышеславский, Л. Н. Это - Родина моя! / Л. Н. Вышеславский. – К.: Молодь, 1961. – 136 с.
Вышеславский, Л. Н. Мои известия: книга лирики / Л.М. Вышеславский. – К.: Держлітвидав УРСР, 1962. – 188 с.
Вышеславский, Л. Н. Звездные сонеты / Л. Н. Вышеславский. – М.: Сов. писатель, 1962. – 103 с.
Вышеславский, Л. Н. Разнолетье: стихи / Л. Н. Вышеславский. – М.: Худож. лит., 1964. – 230 с.
Вышеславский, Л. Н. Избранная лирика / Л. Н. Вышеславский. – М.: Мол. гвардия, 1966. – 32 с.
Вышеславский, Л. Н. Сонеты и баллады / Л. Н. Вышеславский. – К.: Днипро, 1966. – 159 с.
Вышеславский, Л. Н. Ветвистое дерево: стихи / Л. Н. Вышеславский. – К.: Дніпро, 1969. – 211 с.
Вышеславский, Л. Н. Глоток времени: новые стихи / Л. Н. Вышеславский. – К.: Рад. письменник, 1970. – 71 с.
Вышеславский, Л. Н. Чудовиденье: стихи / Л. Н. Вышеславский. – М.: Правда, 1970. – 32 с.
Вышеславский, Л. Н. Основа: избранное. В 2-х т. / Л. Н. Вышеславский. – К.: Дніпро, 1974.
Вышеславский, Л. Н. Стихотворения / Л. Н. Вышеславский. – М.: Худож. лит., 1974. – 288 с.
Вышеславский, Л.Н Река : стихотворения / Л. Н. Вышеславский. – К.: Рад. письменник, 1975. – 75 с.
Вышеславский, Л. Н. За голубым кордоном тишины: стихи / Л. Н. Вышеславский. –М.: Сов. писатель, 1979. – 128 с.
Вышеславський, Л. Н. Звездные сонеты и земные строфы / Л. Н. Вышеславский. – К.: Дніпро, 1980. – 342 с.
Вышеславский, Л. Н. Сковородиновский круг: стихи / Л. Н. Вышеславский. – К.: Молодь, 1980. – 71 с.
Вышеславский, Л. Н. Снежная весна: кн. стихов / Л. Н. Вышеславский. – К.: Рад. письменник, 1981. – 126 с.
Вышеславский, Л. Н. Избранное: стихотворения и поэмы / Л. Н. Вышеславский. –М.: Худож. лит. 1983. – 382 с.
Вышеславский, Л. Н. Избранные произведения. В 2-х т. / Л. Н. Вышеславский – К.: Дніпро, 1984.
Вышеславский, Л. Н. Близкая звезда: лирика / Л. Н. Вышеславский. – К.: Дніпро, 1987. – 261 с.
Вышеславский, Л. Н. Моя планета: новые стихи / Л. Н. Вышеславский. – К.: Рад. школа, 1987. – 151 с.
Вышеславский, Л. Н. Колокола сквозь листья: стихи / Л. Н. Вышеславский. – М.: Правда, 1989. – 29 с.
Вышеславский, Л. Н. Наизусть: воспоминания / Л. Н. Вышеславский. – М.: Сов. писатель, 1989. – 240 с.
Вышеславский, Л. Н Фантастические события на планете Вышеславия /
Л. Н. Вышеславский . – К.: Гол.спец.ред. літ. мовами націон. меншин України,1996. – 192 с.
Вышеславский, Л. Н. Лирика / Л. Н. Вышеславский. – К.: ООО "Риф", 1998. – 94 с.
Вышеславский, Л. Н. Николаевская колыбель: стихи о родном городе /
Л. Н. Вышеславский. – К.: Гол.спец.ред. літ. мовами націон. меншин України, 2000. – 94 с.
Вышеславский, Л. Н. Ингульская слободка; Колыбель; День рождения : Стихи /
Л. Н. Вышеславский // Миколаївський оберіг. – Миколаїв, 2004. – С. 35-36.
Вышеславский, Л. Н. Нам было дано возратиться: стихи, письма, дневники, фотографии (1941–1945) / Л. Н.Вышеславский. – К.: TERRA : Оранта, 2005. – 100 с.
Вышеславский, Л. Н. Лядумег: стихи / Л. Н. Вышеславский // Украина. Русская поэзия. XX век : антология / упор. Ю. Каплан. – К. : Юг, 2007. – С. 74-76
Вышеславский, Л. Н. Избранное: стихотворения, проза / Л. Н. Вышеславский; сост.
И. Вышеславская ; предисл. П. Осадчук. – К.: Етнос, 2008. – 638 с.
Вишеславський, Л. М. Грунт: поезії різних років / Авториз. пер. з рос. М. Рильського та ін / Л.М. Вишеславський. – К.: Молодь, 1973. – 151 с
Вишеславський, Л. М. Очі не мерзнуть: лірика / Л. М. Вишеславський. – К.: Вид-во ім.О.Теліги, 2000. – 78 с.
